Терри Пратчетт - Корона пастуха
Где мне отыскать его?
— Посмотрим, — услышала Тиффани собственный голос. — Я Тиффани Болит, а мой отец — король среди пастухов.
— Мы знаем его. Он хороший пастух, но не лучший. Отыщи истинного пастыря.
— Я попробую. Я просто ведьма, но я помогу тебе, если сумею. Это ведь моя работа, хотя помогаю я, в основном, людям.
— Да, — молвил эхиноид. — Мы знаем.
Я говорю с существом со дна моря, подумала Тиффани. Как это вообще возможно?
— Странно, — сказал голос доктора Суетона, — хотя и не так странно, как падать в кроличью нору с колодой карт.
Дайте мне подумать, взмолились Второй и Третий Помыслы. Если бы говорящие морские твари появились повсеместно, об этом бы уже все знали. Значит, это послание специально для меня.
Голос из ниоткуда, словно бы часть этого океана времени, произнес:
— Тиффани Болит — первая из пастухов, потому что она позволяет другим быть впереди нее… Корона пастуха в ее руке налилась теплом и золотистым сиянием. Реликвия, переходившая из поколения в поколение, от Бабули Болит — Джо Болиту, а от него — к Тиффани.
А потом море отступило, и она опять оказалась в яме, но волшебство осталось, и Тиффани увидела, как из мела прорастают кости и складываются в рисунок… Две фигуры… Гром и Молния! Овчарки Тиффани Болит. Лучшие пастушьи собаки из всех, что когда-либо существовали. Собаки первого из пастухов.
Они сидели у ее ног, подергивая ушами, и Тиффани знала, что, если протянет руку, то коснется их. Почти. Не совсем. Ведь, если она коснется их, будет их частью, то тоже врастет в мел и превратится в старые кости?
— Вперед, Гром. Ко мне, Молния, — прошептала она знакомые команды, придававшие ей мужества.
Она проснулась в своей комнате. Ты свернулась у нее в ногах. Круглые совиные глаза таращились на нее из темных деревьев за окном.
И кто-то стучался в окно.
Полная луна сияла над каменным кругом, озаряя путь для своих своенравных детей…
ГЛАВА 19
Корона пастуха
Это был Роб Всякограб.
— Началось! — орал он. — Госпожа Тиффани, эти паскудники явились!
— Тогда кричи «Кривенс!» и собирай Нак Мак Фиглов! — велела Тиффани, когда группка Фиглов выбралась из-под кровати, откуда они наблюдали за ней. Один из них, похоже, прятался в ее ботинках и теперь отчаянно сражался со шнурками, вереща: «Вот вам, редиски, вот вам!» Ботинки, подумала Тиффани. Как жаль, что я не захватила ботинки Матушки Ветровоск, чтобы надеть их для этого боя. Но она пресекла эти мысли. Это моя земля. Мои ноги. Мои ботинки. Мой путь… Но потом она снова отругала себя за то, что не легла спать в одежде, и теперь ей пришлось путаться в платье. Ну и что она за командир?
Нагнувшись, чтобы обуться, она ощутила тяжесть в кармане платья и вынула корону пастуха, которую, как она помнила, положила перед сном на полку. Может, позже она сама машинально сунула ее в карман, готовясь к этой минуте?
— Что такое корона пастуха? — произнесла Тиффани, обращаясь к луне. — Кому она служит?
И ответ сам собою возник в ее голове:
«Тиффани Болит, Земле Под Волной».
Она обвила кожаный шнурок вокруг короны пастуха и повесила ее на шею.
Она пойдет в бой с ее силой в сердце. С силой поколений Болитов. Силой Бабули Болит. Всех пастухов всех времен.
Она сбежала вниз по темной лестнице и заперла за собой дверь. Она даже не удивилась, увидев Ты, которая уже ждала ее, сидя на метле с самодовольным мурчанием. Паслен бежала, спотыкаясь, из амбара; Мальца Опасный Спайк следовал за ней по пятам.
Потом они летели через серебристую ночь; Паслен держалась за ее талию, Фиглы свисали с прутьев метлы, и, как эскадрилья пернатых союзников, за ними следовали совы.
В Ланкре же в это время Нянюшка Ягг видела третий сон, и ее храпом можно было колоть дрова. Внезапно раздался тихий громовой раскат, и Грибо, пробудившись, втянул носом воздух.
Сегодня Нянюшка спала, не раздеваясь. В конце концов, рассудила она, кто знает, когда эльфы придут.
— Грибо, бей набат! — закричала она.
Кот моментально исчез, но вскоре появился вновь в виде размытого пятна, стремительно мчащегося к замку. Грибо безошибочно держал курс на запах, и когда стражник увидел его, то немедленно побежал к колокольне.
С первым же ударом большого колокола по всему замку запылали огни, а после и по всему Ланкру в каждом окне начали зажигаться свечи. Набат! К чему бы это?
Маграт толкнула локтем мужа, который все еще протирал глаза спросонок, и сказала:
— Веренс, дорогой, помоги-ка мне надеть доспехи.
Тот только вздохнул:
— И почему мне нельзя с тобой? Там ведь будет опасно.
Маграт улыбнулась той самой нежной улыбкой, которая временами так выводит мужей. Опять двадцать пять.
— Кто-то же должен остаться дома, дорогой. Это как шахматы, понимаешь?
Королева прикрывает короля.
— Хорошо, дорогая, — сдался Веренс, открывая шкаф со снаряжением королевы Иней. Иней была самым грозным воином из всех, кого видел Ланкр. Ну, так говорилось в легендах, хотя на самом деле ее никогда не существовало. Однако народ Ланкра не мог отказать себе в удовольствии присовокупить этот маленький кусочек к истории своей страны, так что мастера изготовили доспехи и портрет.
Маграт носила эту броню, когда сражалась с эльфами в прошлый раз, и потому решила, что заслуживает того, чтобы надеть ее снова.
Когда Маграт отворила дверь, ей послышался отдаленный призыв к оружию.
Доспехи королевы Иней жили собственной жизнью и сияли — даже в темноте. Веренс помог ей затянуть последнюю пряжку нагрудника — эта часть доспехов особенно нравилась Маграт, так как подразумевала у нее наличие груди. Затем королева сунула ноги в шипастые сандалии с толстыми подошвами и увенчала себя крылатым шлемом. Дополнила картину кожаная перевязь.
Веренс хотел было обнять супругу, но передумал: слишком много на ней было шипов. Однако, любя ее до безумия, он по-прежнему рвался в бой.
— Маграт, любовь моя, ведь это позор, если король не будет сражаться, — пробормотал он.
— Ты хороший король, Веренс, но это дело ведьм, — непреклонно отозвалась Маграт. — К тому же, кто-то должен позаботиться о народе и о наших детях.
Пошатываясь под тяжестью доспехов, Маграт прошептала:
— Королева Иней, Королева из Королев, пусть сияет твой доспех.
И в тот же момент она ощутила себя сильнее, чем когда-либо прежде.
Одной рукой она подхватила арбалет, другой — метлу и почти слетела вниз по лестнице в Большой Зал, где остальные ведьмы, по большей части дезабилье, глазели на нее, строя дикие догадки. Догадки были самые разные и буквально повисали на стропилах.
