Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн
Дент помолчал. Потом поднялся, кивая:
– Вы начальник, и это ваше право. Если мы провалим дело, то я всего лишь потеряю нанимателя.
– Дент, – сказала подошедшая Золотце, едва удостоив Вивенну взглядом. – Не нравится мне это. То, что он добрался сюда первым. У него есть дыхание – говорят, что он достиг как минимум четвертого возвышения. Может, даже пятого. Бьюсь об заклад, что он получил его у этого повстанца Вара.
– С чего ты вообще взяла, что это он? – спросил Дент.
Золотце фыркнула.
– По городу ходят слухи. В подворотнях находят трупы с гниющими черными ранами. Замечен новый сильный пробуждающий, у которого меч с черным эфесом в серебряных ножнах. Это, без сомнения, Такс. Просто под другим именем.
Дент кивнул.
– Вашер. Он и раньше пользовался этим именем. Вот шутник.
Вивенна нахмурилась.
«Меч с черным эфесом в серебряных ножнах… Человек с арены?»
– О ком идет речь?
Золотце бросила на нее сердитый взгляд, а Дент просто пожал плечами.
– О нашем… старом друге.
– Он представляет проблему, – заметил подошедший Тонк Фа. – Такс обычно оставляет за собой кучу трупов. Его мотивы неясны, он мыслит не так, как другие люди.
– Дент, он почему-то интересуется войной, – заметила Золотце.
– Пускай, – огрызнулся Дент. – Рано или поздно мы с ним пересечемся.
Равнодушно махнув рукой, он отвернулся и отошел. Вивенна проводила его взглядом, отметив досаду в его резких движениях.
– Что с ним не так? – спросила она у Тонк Фа.
– Такс, он же Вашер, – начал наемник, – несколько месяцев назад убил нашего друга в Ярн-Дреде. Раньше нас в команде Дента было четверо.
– Этого не должно было случиться, – продолжила Золотце. – Арстил был превосходным фехтовальщиком, почти таким же, как Дент. Вашер никогда не смог бы одолеть ни одного из них.
– Он убил его этим своим… мечом, – прорычал Тонк Фа.
– Края раны не почернели, – возразила Золотце.
– Значит, он срезал черноту! – огрызнулся Тонк Фа, наблюдая за тем, как Дент закрепляет ножны на поясе. – Вашер никак не мог одолеть Арстила в честном поединке. Никак!
– Этот Вашер, – неожиданно сказала Вивенна. – Я его видела.
Золотце и Тонк Фа резко повернулись к ней.
– Он вчера был при Дворе, – пояснила Вивенна. – Высокий, с мечом, единственный, кто носил оружие. У меча черный эфес и серебряные ножны. Мужчина выглядел как оборванец. Спутанные волосы, клочковатая борода, одежда порвана, а вместо пояса веревка. Он наблюдал за мной и казался… опасным.
Тонк Фа тихо выругался.
– Это он, – бросила Золотце. – Дент!
– Что?
Она показала на Вивенну:
– Он на шаг впереди нас. Сел на хвост твоей принцессе. Она видела его при Дворе, он за ней наблюдал.
– Цвета! – выругался Дент, вогнав дуэльный клинок в ножны на поясе. – Цвета, Цвета, Цвета!
– Что? – побледнела Вивенна. – Может, это совпадение. Может, он просто пришел посмотреть на Двор.
Дент покачал головой.
– Когда этот человек рядом, совпадений не бывает, принцесса. Если он следил за вами, то можете поспорить на все цвета, что он знает, кто вы и откуда. – Он взглянул ей в глаза. – И похоже, что он собирается вас убить.
Вивенна онемела.
Тонк Фа положил руку ей на плечо.
– О, да не волнуйтесь, Вивенна. Он и нас хочет убить. По крайней мере, вы в хорошей компании!
Глава 20
Впервые за несколько недель во дворце Сири не чувствовала ни волнения, ни усталости, стоя у двери в спальню короля-бога.
Как ни странно, Синепалый не писал в своей книге, а молча глядел на нее с непроницаемым выражением лица.
Сири едва сдерживала улыбку. Прошли времена, когда ей приходилось простираться ниц на полу и стоять на коленях, терпя ноющую боль в спине. Прошли времена, когда она засыпала на мраморе, подстелив сброшенное платье. С той самой ночи на прошлой неделе, когда Сири осмелела и забралась в кровать, она хорошо спала в тепле и уюте. И король-бог ни разу не прикоснулся к ней.
Все складывалось замечательно. Похоже, жрецов устраивало то, что она исполняет супружеский долг, и они оставили ее в покое. Ей больше не нужно ни перед кем раздеваться. Она начала знакомиться со светской жизнью дворца и даже посетила еще несколько заседаний Придворной Ассамблеи, хотя и не вошла пока в круг возвращенных.
– Сосуд, – тихо сказал Синепалый.
Она повернулась к управляющему и подняла бровь.
Он неуверенно переступил с ноги на ногу.
– Значит, вы… нашли способ побудить короля отозваться на ваше предложение?
– Об этом уже говорят, да? – спросила Сири, оглянувшись на дверь и внутренне ликуя.
– Ну конечно, Сосуд, – подтвердил Синепалый, постукивая пальцами по книге. – Разумеется, об этом знают только во дворце.
«Отлично», – подумала Сири, оглядываясь по сторонам.
Синепалый довольным не казался.
– В чем дело? – спросила она. – Я вне опасности. Жрецы могут не беспокоиться о наследнике.
«Хотя бы на несколько месяцев. Потом у них возникнут подозрения».
– Сосуд, – строго прошептал Синепалый, – именно в исполнении долга Сосуда и кроется опасность!
Нахмурившись, Сири посмотрела на управляющего, постукивающего по книге.
– О, боги, боги, боги… – бормотал он себе под нос.
– В чем же дело? – повторила она.
– Я не должен был этого говорить.
– Тогда зачем вообще было об этом упоминать?! Честно, Синепалый, вы меня уже довели. Если вы и дальше будете морочить мне голову, то я начну задавать вопросы…
– Нет! – резко выдохнул Синепалый и, оглядевшись, слегка съежился. – Сосуд, вы не должны ни с кем говорить о моих опасениях. Это глупо, совершенно не о чем волноваться и волновать других. Просто…
– Что? – спросила она.
– Вам нельзя зачинать дитя, – сказал Синепалый. – Иначе в опасности окажетесь и вы, и сам король-бог. В этом дворце все… не такое, каким кажется.
– Все так говорят, – огрызнулась Сири. – Если все не такое, каким кажется, тогда откройте мне правду!
– Нет нужды, – ответил Синепалый. – Я больше не буду об этом говорить. После сегодняшней ночи вы будете сами приходить в спальню, распорядок вам уже известен. Выйдя из комнаты для переодевания, отсчитайте сто ударов сердца.
– Вы должны сказать мне хоть что-нибудь! – потребовала Сири.
– Сосуд, – Синепалый подался к ней. – Будьте любезны говорить потише. Вы не представляете, сколько фракций плетут во дворце интриги. Я вхожу во многие из них, и неосторожное слово из ваших уст может обречь меня на смерть… нет, точно обречет. Понимаете? Вы можете это понять?
