Михаил Любовской - Проходящий. Спираль миров (СИ)
Весь январь пролетел как‑то незаметно. Мы, с Нарейсой, сходили пару раз в Дарино, совершили очередной бартер с Эйнарой — ей косметику, нам украшения. Кстати, выглядела она просто великолепно. Старший Деранго уехал заниматься государственными делами, видимо махнул рукой на неторопливых учёных. Те, в свою очередь, устроили из базы сплошной дом отдыха. Раздражённый Бенардо обозвал энергиков 'нехорошими людьми' и 'предателями истинной науки', попросил, при случае, вызвать его и удалился в свою школу. У Андреса с Анитой окончательно охладились отношения, но помолвку пока не отменили, видимо её родители ещё не подыскали подходящую партию. Нам оставалось только посочувствовать несчастному положению парня, но увы, здесь молодёжь не решает ничего.
К концу февраля Вера была вынуждена уйти на больничный — участились боли во всём теле. Время от времени случались сильные головокружения, после одного из которых мне позвонили её испуганные коллеги и попросили забрать домой. Вера упала во время обхода пациентов, а дежурная медсестра не смогла сделать укол, игла просто не прокалывала кожу. Я уже начинал подумывать о походе в 'реабилитационный центр', но жена отчаянно сопротивлялась, видимо боялась неизвестности. Нарейса наоборот, чувствовала себя прекрасно, ещё больше округлилась, лишь иногда морщилась, от каких‑то неприятных, только ей, запахов. После обеда, седьмого марта, я сгонял на цветочный базар и купил два букетика мимозы, поздравил женщин с наступающим и удивился поведению Нарейсы. Она взяла в руки веточки, обнюхала их расширенными от возбуждения ноздрями, и стала отрывать жёлтые шарики, с явным наслаждением кидая в рот.
— На мой не смотри, коза мартовская, — Вера быстро спрятала мимозу за спину, спасая нежное растение от поедания.
— Больно надо, — лениво бросила Нарейса, следя за перемещением необычной 'вкусняшки'. — Серхео мне ещё купит. Да, дорогой?
Я только почесал затылок, уж больно кусалась цена у весеннего цветка. Впрочем, ехать всё равно пришлось, чтобы не обидеть Веру. Так называемая 'коза', всё время пыталась незаметно протянуть свои лапки и проредить кустик. На рынке сторговался с одной бабкой 'всего за пять тыщ вместе с ведром' и вручил его демонице, алчно сверкающей глазами, с пожеланием сильно не мусорить. Та схватила презент и унеслась в свою спальню, откуда сразу же донеслись ахи и подвывания.
— Как тебе, Мирошников, женские выкрутасы? Забыл поди? — Вера рассмеялась, прислушиваясь к раздающимся звукам. — Может и мне попросить что‑нибудь этакое?
Ответить помешал звонок от входной двери. Странно, Артём только ушёл недавно, да у него и ключ есть. Гостей никто не приглашал, не до них из‑за состояния Веры. На вопросительный взгляд пришлось пожать плечами и идти впускать неизвестных гостей. На пороге стояла Татьяна, её бледное, усталое лицо сильно оттеняла чёрная пушистая шапка, бледные руки с чёрными ногтями сжимали шерстяные перчатки. Она взглядом побитой собаки посмотрела на Веру и тихо произнесла:
— Можно войти?
— Так, так. Ну, ты Мирошников… — глаза жены сузились и она, повернув голову в сторону зала, крикнула. — Нарейсочка, а ну‑ка иди сюда, родная моя, сейчас тебе ещё подарок будет!
— Ещё бу… — радостный голос запнулся и после мгновенного сканирования гостьи, ласково — угрожающе пропела на даринском. — Серхео, муж мой, как всё это понимать?
Ситуация сложилась патовая, видимо у Татьяны начались проблемы в семье и она пришла туда, где ожидала найти помощь. Я молча помог ей снять пальто, стянул короткие сапожки и, под взглядами волчиц, загнавших лань, проводил женщину в зал. Старшая и младшая, словно сговорившись, принесли из кухни стулья и уселись напротив 'жертвы'. Первой начала Вера, используя право старшинства:
— Смотри, Нарейса, каким непосильным трудом достались тебе паспорт, свидетельство и аттестат, — она тщательно выделяла каждое слово, заставляя новую соперницу вздрагивать и всё больше сжиматься от страха.
— Да, Верочка, наш Серхео так старался, так старался…нам почти ничего не доставалось.
— И теперь она будет предъявлять на него права, но мы можем этого не позволить, — Вера плотоядно улыбнулась, показав достаточно размера клыки.
— Я её сейчас загрызу, — злобно оскалилась Нарейса, метнувшись к несчастной женщине, забившейся в угол дивана.
Татьяна истошно вскрикнула и потеряла сознание. От такого поворота событий я буквально почернел и заорал на этих…специалисток по запугиваю:
— Вы что, бабы, совсем охренели от своей ревности! Бедная женщина чуть не родила от ваших выкрутасов.
— Но ведь не родила, да и рано ещё, — Вера что‑то прикинула в уме, видимо считала, когда я первый раз поехал за документами, — Примерно на две недели позже нас.
— А о чём думала, эта 'бедная' женщина, когда соблазняла тебя? — Нарейса тщательно осмотрела коготки на правой руке, протянула её в сторону лежащей и сделала вид, будто с наслаждением душит конкурентку.
Я решительно сел на диван, осторожно привалил Татьяну к себе и обнял. Раздавшийся следом возмущённый двухголосый крик 'Ты ещё поцелуй её!', пришлось задавить резким взмахом руки. Через минуту она очнулась и, натолкнувшись на внимательный взгляд Веры, попыталась вырваться:
— Ну что ты такая пугливая. Никто тебя грызть не собирается. Это девчонки пошутили неудачно, правда девочки? Вот видишь, правда. Ты же непросто так сюда пришла, ведь так?
Женщина закивала головой и тут же заплакала навзрыд, постоянно повторяя:
— Он меня выгнал…выгнал…сказал…со старыми проститутками жить не будет…а я…мне идти больше некуда…решила к тебе…ты же обещал…ты правда обещал…
Женские слёзы — это что‑то с чем‑то, меня тут же выгнали с дивана и снова отправили гулять, но не дальше входной двери. Вот тебе и наступающий праздник — восьмое марта. После длительных распросов, вздыханий и шмыганий тремя носами выяснилась вся картина произошедшего — Татьяна довольно быстро почувствовало неладное, муж сначала посмеивался, мол ведёшь себя как молодая студентка — причёску сменила, макияж молодёжный навела. Потом стали спать раздельно, она ссылалась на возрастные изменения, нервы, плохое самочувствие, но однажды полковник зашёл в ванную что‑то взять, она в это время купалась, и увидел то, что тщательно скрывалось — заметно округлившийся живот. Он долго кричал, краснея от гнева, затем потребовал убираться на все четыре стороны в течении недели, пока гостит у друзей. К дочери идти стыдно — учила, учила её, что 'гулять' нехорошо, а тут у самой такой конфуз вышел.
Я решил прервать затянувшийся разговор, пора было обсудить более серьёзную тему — наш поход в 'санитарную зону'.