Антон Грановский - Темные врата
Рамон качнул головой:
– Нет. Вернулся один только отрок, которого ты приставил к отряду вестовым. Он рассказал, что на стрельцов напали в лесу. Версты за две от Повалихи.
– Лысые твари?
– Да. Они набросились внезапно, сразу со всех сторон. Ратники открыли стрельбу, но кровожадных лысунов оказалось слишком много. Они перебили всех стрельцов, Первоход. Всех до единого.
Глеб хрипло вздохнул и открыл глаза. Затем с силой потер пальцами виски, снова посмотрел на Рамона и спросил:
– Как я оказался в темнице?
– Когда пришла весть о гибели стрельцов, бояре подняли мятеж. Добровол и его приспешники схватили княгиню Наталью и, угрожая ей расправой, принудили тебя сдаться. Когда ты опустил ольстру, тебя схватили и стали избивать. После, когда ты уже не мог двигаться от побоев, тебя связали и бросили в темницу. Там тебя каждый день опаивали настоем сонного гриба, поэтому разум твой помутился и ты ничего не можешь вспомнить.
Глеб облизнул сухие губы сухим языком и едва слышно спросил:
– Княгиня Наталья жива?
– Да, – кивнул Рамон. – Она в княжьем тереме.
– Пленница?
– Точно не знаю.
Глеб снова потер пальцами виски.
– Сколько я просидел в узилище? – угрюмо спросил он.
– Почти седмицу.
– Почти седмицу… – глухо повторил Глеб. – И как же мне удалось сбежать?
– Какой-то паренек на Торжке всучил мне кусок бересты. На нем было написано, чтобы мы с Хлопушей наняли возок и ждали тебя в рощице неподалеку от темницы.
– Выходит, мне кто-то помог?
– Выходит, так. Думаю, кто-то подменил зелье, которым тебя опаивали. Поэтому ты и пробудился.
Глеб задумчиво нахмурился. Теперь, после рассказа Рамона, он стал кое-что припоминать. В памяти у него замаячил боярин Добровол. А рядом с ним…
Брови Глеба дрогнули, и он провел ладонью по лицу.
– У Добровола были помощники, не так ли? – осторожно спросил он.
– Так, – кивнул Рамон.
– И эти помощники… – Глеб осекся, снова провел пятерней по лицу и с досадой проговорил: – Черт! Должно быть, я все еще не в себе. Мне вдруг померещилось, что я видел рядом с Доброволом лысых тварей.
– Так и есть, – с готовностью подтвердил Рамон. – Боярин Добровол вступил с темными тварями в сговор. Они тут всем заправляют вдвоем: он и чудовище, которое называет себя Крысуном Скоробогатом. – Толмач перекрестился и добавил: – Хозяин Порочного града – больше не человек.
– Он и будучи человеком мало чем отличался от твари, – угрюмо произнес Глеб.
Он протянул руку к своей куртке, которая лежала на лавке, нащупал в кармане берестяную коробку с сигаретами и достал ее. Прикурил неторопливо от бензиновой зажигалки, пыхнул дымом, после чего загнал сигарету в угол хмурого рта и сказал:
– Но какого черта они вместе? Как могли они сговориться?
– Они раздают горожанам «дары», – ответил Рамон.
– Дары?
– Да. Эти вещицы исполняют желания. Делают мнимые чудеса.
Глеб выдохнул облако дыма и прищурил заслезившиеся глаза:
– Объясни.
– Я выведал кое-что у людишек Добровола, – сказал Рамон. – Одних подкупил, других опоил вином. Люди болтливы и хвастливы, они всегда готовы выложить свои секреты первому встречному, нужно только уметь слушать.
– И что тебе удалось узнать?
– Несколько месяцев назад витаевские скоморохи отправились в Повалиху, чтобы устроить там представление. Стоял лютый холод, и скоморохи решили съехать с большака и сократить путь через лес. Вскоре началась буря, они заплутали и, сбившись с пути, попали в Гиблую чащобу. В чащобе с ними что-то произошло.
– Что именно?
– Этого я не знаю, Первоход. Но когда скоморохи вышли из Гиблого места, они уже были другими. Они приехали в Повалиху и привезли с собой полный возок чудны́х вещиц.
– Те самые «дары», о которых ты говорил?
– Да. Они стали показывать людям чудеса. А тем, кого удалось соблазнить чудесами, дарили привезенные вещицы. – Лицо толмача помрачнело, голос зазвучал тише и суровее. – Теперь люди Добровола дарят эти вещи жителям Хлынь-града. При этом втолковывают, что вещицы эти умеют исполнять желания.
Глеб выдохнул облако дыма и прищурился:
– Это в самом деле так?
Рамон качнул чернявой головой:
– Нет. Рано или поздно наваждение кончается, и все обретает свой истинный облик. Но цена, которую приходится заплатить за исполнение мнимых желаний, – хуже смерти. Человек начинает меняться. Чем больше желаний исполняет чуднáя вещь, тем разительнее перемены. Сначала у человека выпадают волосы и зубы. Потом солнечный свет начинает жечь ему кожу. Постепенно люди превращаются в темных тварей.
Глеб стряхнул пепел на земляной пол и сказал:
– Я вижу, ты и впрямь много знаешь.
Толмач вздохнул:
– О, да. Одного не понимаю, как скоморохи сумели выбраться из Гиблого места живыми?
– Это как раз просто. Думаю, что Гиблое место отпустило их.
– Отпустило?
Глеб кивнул:
– Да. Сначала извергло из своей поганой утробы «дары», а потом заманило тех, кто доставил эти «дары» людям. Не будь поблизости скоморохов, подвернулся бы кто-нибудь другой.
Рамон помолчал, с хмурым, взволнованным видом обдумывая слова Глеба, затем спросил:
– И для чего все это?
Глеб пожал плечами:
– Кто знает. Гиблое место постоянно пытается вырваться за межу. Оно стремится расширить свои границы.
– У него есть какая-то цель?
Глеб махнул рукой перед лицом, отгоняя дым.
– Может быть. А может быть, и нет. Мы, ходоки, все время стремимся наделить Гиблое место разумом. Но вполне возможно, что Гиблое место – это что-то вроде гигантской безмозглой амебы, которая питается человеческими душами.
Толмач обдумал его слова и грустно вымолвил:
– Это было бы еще страшнее.
– Да, наверно, – согласился Глеб. Он вмял окурок в темную, иссеченную ножом столешницу. Затем пристально взглянул на Рамона. – Я задам тебе еще один вопрос, и ответь на него правдиво.
– Постараюсь.
– Советник Кудеяр перешел на сторону мятежников?
Толмач нахмурился и тяжело вздохнул:
– Кудеяра они убили, Первоход. Закололи ножами, а потом… Потом они его…
– Не продолжай, – угрюмым голосом прервал Глеб. – Как выглядят «дары»?
– По виду эти вещицы – что-то вроде обточенных костей или камней. Я видел одну такую. Я вовсе не собирался ее брать, но рука моя сама к ней потянулась. «Дары» притягивают к себе. Очень сложно не поддаться соблазну и устоять.
Некоторое время Рамон молчал, искоса поглядывая на бледное лицо Первохода, затем мягко поинтересовался:
– Что ты намерен делать, Первоход?
– Что я намерен делать? – Глеб мрачно ухмыльнулся. – По-моему, тут все очевидно. Я совершил ошибку, когда отправил стрельцов в Повалиху и не пошел с ними сам.
