Сергей Ветров - Магия в крови
Уйдя в себя от этой нудной работы, я не сразу заметил, как мы выехали из леса на вполне приличную дорогу, причем под дорогой подразумевается выложенный камнем путь шириной метров шесть с керамическими водоотводами по сторонам. При помощи магии мне не составило труда установить ее возраст – не меньше пары тысяч лет, скорей всего, времени первой темной империи. Времени великого расцвета цивилизации и великих войн, которые ее разрушили.
Пользуясь тем, что освободился от нудной роли дорогопрокладчика, я предался мыслям о былых временах и опять не заметил, как мы въехали в небольшой городок, явно построенный возле дороги для обслуживания торговых караванов. На это указывало большое количество таверн, кузниц и других построек инфраструктуры отдыха и развлечений. Правда, непонятная безлюдность городских улочек вызвала у меня нехорошее предчувствие, которое росло и крепло по мере нашего продвижения к центральной площади городка.
Вся площадь была заполнена людьми – судя по всему, здесь находилось все население. Мое чувство опасности сдавило горло невидимой удавкой, а защитные чары захлопнулись вокруг меня со звуком опускаемого забрала, и готовые к бою заклятия замерли на кончиках пальцев. Вот так, готовый ко всему, я и въехал на площадь. Посередине возвышался помост, на котором расположились пара десятков солдат с арбалетами и несколько человек в сутанах, как у отца Танкиуса. Перед помостом находилось одиннадцать столбов со сложенными у их основания кучами дров, кажется, это называется заготовкой для костра. А на столбах… вернее, к ним были привязаны девушки и женщины в возрасте от десяти до тридцати лет, их всех объединяли белые платья и отчаянное выражение лиц. Многие из них плакали, и мое сердце сдавила невидимая рука, а из глубины души начало подниматься что-то темное. Взмахом руки убрав с пути заграждение из рогаток вместе с охранявшими его солдатами, я поехал по живому коридору к центру площади. Несущиеся мне вслед слова только разжигали мою ярость.
– Ты смотри, длинноухая тварь!
– Ничего, у святых братьев и для него костерчик найдется!
– Жечь их всех надо!
После этих слов веселая злость захлестнула мое сознание. Выехав перед помостом, я весело поинтересовался:
– Ух ты! Неужели вы, святоши, наконец-то решили заняться настоящими жертвоприношениями?! Давно пора! Да жертвы подобрали как на подбор! Невинные девушки и красавицы женщины! Наши темные боги будут вами довольны!
Один из монахов с худым костистым лицом вышел вперед и сказал:
– Молчи, ночной колдун! Это не жертвоприношение, а ритуал очищения! И если бы не приказ Синода, я бы и для тебя нашел здесь место! Поэтому поезжай отсюда, пока можешь!
Развеселившись еще больше, я захохотал, причем от своего хохота мне самому стало страшно.
– Не смеши меня, святоша! Как я могу пройти мимо, когда вижу работу таких дилетантов! Жертвоприношение – дело тонкое, тут надо с воображением подходить, а не так, как вы, по шаблонам!
Монах ощерился и сказал:
– Тебе нам все равно не помешать! С нами свет! – и взмахнул рукой.
По его команде один из арбалетчиков выстрелил в грудь одной из девушек, но стальной болт своей цели не достиг, сбитый резким порывом ветра. В следующую секунду обезглавленные тела солдат осыпались на камень площади и дерево помоста, в живых остались лишь пятеро монахов в рясах. Мои секущие лезвия – слегка уменьшенный вариант воздушных пил, которыми я расчищал путь для кареты, – их не достали. Тут же на мой щит обрушились несколько мощных ударов, которые с невероятной легкостью пробили его и достигли меня. Из седла я не выпал лишь потому, что, зная свое умение всадника, специально подобрал себе седло с высокими луками. Было такое чувство, будто по моим ребрам несколько раз прошлись булавой. Сознание я не потерял лишь потому, что нахлынувшая на меня ярость, как вода, прорвавшая плотину, вымыла из меня все: боль, страх, жалость, хотя ее и так было немного, и оставила лишь одно – жажду разрушения.
Выпрямившись в седле и сплюнув кровь, я улыбнулся в лицо торжествующего худого монаха и, вскинув ладони, ударил в него цепью молний. Наполненная моей темной яростью, она приняла странный фиолетовый цвет, я не видел, что мои глаза светятся им же. Захлестнув фигуры в рясах, цепь молний трансформировалась в бич, который, обвившись вокруг антимагических коконов, окружающих инквизиторов, словно удавка, принялся стягиваться, продавливая их щиты. Я яростно давил голой силой, ведь все сложные заклинания были бесполезны. Через десяток секунд коконы начали лопаться один за другим. Лишившись защиты, монахи не успевали ничего сделать, мгновенно превращаясь в пепел под давлением моей силы. Последним лопнул кокон худого монаха, он оказался самым сильным из них.
Покончив с магами, я обернулся к толпе, ведь это было только начало! Задумавшись над тем, какое заклинание обрушить на головы жалким людишкам, посмевшим меня оскорбить, я не заметил, как в моем седле оказалась Ангелина. Крепко обхватив меня за шею, она впилась мне в губы, и я забыл ненависть и ярость, гнев и жажду разрушения. Мое темное начало, теряя знамена, стремительно отступило в глубину сознания. Бежало в панике от тепла девичьих губ.
С трудом оторвавшись от ее губ, я окинул окружающее внимательным взглядом. Люди в толпе стояли, боясь издать лишний звук, отец Танкиус возносил благодарственные молитвы и просил божественной милости для Ангелины. Ангелина в моих объятиях тихо фыркнула. Но вот в тишину на площади ворвался новый звук – это дребезжала догоняющая нас карета. Проехав к центру, она остановилась у заваленного телами помоста, открылась украшенная гербами дверь, и из кареты выпрыгнула крестная дочь отца Танкиуса, она же единственная дочь немерионского короля и наследница престола. Бойко взбежав по ступеням на помост, не обратив внимания на груду тел и лишь стараясь не наступать в лужи крови, она встала перед людьми и громко спросила:
– Что здесь происходит?
Мы переглянулись, и вперед выехал бывший капитан охотников, а теперь капитан ее небольшой личной гвардии и коротко, но точно пересказал все произошедшее на площади. Выслушав его, Лили, так принцесса разрешила мне себя называть, стрельнула в меня пронзительным взглядом и, обернувшись к толпе, на всю площадь – не без моей помощи: незаметно я сплел усиление звука – сказала:
– Кто вы такие?!
Пару минут толпа безмолвствовала, но вот в первый ряд пробился старик с седой головой и ответил:
– Мы подданные немерионского короля, жители Привала.
– Н-да, хорошее название для этого паршивого городишки, – тихо прокомментировал я.
– Тогда почему вы позволили этим имперским свиньям жечь своих соотечественников?! – Пинок изящной ножки пришелся по отрубленной голове одного из арбалетчиков, и та покатилась под ноги толпе. Перепуганные горожане отпрянули от нее, будто от заразы.
