Галина Романова - Одна на две жизни
Агния робко остановилась у калитки, не зная, как привлечь к себе внимание. Но фра Гайдо угадал ее присутствие, выпрямился, локтем убирая с лица упавшую на глаза прядь волос. Со дня их последней встречи три месяца назад он загорел и похудел, а в волосах появилось столько седины, что он казался стариком, хотя на самом деле ему быть чуть за тридцать.
— Вы ко мне? — поинтересовался он.
— Да. Если… вы меня помните, фра. — Молодая женщина коснулась рукой калитки и тут же отдернула пальцы, словно обожглась. — Я жена Марека… то есть вдова… Марека Боуди, вашего кузена.
— Агния Боуди? — Он положил на дорожку грабли и направился к ней, отворяя калитку и жестом приглашая родственницу пройти внутрь. — Рад встрече.
— Я тоже.
У дверей маленького домика под окном стояла скамейка, ножки которой оплел вьюнок. Его стебли обвивали траву и полусухой кустарник, выросший рядом, и отчаянно цеплялись за неровности стены, выискивая малейшие трещинки и щели, чтобы забраться повыше. Рос тут вьюнок явно давно, дотягиваясь уже до окошка. Сейчас, осенью, цветов на нем почти не было, многие стебли и листья пожелтели, а среди них висели засыхающие коробочки семян.
— Я люблю сам работать в саду. — Фра Гайдо потер руки. — Это отвлекает от суетных земных забот и возвышает душу. Созерцание творений природы и бога есть высшее наслаждение, доступное человеку. И труд, как заповедали нам Первопредок и Праматерь. Он в поте лица своего добывал хлеб, ковал долю себе и детям своим, она — учила жить в любви и терпении, и мы тоже должны неустанно трудиться, ибо только труд отличает нас от тварей неразумных. Труд — и благо, и наслаждение, и тяжкая повинность…
Агния молчала, терпеливо ожидая, пока он выговорится.
— А вы, Агния, как трудитесь? — сменил он тему.
— Я, — молодая женщина посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, и вспомнила, чем занималась весь вчерашний день, — шью.
— Благое дело. Рукоделие — женская добродетель, наука, заповеданная женщинам самой Праматерью, прядущей нити судьбы человеческой и из тех нитей ткущей ковер истории земли нашей. Не хотели бы вы принести пользу, поспособствовав…
— Я пришла не за этим! — воскликнула она. — Я… фра Гайдо, мне нужно поговорить о Мареке.
— Понимаю. — Монах коснулся рукой ее плеча. — Это тяжелая утрата. Боги послали вам это испытание, чтобы укрепить дух ваш. Как когда-то они испытывали Первопредка и Праматерь наших, дабы наставить на путь истинный и помочь взглянуть на себя иными глазами, так сейчас пришел и ваш черед. Вы должны смириться с потерей и найти утешение в том, что у вас в жизни были светлые минуты и счастье. Темная полоса в жизни закончится, верьте в это!
— Фра Гайдо, мне так плохо…
— Это испытание. Его надо вынести с честью, и тогда впереди будет ждать награда.
— Какая награда, о чем вы? — Агния прикусила губу.
— Награда за перенесенные страдания. В нашей жизни ничего не совершается просто так. Боги Первопредку послали испытание, не сказав, на что испытывают. Нашему Первопредку не с кем было словом перемолвиться, не у кого было спросить совета. Он должен был слушать только свое сердце и только в своей душе найти ответы. Ему не у кого было учиться, но он нашел в себе силы и принял верное решение. И наградой ему стала Праматерь и любовь ее, а также дети, коими начался на земле род человеческий. Нам, его потомкам, легче — мы можем спрашивать совета друг у друга, учиться на чужих ошибках и вдохновляться чужими примерами. Сколько жен в разное время оставались вдовами — и все они рано или поздно находили в себе силы жить дальше и жили достойно, сохраняя честь и память о муже…
— У этих женщин были дети! — всхлипнула Агния. — А у меня…
— Значит, не в этом ваше предназначение! Ищите — да и обрящете. Молитесь Праматери, просите ниспослать вам силы телесные и духовные. Женщине надлежит быть надеждой и опорой, ибо на двоих сил дадено каждой из вас. Мы, мужчины, изначально слабее.
— Я молюсь, — вздохнула Агния. — Я почти каждый день молюсь. И на могилу к Мареку хожу каждый день… — Она опять прикусила губу, вспомнив, что как раз сегодня-то и вчера на кладбище не была. — Фра Гайдо, мне так тяжело без него!
— И эта боль пройдет. — Священник погладил ее по плечу. — Боги не посылают никому меру страданий больше, чем та, что человек способен вынести. Если не дает кому-то Праматерь детей — значит, не видит в женщине сил вынести тяжесть материнства. Если нет у кого-то богатства — значит, слаб тот человек и, внезапно разбогатев, золотом погубит душу свою. Ничего не происходит зря. Ни разу еще не ошиблись ни боги, ни сама Праматерь, каждому назначая долю его.
— Ох, фра Гайдо, — Агния внутренне сжалась, — но ведь Марек не отпускает меня! Он приходит ко мне!
— Что?
— Он является ко мне почти каждую ночь! И не только во сне. Сегодня я засиделась за шитьем, забыла, что пора отходить ко сну. Сидела одна — моя горничная, наверное, уже ушла спать, я даже не заметила… Шила себе, о своем думала — и вдруг погас свет…
Внимательно глядя в глаза монаху, Агния подробно поведала обо всем, что произошло этой ночью, упомянув, что дух Марека и раньше навещал ее.
— И теперь я не знаю, что мне делать! — всплеснув руками, закончила она. — Я люблю его, но сегодня ночью мне стало страшно! Мне кажется, у меня до сих пор в груди все горит. И на том месте, где он дотрагивался…
Жестом прервав поток слов, священник погрузился в молчание.
— Значит, он просит у вас помощи? — помолчав, поинтересовался он.
— Да. Но…
— Значит, так тому и быть. Помогите Мареку обрести покой. Его душа никак не может оторваться от земли, улететь в горние выси, слиться с Вселенской Душой. — Он вскинул руки к небу, глядя вверх. — Исполните его просьбу — и позвольте ему уйти. И постарайтесь, — голос его внезапно обрел твердость, — сделать все как можно быстрее. Ибо эти визиты с того света не принесут вам счастья.
— Почему?
— Поймите, Агния… Мне ведь можно называть вас просто по имени, ведь мы родня?.. Так вот, Агния, Марек и мне был дорог, но он умер. Даже если его душа и возвращается к вам, это уже не прежний Марек. Это… кто-то другой. Чужой. И с каждым днем он будет становиться другим. Рано или поздно в нем ничего не останется от прежнего Марека. И даже имя его может стать другим.
— Значит, это не он ко мне приходит? — Сердце у Агнии сжалось. — А кто тогда?
— Я не знаю, — просто сказал фра Гайдо. Но по тому, как он отвел глаза и как слишком быстро ответил на ее вопрос, молодая женщина поняла, что все-то он знает, только говорить не хочет.
— Не скрывайте от меня ничего, — взмолилась она. — Это… дьявол?
