Рик Риордан - Перси Джексон и Лабиринт смерти
На пляже стояла та девушка по имени Калипсо с волосами цвета карамели и с кем-то разговаривала. Ее собеседника мне было никак не разглядеть из-за того, что солнечные лучи, отражаясь от воды, бросали на все вокруг сверкающие блики, но мне показалось: эти двое о чем-то спорят. Так я и стоял, глядя на них и стараясь припомнить, что рассказывалось в древних мифах о нимфе по имени Калипсо. Я точно знал, что раньше слышал о ней, только не помнил, что именно? Она принадлежала семье чудовищ? Кажется, она заманивала героев в сети соблазна и убивала их? Но если она такая злая, то почему я до сих пор жив?
Я медленно направился к берегу, чувствуя, что мои ноги подгибаются при ходьбе, будто ватные. Когда трава сменилась гравием, мне пришлось опустить глаза и смотреть, куда я ставлю ступню, чтобы не потерять равновесия. А когда я вновь поднял взгляд, Калипсо уже была одна. Она стояла на берегу, одетая в греческую тунику без рукавов, по низкому вырезу которой шла отделка из золотого шитья. Девушка вытирала глаза, будто старалась скрыть следы слез.
— Что я вижу? — Она попыталась изобразить улыбку.— Мой соня наконец-то проснулся.
— С кем ты сейчас говорила?
Мой голос был здорово похож на кваканье лягушки, которую долго держали в микроволновке.
— Этот? Ах, просто один посыльный,— небрежно бросила она.— Как ты себя чувствуешь?
— Сколько времени я здесь нахожусь?
— Времени? — Калипсо на минутку задумалась.— Видишь ли, за временем тут никто не особенно следит. Честно скажу, Перси, я не знаю, как давно ты здесь.
— Откуда тебе известно, как меня зовут?
— Ты разговаривал во сне.
— А-а.— Я покраснел.— Мне уже не раз говорили, что за мной такое водится.
— Наверное. А кто такая Аннабет?
— Это... ну, в общем, одна моя подруга. Мы вместе с ней были, когда... Погоди-ка, а как я попал сюда? И вообще, где я?
Калипсо чуть подалась вперед и пробежала пальцами по моим спутанным волосам. От ее прикосновения я шарахнулся назад, как испуганный конь.
— Извини, просто я привыкла заботиться о тебе. А насчет того, как ты попал сюда, могу сказать, что ты просто-напросто свалился ко мне с неба. И прямо в воду.— Она указала рукой на озеро.— Не знаю даже, как ты умудрился выжить. Когда я увидела тебя, мне показалось, что ты лежишь на воде спокойно, будто в колыбели, и она баюкает тебя. А остров этот называется Огигия.
Она так смешно произнесла это слово: О-о-хи-и-хи-ия.
— Это, кажется, рядом с горой Сент-Хеленс? С географией у меня всегда было неважно. Калипсо рассмеялась. Смех ее звучал чуточку натянуто, как будто я показался ей жутко смешным, но она не хочет обидеть меня откровенной насмешкой. Она стала такой хорошенькой, когда рассмеялась!
— Мой остров ни с чем не рядом, герой,— ответила она наконец.— Огигия — призрачный остров. Он существует сам по себе, везде и нигде. Здесь ты можешь чувствовать себя в безопасности. Бояться тебе абсолютно нечего.
— Но как же мои друзья?
— Аннабет? — уточнила она.— И Гроувер с Тайсоном?
— Точно. Мне нужно возвратиться к ним. Боюсь, они-то не в безопасности.
Когда она второй раз прикоснулась кончиками пальцев к моему лицу, я уже не испугался.
— Сначала тебе нужно набраться сил. Что толку от тебя твоим друзьям, когда ты так слаб и сам нуждаешься в помощи.
Как только она это сказала, я сразу почувствовал себя невероятно усталым.
— А ты... ты не злая колдунья?
— С чего ты так решил? — Калипсо лукаво улыбнулась.
— Потому что, знаешь, я уже встречался однажды с одной волшебницей, Цирцеей, на ее острове. Она тоже, между прочим, была очень красивой. Только эта Цирцея обращала людей в морских свинок.
Калипсо снова рассмеялась.
— Обещаю, что не стану обращать тебя в морскую свинку.
— А в кого-нибудь другого?
— Нет, я не злая колдунья,—прямо сказала она— И совсем не враг тебе, храбрый герой. А теперь пора подумать об отдыхе. У тебя глаза сами закрываются.
Калипсо была права. Ноги у меня вдруг подогнулись, и я непременно уселся бы прямо на гальку, если б она не подхватила меня. Девушка оказалась очень сильной, а может, это просто я стал тощим и легким. Калипсо подвела меня к скамье, стоящей у фонтана, и помогла прилечь на подушки. Волосы ее пахли корицей.
— Отдыхай,— приказала она.
И я провалился в сон, в котором пели фонтаны и пахло корицей и можжевельником.
В следующий раз, когда я проснулся, стояла глубокая ночь, и я совсем не был уверен, что это ночь после того самого дня, а не какая-нибудь другая. Обнаружив, что лежу в своей постели в пещере, я потихоньку встал, натянул футболку и зашлепал к выходу. Звезды сияли в небе как бриллианты, тысячи их рассыпались по небосводу. В городах никогда не увидишь сразу такой уймы звезд. Я даже мог различить некоторые созвездия, их мне когда-то показала Аннабет. Козерог, Пегас, Стрелец... А около горизонта стояло новое созвездие, Охотница, названное в честь одной из наших подруг. Она погибла прошлой зимой.
— Перси, что ты там ищешь?
Я вернулся на землю. Как ни прекрасны были мерцающие звезды, Калипсо в сто раз их красивее. Я хочу сказать, что видел саму богиню любви Афродиту, и, на мой взгляд, Калипсо даже прекрасней, чем она. Только, конечно, я ни за что не стал бы объявлять это во всеуслышание, а то как бы Афродита не вздумала испепелить меня. Но честно, Калипсо красивее, хотя бы только потому, что она выглядит так, будто ей и в голову не приходила мысль о ее красоте и она совсем не старалась эту красоту подчеркивать. Она была такой на самом деле. С заплетенными в косы карамельного цвета волосами, в белом платье, она словно сияла в лунном свете. В руке Калипсо держала какое-то крохотное растение с изящными серебристыми цветами.
— Я смотрел на...— Я глаз не мог оторвать от лица девушки.— Забыл, на что я смотрел.
Она негромко рассмеялась.
— Пусть так. А раз ты все равно встал, помоги мне, пожалуйста, посадить этот цветок.
Девушка протянула мне растение, корни его были укрыты комом земли. Цветы слабо засветились, когда я прикоснулся к ним рукой. Калипсо захватила с собой садовую лопатку, и мы пошли в другой конец сада, где она начала копать лунку.
— Этот цветок называется «лунное кружево»,— говорила она между делом,— и сажать его можно только ночью.
Я смотрел, как с лепестков слетают серебристые огоньки...
— Что этот цветок делает?
— Делает? — удивилась Калипсо.— Что он может делать? Ничего не делает. Цветок растет, светится по ночам, дарит красоту. Разве он должен еще что-то делать?
— Наверное, не должен,— согласился я.
Она потянулась, чтобы забрать у меня цветок, и нечаянно наши руки встретились. Пальцы у нее были теплые-претеплые.
