Коготь берсерка - Сертаков Виталий Владимирович
— Он не чародей, — подвел итог старый Торольв. — Он еще глупый волчонок. Возьмите с него клятву, на это он способен. Все должно быть по закону.
— Но он не член нашего братства, — заупрямился Бьярни.
— Ты хочешь стать таким, как они? — с непонятной улыбкой спросила Астрид.
Сердце Дага забилось вдвое быстрее. Берсерков все боялись и рассказывали о них дикие истории. Горм Одноногий говорил, что у великих конунгов прошлого перед передней мачтой всегда стояли отважные берсерки, дюжина таких воинов могла повернуть весь ход сражения. А еще настоящим «медведям» нигде не отказывали в пище и крове, им безропотно отдавали женщин и радовались, когда удавалось нанять их на службу. Наверняка этот неизвестный Трюггви, погибший муж: Астрид, был великим человеком, раз не подвластные никому «медведи» служили его вдове бесплатно! Но с другой стороны, берсерков избегали, старались откупиться от их соседства, да и жизнь у «псов войны» обрывалась много раньше положенного срока…
— Хочу стать, как они. — Пожалуй, впервые в жизни Даг пошел на обман. Он сказал то, что охранники малыша Олава хотели от него услышать.
— Тогда поклянись, что будешь служить госпоже, пока она не освободит тебя от клятвы.
— Клянусь молотом Тора… — торжественно начал Даг.
— Нет, ты поклянешься не этим, — пакостно ухмыльнулся Ивар. — Ты поклянешься вот чем!
Берсерк сунул Дагу под нос какой-то сморщенный огрызок с продетым в него шнурком, похожий на засушенный корнеплод. Но это был не корнеплод, а человеческий язык!
— Аха-ха, понравилось? — громыхнул Орм. — Узнал, что это за штука? Эту штуку кое-кто позабыл вовремя спрятать за зубами. Это язычок одного глупца. Хрут верно служил нашей прекрасной госпоже Астрид, но однажды высунул свое жало слишком далеко. Мы гостили в одной усадьбе, и глупый Хрут проболтался хозяину, кто такая наша госпожа и куда она направляется…
— Ты позабыл, Орм, — властно перебила Астрид. — Это глупый хозяин стал задавать слишком много вопросов. Хрут должен был его убить, но вместо этого не сказал ни да ни нет, когда спросили обо мне.
— Госпожа любила Хрута, — осклабился Бьярни. — Он верно служил нашему погибшему конунгу конюшим. В память о своем супруге, госпожа Астрид приказала не убивать конюшего. Мы только вырвали ему язык, чтобы лишнего не болтал, проткнули ему уши, чтобы лишнего не слушал, и выкололи глаза, чтобы не подсматривал…
— Ты все понял, волчонок? — Криволицый Ивар с хрустом покрутил шеей. Кольца и шипы на его предплечьях заскрипели, словно просыпался железный дракон. — Ты понял, что будет, если ты соврешь?
— Я понял. — Даг смело взглянул херсиру в колючие глаза. — Я пойду с вами на восток и буду защищать Олава, сына Трюггви.
Глава тридцать первая
В которой предстоит догнать погоню, Мать конунгов охотится за младенцем, а Даг сражается с пчелами
Отряд Ивара двигался очень быстро, тяжелые мужчины скользили между стволов, как тени. Они несли на себе уйму снаряжения и тяжелое оружие. Кони достались только женщинам и приемному отцу Астрид. Часто случалось так, что кони не могли одолеть очередную кручу. Тогда седоков спускали на землю, а крепкие дружинники поднимали животных на ремнях или втаскивали буквально на собственных спинах. Потом снова возникал ровный участок, какое-то подобие тропы, и женщины получали отдых.
Даг постоянно отставал, сбивался с шага на бег. Но он ни за что бы не признался в слабости. По правде говоря, со времени побега он окончательно вымотался. Трое суток по чужим лесам, почти без пищи и воды — такое выдержал бы не каждый взрослый. Радовало только одно — нойда Укко не посмеет его тронуть!
Порой Дагу казалось, что тропа под ногами начинала петлять, изгибалась хитрой змеей, норовя сбросить его на острые камни. Деревья и кусты окутывались туманом, отпрыгивали в сумрак, точно живые, или, напротив, подкрадывались слишком близко и хлестали мокрыми ветками по лицу. Даг просыпался, тер глаза, бил себя по щекам. Какая-то неведомая сила мешала ему свалиться окончательно. Наверно, ему мешали ухмылки Бьярни, ведь тот посулил ему скорую смерть в лесу. Похоже предводителю дренгов не было до Дага никакого дела. Они все решили — выживет так выживет, а сдохнет — меньше хлопот!
Ну, нет! Даг до крови прикусил губу. Они им не даст себя погубить. И становиться легкой добычей волков он тоже не собирается!
Он продержался на рысях еще несколько часов, чтобы затем рухнуть без сил. Он уже не чувствовал, как Ивар поднял его за ногу и за шею и подтащил поближе к костру.
Даг спал, пока жарилось мясо, но проснулся, когда возле него, прямо на землю, кинули шкворчащий кусок. Он с жадностью все проглотил. Мясо даже вполовину не прожарилось, по губам и подбородку потекла кровь, но парню было все равно. Едва дожевав последний кусок, он опять свалился на еловые ветки. Рядом захрапели другие дренги.
Ивар даже не выставил стражу. Когда Даг проснулся ночью от холода и жажды, он заволновался, что враги могут напасть и перебить беглецов сонными. Вокруг рдеющего кострища вповалку храпели все. Но стоило Северянину чуть приподнять голову, как храп прекратился. Сразу в трех местах вокруг него блеснули лезвия секир. Ивар вскочил на ноги пружинисто и бесшумно, толкнувшись спиной. С другой стороны уже стоял Байгур. Его глаза были полуоткрыты, из заросшего бородищей рта тянулась струйка слюны. До Дага не сразу дошло, что Байгур спит… Громадный викинг продолжал спать, даже стоя и сжимая в ручище топор. Он что-то пробормотал, потянул воздух носом и снова улегся, обнимая оружие.
— Куда собрался? — хрипло спросил Ивар, придвигаясь вплотную.
Даг сглотнул и оглянулся. На него снизу смотрели четыре пары глаз.
— Пить хочу. — Парень попытался обойти херсира, но не тут-то было.
— Пей тут. — Ивар ткнул обухом топора в лужицу, покрытую тонким слоем льда.
Даг наелся льдинок. Зубы заныли. Глаза спящих следили за ним.
— Куда? — Даже на расстоянии он ощутил спиной зазубренное лезвие. Один легкий взмах рукой — и топор проткнет его насквозь!
— Мне облегчиться, до ветру надо…
— Тут и поливай, — Ивар указал на тлеющий костер.
Делать нечего, пришлось подчиниться. Лишь после, под утро, Даг стал понимать. Они никогда не спят. Или спят, как звери, вполуха, вполглаза, наблюдая каждый ветерок и каждый запах вокруг себя. Они согласны нюхать собственное дерьмо, лишь бы не подставлять спины лесу. Они никогда не разбегаются далеко друг от друга, зато всегда ложатся и садятся спиной к спине… Поэтому им не нужна стража. Вот бы ему так научиться!
Но было еще что-то кроме умения спать с открытыми глазами. Когда на заре старший растолкал его пинками, Даг заметил тонкую канавку взрыхленной земли вокруг поляны. Ивар так грубо не выпускал его ночью за пределы стоянки, потому что считал, что заговорил это место. Даг не слишком верил в то, что можно сделаться невидимым. Во всяком случае, Пиркке Две Горы, сколько ни рассуждала о тайных навыках финских вельв, ни разу не взлетела, невидимость не обрела и зверем не обернулась. Но спорить с Иваром юный Северянин не отважился.
Наутро Северянин неожиданно заслужил благосклонность приемного отца Астрид. Оказалось, что у Торвальда до крови стерты ноги, и некоторые раны превратились уже в не заживающие язвы. Дагу чудом удалось нарвать нужной травы, и трава еще не успела пожухнуть. Всех нужных составляющих для мази искать было негде, да и некогда, но удачно подвернулось гнездо диких пчел. Астрид повелела задержаться и с любопытством смотрела, как Даг с риском для жизни выкуривает из гнезда сонных обитателей.
Северянину никто и не вздумал помочь, но все развеселились, когда его бровь и руки вздулись от укусов. Зато кашица получилась на славу, и уже к вечеру старику заметно полегчало.
— Из тебя не выйдет хороший слуга, — тихо сказал Торольв мальчику на привале. — Ты добр и услужлив, но слуга из тебя не выйдет. Астрид хочет, чтобы ты шел с нами до берега Большого Бельта. Там Ивар посадит нас на корабль, и мы поплывем на юг, к Хакону Старому, нашему другу. Но тебе лучше примкнуть к дружине викингов. Я вижу, какой ты упрямый и гордый. Ты не сможешь гнуть спину.
