Коготь берсерка - Сертаков Виталий Владимирович

— Меня подобрали в море, — вынужден был признать Северянин.

После такого признания ему волей-неволей пришлось повторять то, что он слышал от дяди Свейна Волчья Пасть. Все то время, что он говорил, острый клинок Бьярни упирался ему между лопаток. Сам Бьярни выглядел вполне прилично, пока не улыбался, но, к несчастью окружающих, он любил посмеяться. И тогда два шрама, крест-накрест покрывавшие его волосатое лицо, превращали норвежца в жуткого урода.

— Ты знаешь, кто я такая? Лучше говори честно, — предупредила женщина.

Даг отрицательно помотал головой.

— Ты знаешь, кто такой Хаскульд? — спросила женщина.

Даг задумался. С такими именами он знавал двоих мальчишек, живших по соседству с Северянами, но вряд ли красавицу интересовали дети.

— Что нам с ним делать? — вслух задумалась красавица.

— Эй, Вшивая Борода, а ты что скажешь? — обратился Ивар к старику с секирой. Тот до сих пор помалкивал за спиной женщины.

— Астрид, дочь моя, он нам может пригодиться. — Старик задумчиво пожевал губами, но ответил, обращаясь не к предводителю «медведей». — Нас и так мало.

Бьярни убрал от спины Дага меч. Парнишка впервые смог свободно выдохнуть. И впервые пересчитал своих новых приятелей. Он увидел тех, кто раньше находился по другую сторону погребального костра. Кроме четверых «медведей», составлявших, по-видимому, личную стражу гордячки Астрид, у костра копошились еще двое вооруженных слуг и двое клейменых рабов.

Угрюмый мальчишка лет семи держал под уздцы двух лошадей. Еще двух лошадей, увешанных поклажей, кормила рослая служанка в простом сером платье. Кроме нее в отряде находились еще две женщины: одна молоденькая, другая, напротив — в возрасте. Даг сразу понял, что они составляют свиту первой красавицы и вообще знатного рода здесь только она одна. Но скоро выяснилось, что мальчик ошибся. Тот, кого обозвали Вшивой Бородой, вел себя совсем не так, как простой дружинник. Он не спешил отвечать на вопросы, зато охотно отдавал распоряжения, а на шее носил массивные серебряные гривны с монетами.

— Торольв прав, нам дорог каждый человек, — согласился Орм. — Но волчонок слишком мал, ему не выдержать дорогу.

— Тогда лучше его убить? — приободрился Бьярни. Очевидно, у этого «пса войны», как называл берсерков старина Горм, на все случаи жизни имелся один верный рецепт.

Мальчик, явно сын Астрид, смотрел на Дага широко открытыми, удивленными глазами. На фоне завшивевших, грязных дружинников он казался удивительно мытым и ухоженным. Видимо, мать совсем недавно расчесала ему золотистые локоны. На пояске у мальчика, в аккуратных кожаных ножнах, висел крохотный кинжал, на его рукоятке переливались сапфиры. Его плащик из нежной белой овчины держался на плече с помощью дорогой золотой фибулы в виде орла. Даг уже знал цену подобным вещицам, золотой орел мог стоить целого табуна коней. Несомненно, ребенок принадлежал к очень знатному роду.

Но тогда… от кого же они тут прячутся?

— Успеем его убить, — рассудила Астрид. — Сделаем так. У нас мало времени. Ты должен решить, хочешь ли поступить ко мне на службу. Клеймо я тебе выжигать не буду, но если ты согласишься, ты принесешь клятву. Освободить тебя от клятвы сможет только он, — женщина кивнула на Ивара.

— Что я должен делать? — чужим голосом спросил Даг. Он не сомневался, что отказаться невозможно. Отказ будет равносилен смерти.

— А что ты умеешь делать?

Даг стал осторожно перечислять. Стрелять из лука, свежевать дичь, залечивать грязные раны, отгонять лихорадку, спать на дереве, плавать под водой, выбирать целебные и ядовитые травы, ловить острогой рыбу… еще работать в кузнице, закалять мечи, подгонять подковы… еще чуять хищников и всегда знать верный путь на юг и север.

На этом пункте «медведи» оживились. Даг подумал и не стал говорить, что его учили сражаться на двух мечах и что даже в лесном становище вельвы он ежедневно упражнялся с палками. Перед настоящими «псами войны» хвастаться ему было нечем.

— Отец, скажи ему.

— Ты пойдешь с нами, — прокряхтел Торольв Вшивая Борода. — Или умрешь. Мы скрываемся уже третий год. Видишь этого мальчика? Если псы Харальда настигнут нас, мы все будем драться, чтобы спасти его. Моя приемная дочь Астрид была замужем за Трюггви, ярлом всего Вика. Его подло убил Харальд Серая Шкура. Нам удалось бежать, но Харальд послал своего пса Хаскульда по следу. Не так опасен конунг Харальд, как его бешеная мать Гуннхильд… Да, я понимаю — шведам нет дела до резни, которую устроил этот выкормыш крысы. Но тебе придется поверить мне на слово, парень. Моя дочь назвала сына Олавом, он опасен для Харальда. В этом ребенке течет кровь древних королей. У него больше прав на трон, чем у паршивых сыновей Гуннхильд. Поэтому мы должны добраться до Упплянда. Там у моей приемной дочери много друзей, шведы не выдадут ее… А эти славные парни, ха-ха, что схватили тебя… они почуют даже мышь под снегом. Ивар и его братья — последние берсерки, верно служившие еще самому ярлу Трюггви. Мне нечем платить им за службу, но до восточного берега они сами вызвались нас проводить.

— Мы только что похоронили нашего верного товарища. — Ивар хмуро указал на дымящуюся могилу. — Люди Хаскульда настигли нас в северном фиорде. Мы отбились, но стало понятно, что морем на юг не прорваться. Кто-то предупредил людей конунга. Нас будут ждать в Мере или в Хердаланде и непременно найдут. Трудно спрятать госпожу Астрид и ее дитя. Мы их обманем, мы пойдем по суше, через перевал.

— Если ты пойдешь с нами и будешь мне верным слугой, я щедро вознагражу тебя, — объявила Астрид. — Но не могу сказать, когда это случится. Когда я верну Вик своему сыну, я вознагражу всех, кто служил правде! Ты пойдешь со мной?

— Да, госпожа, — склонил голову Даг. Назвать Астрид госпожой получилось легко, она ведь родилась, чтобы повелевать.

— Но с этим зверьком не так все просто, госпожа, — прорычал громила Орм. Он с кошачьей ловкостью запустил Дагу ручищу за шиворот и извлек коготь горына. — Смотри, он сын чародея. Иначе быть не может. Я видел такой коготь у волшебницы, ее захватили в стране Гардар и привезли в клетке. Звали ее Яглика… помнишь, Байгур?

— Да, помню, — гоготнул четвертый из бойцов Ивара. — Когда эта ведьма отказалась предсказать будущее самому Гудреду, сыну Бьерна, ей привязали к ногам камень и кинули в полынью. Но она так и не умерла, потому что держала во рту такой же коготь.

Даг рванулся за своим амулетом, но внешне неловкий, сутулый Орм двигался втрое быстрее. Мимолетным движением он сжал кулак, отдернул руку, порвав при этом Дагу кожаный шнурок, а свободной пятерней ухватил непокорного мальчишку за волосы.

Не контролируя себя, Северянин вцепился зубами в волосатое запястье. Это оказалось все равно что укусить рукоять весла.

Ответом на его атаку послужил дружный хохот окружающих. Орм не выдернул руку. Вместо того чтобы взбеситься, он пришел в самое веселое расположение духа.

— Ты неправильно кусаешься, — объявил он, показывая всем на коже следы от зубов. — Ивар, ты видел, как он кусается? Какой же из тебя волк?

— Да, никуда не годится, — деловито подтвердил вожак. — Если хватать зубами все что попало, скоро от зубов ничего не останется. Так делают только глупые домашние собаки, ха-ха!

— Верни мне мой коготь, — потребовал Даг.

— Верни ему, — приказала Астрид.

Орм нехотя разжал кулак.

— Смотри, зверек, как надо было кусать, — продолжал Ивар. — Вот сюда или сюда… если дотянешься. — Он указал место на локте, где билась вена, и сбоку на горле. — Если больше нечем драться, ты рвешь там, где кровь не унять. Это последнее, что можно сделать. Надо сжать зубы так, чтобы унести за собой в Вальгалл хотя бы одного врага!

— Берегись, ты его научишь, Ивар, — пробурчал Орм. — Он ночью захочет перегрызть тебе горло…

Все четверо снова засмеялись, только Астрид хранила молчание. После мрачной шутки, как ни странно, все расслабились. Северянин не мог понять этих страшных людей. Даже боль доставляла им удовольствие!