Йон Колфер - Артемис Фаул. Парадокс времени
– Моя взлетно-посадочная полоса, – думал Артемис.
Он направил Цессну по наилучшей возможной траектории, снижаясь рывками, вызывающими позывы тошноты. Солнечные панели отрывались от носовой части и крыльев и тянулись вслед за самолетом мелкими обломками.
Об Опал все еще не было ни слуху, ни духу.
– Она идет за тобой. Будь в этом уверен.
С каждой вспышкой зеленого, твердая земля стремительно надвигалась, жаждая встречи с ним.
– Слишком быстро, – подумал Артемис. – Я снижаюсь слишком быстро. Я никогда не получу лицензию пилота, если буду летать так, как сейчас.
Он сжал челюсти держал их сомкнутыми. Приземление обещало быть жестким.
И таким оно и оказалось, хотя кости вроде остались целыми. Однако, так было лишь в первый раз. Во второй Артемиса кинуло вперед на панешь управления, и он услышал, как его левая ключица треснула. Ужасный звук, после которого желчь хлынула ему в горло.
– Боль пока что не пришла. Лишь дикий холод. Сейчас у меня будет болевой шок…
Колеса Цессны скользили по высокой траве, покрытой морскими брызгами, более скользкой, чем даже лед. Артемис нахмурился, но не из-за своих повреждений, а из-за того, что его судьба сейчас зависела от его удачливости; он потерял контроль над ситуацией. Опал прийдет за Джей-джеем и он должен приложить все усилия, дабы отвлечь ее.
Происходящее снаружи прервало размышления Артемиса. Переднее колесо натолкнулось на острый камень и полностью оторвалось. Несколько секунд оно катилось рядом с самолетом, но потом пропало в темноте.
Еще один удар – и Цессна упала на нос, пропеллер вспахивал землю. Снопы травы взлетали в воздух и комки грязи падали дождем через разбитое ветровое стекло.
Земля попала Артемису в рот, и он подумал – Не понимаю, что только Мульч находит в поедании земли. Суп из лобстеров куда как вкуснее.
Затем он вылез из самолета и, спотыкаясь, пошел в сторону каменистой береговой линии. Артемис не звал на помощь, а даже если бы и позвал, никто бы не ему не откликнулся. Скалы зловеще чернели и были пустынны. Сильно шумело море, дул крепкий ветер. Даже если луч маяка и выхватил фигуру падающего самолета из ночного неба, прошло бы еще много времени, прежде чем безоружные, ни о чем не подозревающие крестьяне пришли на помощь. А к тому времени было бы уже слишком поздно.
Артемис спотыкался, его левая рука висела плетью. Здоровой рукой он пригладил высовывающуюся из-под его куртки маленькую головку.
– Почти добрались, – проговорил он, тяжело дыша.
Два каменных выступа торчали из морских вод, подобно задним зубам из десен жующего табак человека. Тридцатиметровой высоты колонны из твердых скальных пород противостояли разрушительной силе ветра и волн. Местные жители назвали их “Монахини” из-за того, что те выглядели как сестры. Всюду свои обычаи.
Монахини были местной достопримечательностью, подвесные мосты протянулись над пропастью, разделявшей Меньшую Сестру и Мать-Настоятельницу. Дворецки однажды сказал Артемису, что потратил много бессоных ночей, сидя на втором камне с биноклем ночного видения, обозревая океан в поисках знаков, предвещающих появление Гибраса.
Артемис ступил на первый пролет моста. Тот закачался и слегка заскрипел под его ногами, но выдержал. Сквозь щели меж досок моста он мог разглядеть море, шумевшее далеко внизу, галька проступала через поверхность подобно грибам из глинистой почвы. На одном из нижних камней, в неловкой позе лежало тело несчастной собаки, как суровое напоминание о том, что может с вами случиться, если вы оступитесь, находясь на Монахинях.
– Я спешу, а впереди только тупик, – сказал он себе. – Как только я достигну второго камня, мне будет некуда идти – только вниз.
Но выбора не было. Быстрый взгляд через плечо подсказал ему, что Опал приближается. Ему даже не потребовались его солнцезащитные очки со встроенными в них фильтрами, чтобы разглядеть ее. У пикси не было достаточно магии, чтобы тратить ее на невидимость. Она, пошатываясь как зомби, прошла через луг, красное свечение магии освещало ее лицо изнутри шлема, ладони были сжаты в кулаки. Ее раскрытые крылья были изорваны в клочья. Она не смогла бы на них пролететь и пары метров. Только лишь сила Джей-джея могла сейчас спасти Опал. Он был ее последней надеждой на победу. Если она скоро не впрыснет себе его мозговую жидкость, то, вне всяких сомнений, вскоре на защиту животного, чья жизнь в опасности, прибудет ЛеППРЕКОН.
Артемис шел по мосту, стараясь не задевать ограждение своей болтающейся рукой. Странно, но хоть они и испытывал постоянную боль, она была, зато при каждом шаге его грудь пронзала раскаленная до бела молния агонии.
– Отвлечь ее еще ненадолго. Потом, несомненно, должна прибыть кавалерия. Крылатая, невидимая кавалерия. Они же его не бросят, правда
– Фаул! – услышал он крик сзади. Ближе, чем он ожидал. – Отдай мне обезьяну!
Голос пронизывали нотки магии. Не смотреть ей в глаза. Не позволять себя загипнотизировать.
– Обезьяну, ¬- подумал Артемис, ухмыляясь. – Ха-ха.
Он продвигался все дальше и дальше над пропастью. Чернота была над и под ним, звезды сверкали и в небе, и в море. Волны ревели как тигры. Голодные тигры.
Артемис, спотыкаясь, шел к первой Монахине. “Меньшой Сестре”. Ступать по обветшавшей плоской возвышенности было опасно. Его нога заскользила по поверхности, и он, кружась, проехал на противоположную сторону вершины, как танцор на балу с невидимой партнершей.
Он услышал, как Опал издала пронзительный крик ужаса. Смерть Джей-джея сейчас была бы для нее катастрофой, поскольку она бы застряла в этом времени, у нее на хвосте был бы весь ЛеППРЕКОН и не было бы сил.
Артемис не смотрел назад, хотя ему сильно этого хотелось. Он мог слышать Опал, клацающую зубами, с каждым вздохом изрыгавшую проклятия. Слова звучали почти комически, когда она произносила их своим детским голоском пикси.
Идти было некуда – только вперед. Артемис почти упал на второй пролет моста, заставив свое тело двигаться вдоль поручней, пока не оказался на “Матери-Настоятельнице”. Местные говорили, что если во время восхода солнца встать в правильном месте на побережье и слегка скосить глаза, то можно разобрать суровые черты на лице Матери-Настоятельницы.
Сейчас же скала просто дышала суровостью. Гнетущей и неумолимой. Она не простит ни один неверно сделанный шаг.
Артемис упал на колени, оказавшись на грибовидном выступе плато, прикрывая свой левый локоть правой ладонью.
– Скоро, очень скоро шок и боль пересилят меня. Но не сейчас, гений. Сфокусируйся.
Артемис глянул внутрь своей куртки. Внутри было пусто.
– Выпал, когда он был на Сестре. Ждет Опал.
Его догадки подтвердил неожиданно раздавшийся сзади вопль наслаждения. Артемис медленно повернулся, ожидая встретиться со своим врагом лицом к лицу. Казалось, он сражался с ней целую вечность.
Пикси стояла на самой верхушке камня, почти танцуя вокруг предмета своего восхищения. Артемис мог видеть маленькую неистовую фигурку, свешивавшуюся с края плато.
– Он у меня, – хихикала Опал. – Несмотря на всю свою гениальность. Несмотря на свой огромный мозг. Ты выронил его! Ты просто выронил его!
Артемис почувствовал, как боль залила его плечо. Через минуту будет еще хуже, он был в этом уверен.
Опал проятнула обе руки навстречу своей награде.
– Он мой, – сказала она с благоговением, и Артемис мог поклясться, что услышал гул грома в отдалении. – Высшая магия теперь моя. Лемур у меня.
Артемис проговорил ясно, так, чтобы его слова можно было расслышать через расстояние, разделявшее их.
– Это не лемур, – сказал он, – это обезьяна.
Улыбка Опал замерла на ее лице, обнажая ее мелкие зубки, она схватила то, что, она думала, было Джей-джеем. Фигурка обмякла в ее руках.
– Игрушка – выдохнула она. – Это игрушка.
Триумф Артемиса был омрачен болью и измождением, напавшим на него. – Опал, познакомься с Профессором Приматом, игрушкой моего брата.
– Игрушка, – повторила Опал тупо. – Но там же было два бьющихся сердца. Я их видела.
– Гель реагирующий на микроволны, упакованный в пенопласт, – объяснил Артемис. – Все кончено, Опал. Джей-джей сейчас в Гавани. Тебе его не достать. Сдавайся, и мне не придется причинять тебе вред.
Черты лица Опал исказила ярость.
– Причинять вред мне Причинять вред мне! – Она швырнула игрушечную обезьяну на поверхность скалы и била ей до тех пор, пока ее внутренности не выпали наружу. Металлический голос зазвучал из динамика
– Этот день войдет в историю… Этот день… Этот день войдет в историю…
Опал взвизгнула, и красные искорки забурлили вокруг кончиков ее пальцев.
– Я не могу летать и стрелять молниями, но у меня достаточно магии, чтобы поджарить твои мозги.
Мечты Опал о высочайшей власти улетучились. На тот момент все, чего она хотела – это убить Артемиса Фаула. Она ступила на второй пролет, и убийство читалось в ее глазах.
