Джоэл Розенберг - Путь к Эвенору
Перед моим мысленным взором встала картинка: Ахира сжимает ублюдка могучими руками, выдавливая из пего жизнь.
Но Ахира — за бортом, под тридцатью футами воды. Мертвый.
Есть одна возможность — только одна, да и та вряд ли сработает. Сейчас наступило очень неустойчивое равновесие. При том ущербе, какой мы нанесли его отряду, Даэран и Эрол Линеан оказываются примерно в равном положении, а правитель Даэран не такой дурак, чтобы подвергать себя опасности, посылая за подкреплением — то есть угрожая оттереть Эрола Линеана от пороха.
Этой парочке пришлось бы договориться, прежде чем взяться выпытывать из меня тайны; им придется составить этакое маленькое соглашеньице, которое на Той стороне обеспечило бы им немалый срок за нарушение антимонопольного законодательства.
Я думал, как разыграть свой единственный козырь. Мы хранили тайну черного пороха почти двадцать лет — пока маги в Пандатавэе изобретали свою замену, а Рикетти в Приюте возрождал бездымный порох и обоймы с патронами.
Но если открывать ее, то или сейчас, или никогда. Я решил — сейчас.
— Селитра, — сказал я. — Кристаллы, которые находят в старых навозных кучах.
— Нет! — вскинулся Бает. — Не говори ему! Во имя Инженера — заткни пасть!
— Селитра, — повторил я, не собираясь останавливаться. — Пятнадцать весовых частей. Толченый древесный уголь — лучше всего от ивы — три части. Сера — две части.
— Это противоядие?
— Нет, нет, нет! Это порох. Черный порох. Процесс изготовления сложный, но ингредиенты именно эти. Селитра, уголь, сера. Пятнадцать, три, два.
По губам Эрола Линеана скользнула улыбка.
— По-моему, правителя Даэрана куда больше интересует противоядие. Ты умудрился разлить почти все.
Я попробовал пожать плечами — и тут же об этом пожалел.
— Не было никакого яда. — Я цедил слова сквозь багровую муть боли. — Все сплошной блеф. Идиот просто купился.
Думай, черт тебя возьми, думай. Пока что я делал лишь свое обычное дело: тянул время, чтобы дать возможность Ахире вызволить нас из силка, растягивал немного петлю, чтобы он мог действовать... но Ахиры-то нет.
Он мертв.
Значит, мне придется делать его работу. Или кому-то другому.
Нет, есть и другое решение. Мы все умрем. Даэран шагнул ко мне, но по знаку Эрола Линеана остановился.
— Ты лжешь.
— Тогда хлебни еще чуток из вон той фляги. — Я показал подбородком. Даже это больно... — Это просто пшеничное виски, но — на здоровье. Вкус тот же. С наилучшими пожеланиями от Инженера.
Баст оскалился, сверля меня злобным взглядом. Если б он мог сейчас освободиться, кинулся бы не на врагов — на меня. Тайна пороха была величайшим сокровищем инженеров, а я только что выдал ее.
Оно, конечно, так, вот только для меня величайшее сокровище — жизни моих друзей и моя собственная, и я надеялся, что только что купил нам возможность выжить. Никто из них не доверял мне, а Эрол Линеан — как и все его люди — знал теперь слишком много.
Но пока что он этого не осознавал. На борту «Делениты» находится Даэран и трое боеспособных солдат, все с оружием наголо, а у капитана — только пятеро матросов, ни у кого нет оружия, и все на палубе. Возможно, Эролу Линеану и его экипажу и удастся победить в драке, но тогда это будет долго. Рассчитывать выкинуть с корабля Даэрана и его людей до появления подкрепления он не может.
Даэран просунул фляжку с виски мне в рот.
Прежде чем он ее выдернул, я сделал добрый глоток. Последняя чарка осужденного.
— Что-то ты слишком сговорчив, — заявил он. — Возможно, это опять блеф. Подождем и посмотрим, что выйдет.
Ничего не выйдет. У меня не хватает козырей настроить Эрола Линеана против Даэрана. Все, что я делаю, — просто тяну время. Зачем?
Возможно, Тэннети сумеет освободиться.
Она явно не понимает, что происходит — иначе бы не улыбалась. Дура ненормальная. Неужто не понимает, как серьезно ранена, неужто не видит, что мы уже все мертвы, что я просто трепыхаюсь в надежде на чудо, которого не произойдет?
Теперь вот и Джейсон разулыбался. Кретин.
Я не против геройства, но это просто нелепо.
Ахира погиб, мы все, считай, тоже мертвы — а чертов дурак скалится...
И в этот момент я ощутил, как моих рук — и стягивающих их узлов — коснулись загрубелые пальцы.
* * *
Думаю, Даэран увидел что-то в моих глазах. Брови его встопорщились, и он шагнул вперед.
Я плюнул на палубу. Кровью. Кровь всегда производит должное впечатление.
— Целительный бальзам, — потребовал я. — Ничего больше не скажу, пока не получу его — и мои друзья тоже.
— Мы подумаем об этом — когда услышим рецепт в деталях.
— Сейчас же, — сказал я. — Не то я откушу себе язык — и тебе никогда не узнать тайны изготовления.
На самом-то деле невелика тайна. Взвешиваете все составляющие по отдельности, ссыпаете в бочонок, смачиваете водой (неплохо), мочой (лучше) или вином (совсем хорошо), потом начинаете мешать. Мешать, мешать, мешать, пока руки не начнут отваливаться. Тогда еще немного помешать. Пропустить смесь — она похожа на тесто — через проволочное сито, чтобы смешалось получше: это называется гранулирование. Повторить, высушить — очень тщательно — и готово. Опасно — дети, не пытайтесь делать это дома без родителей! — но никаких сложностей.
— Ты блефуешь. Опять.
— А ты проверь.
Я блефовал.
Даэран не рискнул.
— Не теперь. На этот раз пусть победа будет твоя. — Он подошел ко мне.
Пальцы за моей спиной отдернулись. Ахира, каким-то чудом умудрившийся зацепиться за борт корабля — возможно, притулился на литом наличнике иллюминатора или еще чем-то подобном, — нырнул вниз.
— Сперва им.
Я кивнул на остальных. Им это было куда нужнее, чем мне, особенно Тэннети и Джейсону, к тому же я хотел освободить руки.
Даэран старательно сдерживался. У него будет еще время наказать меня за наглость, а то, что сейчас он напоит пленников целительным бальзамом, не помешает ему позже убить их.
— Как скажешь.
Он подошел к Тэннети и поднес к ее губам бутылку с бальзамом.
Пальцы позади меня возвратились и закончили свое дело, потом моих рук коснулась рукоять ножа — но отдернулась. Пальцы вложили мне в ладонь кожаный ремешок — и пропали, одарив напоследок быстрым пожатием.
Ну, Ахира, ты даешь...
Это был он. Без вопросов. Я знаю прикосновение этой руки и не стану заглядывать дареному коню в зубы, если конь этот — единственное, на чем можно удрать. Мой лучший друг жив, может свободно действовать, и...
Ну я и кретин! Он же меня не дразнил! Он просто сообщил мне, какое у нас есть оружие, и дал то, которое больше всего подходит, веря, что я его пойму.
