Дмитрий Ахметшин - Туда, где седой монгол
— Не бойся, — усмехнулся он. — Огненного бога больше нет у него на спине. В своём поклонении те люди почти забыли Тенгри, и не замечали, как хмурится над головами его лицо. Они думали, что их новоявленный идол спасёт их от любой напасти.
— Он наслал на них грозу?
Наран поёжился от этой мысли.
— Не совсем. Однажды солнце просто не взошло для них. Кочевники ждали и ждали утра в своих шатрах, и только угли в животе священного коня медленно тлели, всё больше угасая. Спохватившись, они начали молиться Тенгри, взывать к солнцу. Но ответом на их молитвы была вечная темнота и медленно наползающие холода. Все они перемёрзли в этих холодах, и шатры до сих пор стоят где-то в степи, полные скелетов. Люди, которые случайно заезжают в эти места и видят вдалеке поросшие ковылём юрты, поворачивают лошадей прочь — никакая пожива не заставит приблизится даже самых отчаянных.
А конь выжил, и через какое-то время в степи его выловило племя монголов, от которых он попал ко мне. Никто не хочет брать себе коня давно потухшего бога, попавшего некогда немилость к Тенгри. Но ты, я вижу, в немилости у самой жизни. Когда я тебя увидел, я сразу понял — я берёг этого коня вот для этого юноши. Только его злость, только то, что он ещё ходит по земле, а не лежит лицом в грязи и его кости не выедают изнутри черви, поможет ему справиться с этим конём.
Наран скривился, но кивком поблагодарил старика.
— Я буду звать его Угольком. Я надеюсь, наша общая злость не окажется слишком уж большой для мира и мы не взорвёмся и не исчезнем в облаке дыма. Сколько он стоит? У меня есть кое-что, но я ещё не был у менял.
Степной кот покряхтел.
— Посмотри на солнце! Нет-нет, я тоже не видел его весь день, но подскажу тебе: оно почти закатилось. Менялы уже застегнули полог своих шатров на все пуговицы, и чтобы выудить их оттуда, потребуется очень щедрое вознаграждение. Показывай, что там у тебя.
Наран показал. Торговец двумя пальцами взял стремя, внимательно расположил его на ладони и изучил под разными углами. Подул в отверстие для ремешка, словно в музыкальный инструмент Просунул и поболтал в отверстии для сапога языком.
— Это… — поднял руку Урувай.
— Я знаю, — с прежней резкостью одёрнул его торговец. — Если подо мной сейчас появится дырка и я провалюсь в подземное царство с подземными лошадьми, на которых одето что-то диковинное — будь спокоен, я разберусь. Это очень хорошее стремя. А второго нет?
— Мы нашли только одно, — сказал Наран. Он перехватил повод жеребца, и теперь вёл с животным напряжённую борьбу. Они оба следили, как рука подбирается всё ближе к губам лошади, как кожа краснеет от тока горячего воздуха из ноздрей. И когда вдруг следует движение челюстей, Наран отдёргивает руку, а старик, не глядя и не отвлекаясь от стремени, пихает жеребца локтем под рёбра.
— Такие стремена делают далеко на западе.
— Я слышал о тамошних людях, — вставил Урувай. О, у них такие длинные ноги! Конечно, стремена им просто необходимы…
Старик посмотрел на спутника Нарана, и тот замолчал, шлёпая губами и будто бы пытаясь поймать потерявшиеся слова. Нарану же сказал:
— Этого достаточно. Всё равно я буду рад, что это животное больше не будет плеваться в меня огнём каждый раз, как увидит. Вы можете переночевать в шатре. Там тесновато, но для двух человек места хватит.
С рассветом они умылись пылью, наполнили бурдюки водой из ближайшего ручья и вновь отправились в путь. Солнце улыбнулось им, показав свой истекающий соком краешек, и несмотря на то, что было довольно холодно, друзья ехали в приподнятом настроении. Небо затянуто рваной пеленой высоких облаков, и день обещал быть неплохим. Из-за горизонта выступали величественные горы, и каждый удар копыт ещё нанемного вытрясал их из небытия.
Мальчишки-пастухи провожали наранову покупку почтительным молчанием. Кожа лошади сухая и горячая, грива жёсткая и тонкая, будто плети застывшего дыма. С отставленной нижней губы на траву капала слюна, выделяя резкий запах гари.
— Ну вот. Теперь ты настоящий герой, — нарушил молчание Урувай. — У каждого настоящего героя есть свой волшебный конь.
— Он всего лишь меня везёт, — буркнул Наран и больше ничего не сказал. Говорить не хотелось.
Вечером Нарану удалось поймать зайца. Ушастый очень удивился, услышав, как затрещали над логом, куда он нырнул, чтобы переждать, пока проползёт этот странный человек, кусты. Заметался, выискивая в густой поросли жимолости просвет, чтобы улизнуть в степь, но было уже поздно. Удар лапой-ладонью выбил из него сознание, а потом на тоненькой шее сомкнулись челюсти.
Бросив добычу у ног уруваевой кобылы — саму её вряд ли привлечёт мясо, а мелкие падальщики к лошади приближаться не станут, — Наран направился к костру.
— Опять порвались штаны, — посетовал он, разглядывая на свету прореху на бедре.
Ткань не выдерживала лисьего образа жизни. Это уже третья дыра в его одежде.
— Мм, — промычал Урувай. Наран нахмурился.
— Что ты там прячешь?
Урувай поколебался и показал. Вяленое мясо и в отдельном кульке сухая просяная каша.
— Я купил кое-какой еды, — на подбородок его валилась каша, Урувай торопливо собирал её пальцами и отправлял обратно в рот, — Выменял на свой ремень с железными пряжками.
Видя, как мрачнеет Наран, он поспешно сказал:
— Я устал жевать траву. И мне страшно смотреть на тебя. Ты то ты, то кто-то другой, и мне страшно, потому что я не понимаю, кто сейчас сидит вот здесь.
Он потянулся и потыкал Нарана пальцем в бок.
— О чём ты? — раздраженно сказал тот. — Сейчас я, например, это я. А когда нужно охотиться… ну, тоже я, просто другой. Вроде, как шаман, когда изображаю какого-нибудь зверя, или как ты, когда изображаешь… ну, например, косяк лебедей. Я не позволяю ему залезть слишком далеко в свою шкуру.
— У тебя не болят дёсны? — внезапно сменил тему Урувай.
— Нет. А почему ты…
— Я вижу, как ты сплевываешь кровью. У тебя режутся лисьи зубы!
Ощерив зубы, Наран внимательно их ощупывал. И правда, стали крупнее. Клыки вытянулись и задевали за внутренние стороны щёк. Вот откуда в слюне кровь.
— Это потому, что я ем сырое мясо. Оно, знаешь ли, твёрдое.
Урувай вздохнул.
— Я устал жевать траву. Еды здесь хватит как раз до гор. Надеюсь, там можно будет подстрелить горного козла, или хотя бы набрать ягод и грибов.
Он пошелестел обёрткой и прибавил:
— Если есть понемногу, то хватит нам двоим.
Наран молча отвернулся. Разгладил складки на халате, слушая чавканье, которое Урувай пытался заглушить ладонью, и раздумывая, как приятно будет слизать с шёрстки зайчишки натёкшую из разорванного горла кровь.
