Алла Гореликова - Четыре жезла Паолы
— Погоди, я не понял, — перебил Тагран. — Жезлоносица это кто?
— Крылатая дева, как я. Та, что может ставить жезлы…
О жезлах пришлось объяснить подробнее, а заодно и о золоте, кристаллах и цене магии. На рассказах о магии шаманка презрительно сморщила нос. Как видно, волшебники, черпающие силу для чар извне, ей не казались по-настоящему сильными. Но спросила, когда Паола умолкла, о другом:
— Ты начала с того, что боишься. Чего?
— Оказаться несущей смерть, — тихо ответила Паола. — Той, за которой остается след из мертвых.
— Объясни, — нахмурилась шаманка, — теперь я не понимаю.
Паола кивнула.
— Наш дар — магия Жизни, мы не можем сражаться, не должны убивать, только исцелять. Поэтому каждой жезлоносице, отправляя ее в поход, дают защитника.
— И эти два брата оба были твоими защитниками?
— Да.
— То есть они и должны были защищать тебя, даже если сами погибнут?
— Ну… да.
Тагран бросил на девушку острый взгляд, пожал плечами:
— Они это и сделали. Что не так?
— Понимаешь… на самом деле крылатые девы гибнут не реже своих защитников, а то и чаще. Если война, все ведь понимают — первым делом нужно выбить того, кто врагу полезней. А нас мало, и мы нужны.
— Глупо. Как один боец тебя защитит против десятка?
— И правда глупо, — кивнула шаманка. — Тех, кто нужен, берегут лучше.
— Ну…
«Так принято» — все, что могла бы сказать Паола. Но…
— Если ты нужна, — Сай, сердито прищурившись, наставила на нее палец, — тебя берегут. Если тебя берегут, для похода в чужую землю тебе дают хорошую охрану. Ваши вожди совсем дураки. Какого-нибудь торгаша, меняющего ножи на шкуры, и то не меньше десятка бойцов всегда охраняет!
— Нет, — оборвал Тагран, — я понял. Они не дураки, они хитрые. Большой отряд легко заметить. Большими отрядами ходят воины. А они посылают воров.
Паола уткнулась лицом в ладони и расплакалась. От боли, от обиды… от острого понимания, что этот варвар, дикарь степной, прав.
— Все равно я не поняла, — сказала Сай, когда следующим вечером они вдвоем с Паолой отправились собирать закатную полынь бабке на снадобья. — Ладно, ваш бог судья твоим вождям, но если девушку отправляют всего с одним защитником, разве удивительно, когда кто-то из них гибнет?
— У нас вчера просто разговор на другое свернул быстро, — тихо ответила Паола. — Я плохо объяснила. Понимаешь, вот эта примета, про счастливых-несчастливых, она не просто так. Каждая хочет оказаться счастливой, но на самом деле…
— На самом деле, — усмехнулась шаманка, — вы все счастливые, пока вас не отправят вот так, как тебя. А дальше — как боги положат. По-моему, это просто жизнь, о чем тут говорить?
Паола покачала головой:
— Мы не сражаемся, но мы лечим, не забывай. Лечим быстро, прямо в бою. Если жезлоносица сильная и опытная, она одним взмахом крыльев такие раны затягивает!
Сай разогнулась, уронив сорванное соцветие. Взглянула на Паолу в упор. Спросила:
— Себя — тоже?
— Хоть себя, хоть защитника. Насколько сил хватит. И еще как успеешь — все-таки «быстро» не значит «в один миг». Ты поняла уже, да?
— Может, и поняла, — медленно проговорила Сай. — Но ты все равно сама скажи. Так лучше будет.
— Ладно, скажу. Если из раза в раз жезлоносица возвращается, а ее защитник гибнет, проще всего решить, что в бою она слишком заботилась о себе. Рыцари таких не любят, не доверяют. Учителя… — Паола пожала плечами, — когда как. В некоторых девушках на самом деле можно быть уверенными, понимаешь?
— Тогда им просто не хватает силы. Тоже несчастливые, но не везет не так, как тем, что гибнут. Может, у них защитники не такие умелые. Так ведь тоже бывает, правда?
— Не везет, но по-другому, — повторила Паола слова шаманки. — Если верить… а я верю, нет, знаю, я сделала все, что могла! Только и остается это «не везет», да?
Сай, хмыкнув, вернулась к прерванному занятию. Бросила:
— Давай поторопимся, солнце заходит.
Пока последний луч не исчез, сверкнув напоследок расплавленным золотом, девушки молча рвали желтоватые полынные соцветия. Руки Паолы пахли горечью, но, странно, впервые за все эти дни ей легко дышалось. Может, подумала Паола, я просто наконец-то выздоровела?
Когда от солнца только и осталось, что алый отсвет на облаках, Сай потянулась, села в траву и хлопнула по земле ладонью, совсем как Тагран вчера:
— Отдохни.
Паола села, подтянув колени к груди. Подумалось вдруг: а штаны и правда не так уж плохи. Удобно в них.
— Так вот, Паула, — сказала Сай, — если ты о себе думаешь, то тебе да, не повезло. Вас послали против тех, кто сильнее. Но, знаешь, так бывает.
— На все у тебя один ответ, — фыркнула Паола.
— Так ведь это правда. — Шаманка вопреки ожиданию Паолы даже не улыбнулась. Повторила серьезно: — Это правда, Паула. Почти на все, что тебя тревожит, ответ и есть один: так бывает. Это жизнь.
— Мудрая Сай!
— Да.
— Тогда скажи, почему ты никак мое имя не выучишь?
— Потому что сложное, выговорить трудно. Так тоже бывает.
Вот теперь девушки рассмеялись. Обе. А потом, отсмеявшись, Паола предложила:
— Ну зови тогда Олой, что ли. Ола, меня так в детстве звали. Тебе проще, а мне приятней.
— Ола мне нравится, — одобрила Сай. — И тебе подходит.
— Почему?
— Просто подходит.
— Так бывает? — снова фыркнула Паола.
— Конечно, — рассмеялась Сай. А Паола подумала, что вечер оказался куда лучше, чем можно было ожидать.
Приятно все-таки снова чувствовать себя живой.
Этой ночью Паола впервые задумалась о том, что же делать дальше. Она должна вернуться, это ясно. Но даже если получится ускользнуть из-под надзора, даже если за ней вдруг не пошлют погоню или погоня каким-то чудом ее потеряет — идти одной по незнакомой степи, рискуя нарваться на вражеские отряды? Безумие. А без крыльев — безумие вдвойне. Если бы она по-прежнему могла летать!
Но оставаться здесь? Признать себя пленницей и жить спокойно? Смеяться, когда дома война? Еще, может, и замуж выйти?!
Хуже, чем безумие — подлость.
Прежде всего, сказала себе Паола, нужно восстановить силы. Такой, как сейчас, я всяко далеко не уйду. Осмотреться. Понять, что такое степь, чего здесь ждать можно. Может…
Может, даже…
Паола ужаснулась внезапно пришедшей мысли, попыталась выкинуть вон из головы, но та не уходила. Вертелась так и сяк, поворачивалась то одним боком, то другим, словно прихорашиваясь — и впрямь нравилась Паоле все больше, хоть и была откровенно кощунственной.
Может, теперь, когда дара больше нет и магия Жизни недоступна, имеет смысл научиться хотя бы боевой нож в руках держать? Большее она все равно не осилит, но…
