Варвара Мадоши - Сэйл-мастер (СИ)
Это означало, что работают корабельные кристаллы — по крайней мере, их часть. А то бы корабль давно вышибло в открытый космос.
— Объект в дрейфе, — добавила Катерина, — внешних сигналов нет. На коммуникационные и световые сигналы не отвечает.
— Пилот, сблизиться до расстояния один кабельтов, — скомандовала Балл.
Белка провела маневр, и теперь борт корабля стал виден предельно четко. Транспорт — танкер или сухогруз — неподвижно висел в штилевой зоне. Он не казался ни особо потрепанным, ни особо новым, явных повреждений они тоже не заметили.
— Голландец? [51]— спросил Сашка как будто себе под нос.
Ему никто не ответил: ясное дело, невозможно понять, голландец или не голландец, пока не достанешь бортовой журнал. Но если и впрямь голландец и если никто в агентстве Ллойда эту посудину не хватится — значит, его можно продать. Даже если на одни запчасти, все равно с такого гиганта экипажу «Блика» достанется хорошая доля прибыли.
«Блик» подошел слегка под углом к палубе «потеряшки», и стало отчетливо видно, что створки переднего грузового люка распахнуты в эфир.
— Значит, не чума, — пробормотала Белка. — Или… капитан, а может быть такая эпидемия, чтобы экипаж сошел с ума и выпрыгнул в эфир?
— Тогда бы мы их здесь и нашли: течения нет. Нет, пилот, уже ясно, что болезнь тут не причем.
На борту ближе к носу белели номер и название — «PFS-1074-О Priscilla».
Сашка немедленно полез в монументальную «Опись», что обреталась в шкафчике в рубке. Страницы за долгую жизнь справочника подклеивали столько раз, что от оригинальной бумаги в нем практически не осталось. Найти там какой-то корабль для него было делом мучительным, а уж если речь шла о «Privatfrachtshiff», то бишь частном грузовом судне… Эти вообще не всегда регистрировались.
Через две минуты он убедился, что да, действительно — под этим названием значится английский почтовый шлюп «Присцилла», турецкий линкор (странноватое имечко для турков) и… и все. Никакого сухогруза.
— «О» — это же Оловать? — неуверенно спросила Катерина, которую одолевали похожие мысли.
— Тогда должно быть «N.О.» — Новая Оловать же, — разъяснил Сашка
— Но ведь только старые колонии сокращаются до одной буквы. Какая еще старая колония начинается на «О»?
Белобрысов ответить не успел.
— Корабль в списке пропавших без вести, захваченных, угнанных или потерянных не числится, — произнесла Княгиня, захлопывая толстую тетрадку в кожаном переплете. — А реестр у меня почти самый новый, как раз с Оловати. Пилот и старший штурман, рассчитать маневр стыковки.
— Есть, — сказал Сашка.
— Да, капитан, — сказала Катерина, — но, прошу прощения, возможно, безопаснее воспользоваться шлюпкой?
— Вы можете поручиться, что экипаж танкера проведет шлюзование? — спокойно поинтересовалась Балл. — Или, может быть, знаете их ритуалы?
Катерина покраснела: корабль частный, видно, принадлежит крупной корпорации. Это значит, что ритуалы шлюзования у него уникальные, и знают их всего несколько человек: капитан корабля, старпом, шлюзовой мастер (на таком большом корабле наверняка есть отдельный), да еще пара клерков среднего звена в компании-владелице.
Балл тем временем продолжала, не обращая внимания на замешательство Катерины:
— Стыковка у причального сайта № 2. Приготовится к выполнению маневра. Штурман, общий сбор экипажа в рубке. Выполняйте.
Глава 21,
о крысах и клинках
Берг повертела в руках абордажный тесак, зачем-то посмотрела вдоль лезвия, и небрежно запихнула клинок назад за широкий темно-красный пояс. От ее безмятежного спокойствия веяло жутью. Казалось, старпом помолодела лет на десять.
Княгиня как всегда сохраняла совершенно невозмутимое выражение лица: сейчас даже Сашка не рискнул бы сказать, что та чувствует. Шлюпку, обычно закрепленная у палубы, Сандра уже подняла на лебедках под потолок, а через нижний люк они с Василием протащили ту самую пушку, которой так славно отогнал преследовавших Белобрысова личностей домовой. Василий и сейчас стоял у казенника орудия, совершенно неузнаваемый: глаза горят, на щеках румянец, лицо сосредоточенно-веселое. «Любит он подраться, — подумал Сашка. — А что, ничего удивительного. Будь я домовым, еще не так бы пар спускал».
В казенник орудия были загнаны два красных картриджа: «поцелуй саламандры». Сашка не стал спрашивать, как на мирный курьерский «Блик» попало оружие, запрещенное к применению даже во внутренних войсках. На «Блике» вообще оказалось удивительного много запрещенного оружия. Наверное, для хорошего контрабандиста это знак престижа.
Начинка «саламандры» давала возможность орудию стрелять раскаленной плазмой. Не заклятиями самовозгорания — а самой огненной стихией. Защитные заклятия от ударов раскаленного ионизированного газа спасали, но очень быстро истощались. Оператор орудия мог стрелять шарами плазмы, мог выдать направленную струю огня или создать непрерывную завесу из раскаленного газа. Боезапас в последнем режиме составлял десять минут.
Домовой совершенно не волновался, управляясь со всем этим хозяйством, — складывалось впечатление, что ему как минимум не в новинку.
— Там что-то не так, — сказал Василий, глядя на пока задраенный люк переходной камеры. — Угроза и много нехороших ощущений.
Привычный для домовых сленг-речитатив тоже куда-то подевался.
«Меньше знаешь — лучше спишь» — сказал сам себя Сашка. И попытался сосредоточится на предстоящем деле.
— Я готова! — Сандра, как всегда жизнерадостная, появилась в помещении шлюза с мешком на лямках за спиной и тяжелой абордажной саблей. В сабле штурман тут же опознал один из погруженных на Тэте 5 клинков.
Княгиня кивнула и приказала в коммуникатор — хрустальный шарик вдвое больше белобрысовской серьги:
— Пилот, начать шлюзование.
Тяжелые створки во всю внешнюю стену медленно и беззвучно разошлись в стороны, явив переходной отсек. Деревянные стенки под действием причальных чар срослись, на местах соединения обильно выступила липкая черная смола. Внешние створки шлюза транспорта дрогнули — дух бригантины смог добраться до управляющих заклятий и перехватил управление на себя — и медленно-торжественно раскрылись. Камера стыковочного шлюза корпоративного транспорта оказалась вдвое больше, чем у «Блика». Тяжелые внутренние створки там стояли не менее массивные, чем внешние. Поверх заклятого дерева, видно, еще на верфи, широкими щедрыми мазками нанесли знак, знакомый любому человеку с детства: «Активная магическая опасность»
