Таня Хафф - Камень огня
Женщина улыбнулась, но не стала более дружелюбной.
— Ты уже бывал здесь?
— Бывал.
— Тогда ты знаешь, что те комнаты не дешевы.
— Мы готовы заплатить.
Хозяйка хмыкнула, слегка подобрев, и назвала сумму.
Аарон вытащил из сумки горсть серебряных монет.
— Три дня, — молвил он.
— Хотите, чтобы мальчишка затопил котел?
— Да. — Вор добавил к этой кучке медную монету.
— Ты знаешь, где эти комнаты. — Хозяйка махнула рукой с обгрызенными ногтями в сторону лестницы. — И, чародейка!
Девушка вздрогнула от неожиданного окрика.
— Камины здесь разжигаются трутом.
Чандре едва удалось сохранить апломб.
— Конечно. — Она вытащила кончик косы изо рта и бросила его за спину.
— Как она узнала? — прошипела девушка Аарону, когда они пошли к лестнице.
— Дверь заколдована. Хозяйка узнала, как только ты вошла. Некоторые гостиницы не обслуживают чародеев.
Чандра рассердилась:
— Почему это?
— От них слишком много ущерба, если напьются.
Они были на первой ступеньке, когда Аарон вдруг понял, что Дарвиша с ними нет. Вор знал, что увидит, но все равно обернулся.
Принц аккуратно поставил на стойку пустой кубок и дерзко вытер рот.
— В горле пересохло, — с вызовом бросил он. — Надо же было его промочить.
Многое можно было сказать на это. Но Аарон видел, что Дарвиш и сам все понимает. Поэтому он стиснул зубы и не сказал ничего. Глядя прямо перед собой, принц быстро пересек только половицы заскрипели, — и, сжав кулаки, протолкнулся мимо своих молчаливых спутников.
— Дар… — Чандра остановилась, когда вор коснулся ее руки.
В тяжелом молчании они поднялись на третий этаж.
Задние комнаты оказались смежными. В одной стояла кровать и трехногий табурет, на стене висели крючки для одежды. В другой были две кровати — одна большая, с горой вышитых подушек, вторая узкая и простая, подставка для доспехов и низкие столики, а на стене тоже висели крючки. Единственное окно в маленькой комнате, высокое и узкое, закрывали ставни от дождя. В большой было три окна, центральное выходило на крошечный балкон.
Чандра приоткрыла ставни в своей комнатке, потом вернулась и встала в проеме, скрестив руки. Ее пальцы сжимали влажную ткань рукавов. Аарон сел на край узкой кровати, а Дарвиш отошел к окну.
— Ну, почему вы не говорите этого? — прорычал он.
— Не говорим чего? — спросила Чандра. «Я ненавижу слабость. Мой отец слаб. Почему я не могу ненавидеть Дара?» Потому что она видела, принц борется со своей слабостью, пусть и проигрывает время от времени, а об отце она и этого не могла сказать.
— Что я слабовольный, что я дурак! Что как я мог уничтожить всякий шанс спасти мой народ! Что вам не нужен горький пьяница, губящий все дело и подвергающий вас смертельной опасности! Девять Наверху, скажите хоть что-нибудь!
— Зачем? — проронил Аарон. — Ты сам все сказал.
— И это должно помочь? — спросил Дарвиш не оборачиваясь.
— Нет, — бесстрастно ответил вор.
Дарвиш распахнул ставни и жадно вдохнул пропитанный дождем воздух. Он оживил вкус вина, оставшийся во рту, и принц сжал пальцами деревяшку, чтобы они не дрожали.
— Сейчас стало хуже. Я напомнил своим рукам, и своему рту и своему горлу об этих движениях. Боюсь, теперь они продолжат без меня. Я вспомнил, насколько легче была жизнь с размытыми краями.
После этого сказать было как будто нечего. Молчание затянулось и затвердело вокруг них.
— Тот мальчишка, — промолвила наконец Чандра, разбивая тишину на маленькие осколки, которых уже можно было не замечать, — он назвал нас господами. Как он узнал? — Она ущипнула свои испачканные штаны. — Мы похожи на нищих.
— Нищих! — Аарон усмехнулся. — Вы грязные и плохо одетые, но ни один из вас, — его голос смягчился, — не может выглядеть сколь-нибудь ничтожнее того, что вы есть. Вы не умеете.
Дарвиш повернулся лицом к комнате. Дождь забрызгал его ресницы, разделив их на мокрые шипы. По крайней мере все сделали вид, будто верят, что это был дождь.
— Мальчишка сказал «господа». Во множественном числе, — подчеркнул он.
Аарон фыркнул, демонские крылья поднялись.
— Я вор, — сказал юноша вставая.
Своим тоном он дал понять — разговор окончен. Но, подозревая, что Чандра не успокоится, Аарон перешел к делу. Из самых разных мест своего одеяния он вывалил на постель шесть толстых кошельков, красиво сработанную серебряную пряжку от пояса и уродливую золотую цепь.
— Нам нужна одежда. — Не обращая внимания на ошеломленные лица принца и чародейки, вор поднял кошелек, пересыпал его содержимое в свою поясную сумку и бросил опустевшую шелковую сумочку обратно на кровать. — Пока вы моетесь, я пошлю сына хозяйки за покупками. — Он бы предпочел сходить сам, но душевная связь делала это невозможным. — Ванная комната рядом с кухней. У хозяйки только одна ванна, поэтому мыться придется по очереди. Если нет горячей воды, жалуйтесь — мы за нее заплатили.
Его речь была столь прозаичной, что он успел дойти до лестницы, когда Дарвиш и Чандра наконец опомнились.
Пока чародейка мылась, принц сидел на скамье в коридоре, уставясь на свои руки, сплетенные на коленях. Через тонкую стенку он слышал, как девушка бормочет, я плещется, и молит Девять о помощи. Из кухни доносился строгий голос Аарона, дающего указания сыну хозяйки, коренастому парню лет десяти, который на все вопросы отвечал лишь: «Ага», «Не-а» и «Я спрошу ма». Аппетитно пахло едой, хотя принц понятия не имел, что это там жарится. Его взгляд привлекла неровная плитка, и он потер подошвой башмака по выпирающему шву.
Но ничего из окружающего — ни по отдельности, ни вместе взятого — не хватало, чтобы прогнать мысли о вине. Принц не чувствовал его запаха, не видел его, но знал, где оно находится. Оно было близко. Так близко…
Чандра не узнает, а вор…
Дарвиш вздохнул. Ну почему последнее время все его мысли непременно кончаются Аароном?
«Вот проклятие! Я даже не спал с ним, а он правит моей жизнью».
Принц встал. Снова сел. Скамейка была слишком жесткой. Воздух — слишком спертым. Он не может дышать этим супом! Пальцы дернулись. Скоро в таверне соберутся мужчины и женщины, будут пить сколько хотят. Это нечестно.
Он хочет выпить.
Ему надо выпить.
Дарвиш подтянул под себя ноги, чтобы снова встать, но тут Аарон вышел из кухни.
Их взгляды встретились, и на секунду жар в глазах юноши выжег все мысли о вине. Затем глаза вора снова стали холодными, и Дарвиш, с трудом переведя дух, спросил себя, уж не привиделся ли ему этот огонь.
Лицо Аарона больше напоминало резной мрамор, нежели человеческую плоть. Он сел на скамью рядом с принцем.
«Теперь он презирает меня». Дарвиш вытер потные ладони о ляжки. «И я не могу винить его. Он выглядит как тогда, в самом начале, до кражи Камня — сам каменный. Я уничтожил все между нами. Девять Наверху, какая же я задница!»
