Марина Ефиминюк - Дорога к ангелу
Лариэлл мялся, а потом резко развернулся, что-то пробормотав под нос, и направился в лес. Тут он неудачно споткнулся о спрятанную в траве корягу и хорошенько навернулся. Заметившие конфуз воины совсем распоясались, захлебнувшись смехом.
– Он же едва на ногах держится, Лукай, – глумливо гоготал Нибур, – как же он тебя побороть сумел-то?! Посмотри на него, он же, сердешный, цыпленок!
Мечник скрипнул зубами и побрел (он бы побежал, да пока еще не чувствовал сил в ногах) к костру, стараясь спастись от насмешек. Здесь над мучной похлебкой колдовал отрядный кашевар, человек полнотелый и мягкохарактерный, с гладко выбритым круглым лицом с двойным подбородком. Все его движения отличались плавностью, а голос – женской писклявостью. Рядом с ним стоял хмурый Рорин, чернявый бородач, явно очень раздраженный.
– Как же ты, мортисов сын, – ругался, всплескивая полными руками, кашевар, – мог котел утопить? Лучше бы сам утопился!
– Да ты! – вытаращился на него рыцарь, поперхнувшись. – Да я! Да вообще это Герон! – Он ткнул трясущимся от возмущения пальцем в лекаря, выбравшегося из лекарской палатки. Увидев нацеленную на него длань, Герон замер, хлопая глазами.
– Герон? – прошипел кашевар, вытаскивая из кипящего варева перепачканную деревянную ложку, словно хотел метнуть ее в лекаря.
Тот судорожно вцепился в испорченную кожаную сумку с круглой дырой от Бигдешевой стрелки и пожевал губами.
– Он отбивался им от нежити, – прокряхтел Лукай, вставая на защиту лекаря, поставившего его на ноги. – Не было бы котелка – не было бы у нас сейчас Герона.
Кашевар испуганно моргнул, и взгляд его стал теплеть с каждой секундой. Он заулыбался умильно, прижал сложенные ладошки к мягкой полной щеке и поцокал языком. Плавным движением руки он позвал окончательно насторожившегося лекаря к себе, намереваясь угостить героя схватки с нежитью чем-нибудь вкусненьким, как вдруг тот мгновенно скользнул в свою палатку и тут же запахнул полог.
Лукай только хмыкнул и с беспокойством, как и все, снова оглянулся на густой желтеющий лес. Бигдиш и Фив все не возвращались. На душе было неспокойно, но он старательно не допускал дурных мыслей.
Из большого шатра вышел Ламберт и тоже первым делом покосился на заросли орешника, где поутру исчезли посланные к Элаану лазутчики. Не добившись ровным счетом никаких известий от перешептывающихся деревьев, капитан в хмурой задумчивости побрел к тренировочной площадке. Рядом у его ног скакал большой рыжий пес с вислыми ушами. Любимец Ламберта, настрадавшись в разлуке, теперь не отходил от хозяина ни на шаг. Он трусил перед капитаном, любознательно принюхиваясь к земле, а потом вдруг тявкнул на что-то в траве. Схватив неожиданную находку зубами, пес тут же приволок ее хозяину. Машинально Ламберт забрал из пасти любимца маленькую кожаную флягу, рассеянно почесал пса за ухом.
Только Лукай, мучившийся от ломоты в костях и гревшийся рядом с костром, видел, как оцепенел Лариэлл, выскочивший из леса сломя голову. Всего секунду назад спокойное лицо исказилось в гримасе удушающей паники. Лихорадочный взор был прикован к фляге в руках капитана.
Мальчик нерешительно постоял на месте, а потом все-таки направился к Ламберту, и в эту секунду на поляне появились два всадника. Лукай почувствовал, как внутри у него все заныло от беспокойства, когда Бигдиш, едва справляясь с гарцующим конем, остановился рядом с Ламбертом. Тренировка тут же прекратилась, Стаффорд и Ольвэ обратились в слух, остальные обернулись к вернувшимся лазутчикам.
– Плохие новости, капитан, – отрывисто произнес Фив, натягивая повод лошадки.
Ламберт промолчал, крутя в руках флягу, а потом произнес:
– Ко мне немедля!
Движения капитана отличались резкостью и поспешностью, как если бы он находился в сильном волнении. Всадники спешились, передавая поводья к подскочившему воину, и нырнули за отогнутый полог шатра. Лукай переглянулся со Стаффордом; не сговариваясь, они тоже направились к шатру Ламберта. Нибур, мгновенно посерьезневший, заторопился следом. Надо сказать, что мазь Герона подарила бывшему оруженосцу совершенно гладкую лысую голову, о какой и мечтал шалопай. Правда, вместе со средством стерлись и некоторые буквы побледневшей татуировки, превратив надпись в совершенную бессмыслицу. Не отставал от рыцаря и Ольвэ, для начала быстренько надев на шею цепь с драгоценным родовым гербом, на время схватки с превеликой аккуратностью и бережливостью убранным в карман оставленного на траве плаща.
Когда все четверо вошли в шатер к Ламберту, сидевшему за столом, то разговор уже начался, и он явно не нравился капитану, потому что он хмурил седые кустистые брови.
– Проклятые под Элааном, целый легион отборных демонов. С ними орские шаманы, – коротко, без особых подробностей доложил Фив, как всегда излагая только суть.
– Элаан выстоит всего несколько дней, – дополнил сообщение Бигдиш, – точно всего несколько дней. Они там что-то задумали.
– Задумали? – нахмурился Стаффорд, пересекая шатер и вставая за плечом сидящего капитана.
На столе была разложена старая карта Ламберта. Их маршрут, начертанный от самого Алтаря Первого Инея, вился кривой ниточкой. На нем стояли кресты, означавшие проведенные схватки, рядом с одним вились буквы «Соло».
Сколько они пережили за короткие недели? Сколько еще предстоит? Скорее всего, немало.
– Да, – неожиданно Бигдиш сверкнул несвоевременной улыбкой, – жрецы суетились, песни пели, плясали, в барабаны били. Жуть!
– Мы думаем, что Легионы хотят выпустить зверя, – перебил Фив лучника.
– Зверя? – Ламберт повернул голову к Стаффорду, тот тер гладкий подбородок.
Нибур и Ольвэ, стоявшие у полога, переглянулись. Бигдиш нахально подмигнул Лукаю, как будто все происходящее его страшно забавляло.
– И еще, капитан, – вымолвил Фив, – когда мы возвращались, то наткнулись на инквизиторов.
– Что?! – Лукай подался к рыцарю.
Все его подозрения нахлынули с новой силой.
Мгновенно воздух в шатре сгустился, стало темно. По лицам воинов пробежала тень беспокойства. Молчание затягивалось, и каждый пытался придумать правдоподобное оправдание, откуда слуги Ферре могли оказаться на тракте, не указанном на имперской карте и известном лишь Стражам Троп. Из-под колыхнувшегося полога прыснул в сумрак шатра свет. Пес Ламберта, дремавший рядом с топчаном, вскочил и залился лаем, кидаясь к пологу. Тут, оттеснив его, в шатер ввалился похожий на неповоротливого рыжего медведя Вогнар. Пес обнюхал нового гостя и, поворчав для порядка, улегся обратно.
– Слышал, вернулись… – пропыхтел ассасин. – И какие же новости?
