Богдан Дорошин - Почти герой.
Мне неожиданно стало очень горячо, не смотря на пронизывающий холоднющий ветер. Я быстро понял что к чему, ведь моя правая штанина загорелась! Заверещав, я попытался сбить пламя, но обиженная Гардинг, сверкая своими большими изумрудными глазами, щелкнула пальцами и мое тело тряпичной куклой полетело далеко–далеко на юг.
Я больно приземлился на противоположной платформе. Из легких вышибло весь воздух. Хрипя, я достал их кармана медальон и сразу же стало легчать. Будь все проклято на этом чертовом свете! Как надоело быть мальчиком для битья… О нет, она встанет… и снова целится в меня…
Сглотнув, я попытался встать, но мое падение было нешуточным. Спасало только то, что Гардинг после порции собственной магии тоже соображала очень туго. Может у нее до сих пор мерцали звезды в глазах, не знаю, но первый выстрел новой магией (что–то на подобие длинных фиолетовых языков пламени) она произвела неточно.
Моя штанина, то ли благодаря холодному ветру, то ли хвалить надо медальон Дархана, гореть перестала. Я встал на ноги, и примирительно расставил руки, стараясь не смотреть в небольшую воронку, которая образовалась после промаха Натали Гардинг. Через несколько секунд зеркальная поверхность начала неведомым мне образом застраиваться, но обращать на это внимание я не успевал. У меня были проблемы посерьезнее. Наверное, нет ничего опаснее в этой жизни, чем обиженная женщина–маг.
С поднятыми руками я медленными шагами направился к деканше, уповая на ее милосердие. И, наверное, зря уповал, ведь как только я подошел, она мило мне улыбнулась (не спешите за меня радоваться!) и выставив перед собой руку, уперлась раскаленной пятерней прямо мне в грудь.
— Вы же не обижаетесь, нет? — трусливо спросил я, наивно полагая, что ее можно разжалобить.
— Конечно нет.
— Производственные травмы, вы же понимаете? — не унимался я, но по всему телу уже расползлось нехорошее предчувствие.
— Они неизбежны.
Несколько долгих секунд мы взирали друг другу в глаза, а рука Гардинг все упиралась мне в грудь. Я судорожно вздрогнул, и не уверен что виной всему холодный ветер.
Я, наверное, никогда не забуду тех мгновений моей жизни, когда на каждом пальце у Гардинг появилось по маленькому сияющему солнцу. На ее руку я старался не смотреть, но чувствовал, что через пару секунд мне будет очень плохо. Я закрыл глаза и стал возносить молитву нескольким богам сразу. Был шанс, что хоть один из них меня услышит. Медальон Дархана был зажат у меня в правой руке, на него я надежд никаких не возлагал, хоть и чувствовал, что золото нагрелось до нестандартной ему температуры.
Отсчитывая у себя в голове секунды до воспитательно–полезной экзекуции, в голову мне стали лезть самые противные мысли. Убивать Гардинг меня не станет, но вот сколько после этого придется лежать в лазарете — этого не скажет мне никто. Честное слово, тогда мне очень хотелось, чтобы вся магия на свете просто исчезла. Чтобы в мире не было ни Древних существ, ни магов, ни шаманов — чтобы существовал обычный мир, где странная высшая сила не властна над человеком.
Я стоял десять секунд, ожидая своей участи, а по истечению этого времени осмелился открыть один глаз. Первое что я увидел, конечно же, была Натали Гардинг, и на лице ее застыло немое удивление. Ее рука все так же была прижала к моему телу, но ужасного сияния из–под ее пальцев больше не исходило.
— Поздравляю, — произнесла она. — У тебя получилось.
— Что получилось? — подозрительно спросил я, на уровне рефлексов ожидая нападения.
— Защититься. Ты поглотил мою магию.
Натали вздохнула, и только тут я понял, что она тоже устала не на шутку. Стянув с руки перчатку, она брезгливо ее осмотрела, после чего отбросила в сторону, где ее точно так же, как до этого и плащ, забрал ветер.
Я заулыбался в порыве неожиданной гордости за самого себя. Так же, я ожидал на похвалы со стороны Гардинг, но та сладко улыбаясь, залепила мне огненную пощечину. АААА, это действительно больно!
— Осталось отработать содействие с медальоном еще парочку раз, и можно будет спускаться вниз.
Я понял, на что идет намек, и застонал. В башне Астролога не было лестниц, наверх можно попасть только через портал, а ним управлять я не умел. Значит, и спуститься самому мне не удастся.
Я со стоном развалился на диване, дрожащими пальцами доставая из ведерка лед. Все болело так страшно, что мне поневоле начало казаться, что я вновь вернулся с поля боя. Конечно уютный домик Еврики был не полевым лазаретом, где воняло бинтами, гноем и кровью, но от этого радости не прибавлялось.
— Если хочешь, можешь взять лакомства из корзинки, на столике, — донесся до меня голос хозяйки дома, которая сейчас была занята тем, что писала ответ на очередное письмо.
— Засунь себе их… — зло буркнул я себе под нос, и приложил жменю льда ко лбу.
Натали Гардинг загнала меня как последнюю тягловую лошадь, заставляя противиться ее магическим фокусам. Некоторое время это действительно у меня выходило, но после того как вызванный по воле волшебницы магический гном долбанул меня мини–кувалдой по темечку, я перестал соображать вообще. И думаете, она остановилась? Нет, Гардинг — злопамятная сука! Ее надо лечить, а меня срочно спасать.
Но если подвести общую черту — мое первое занятие окончилось на хорошей ноте. Можно сказать, мы с моим деканом помирились, она даже пригласила меня на чай, приговаривая при этом, что в следующий раз будет уже намного легче. Избитый и чуть не плачущий я выдавил из себя что–то на подобие банального: «А что, будет и следующий?». Конечно же будет! Ведь за этим стоят «Преступники», Конструктор и… я сам!
Я схватился за голову. Ну зачем, зачем я согласился с Пейном, когда тот предложил мне усиленный график?! Не могу поверить, что я оказался таким дураком! Теперь и часа свободного не выкроить…
— Извини за задержку, — промурлыкала вошедшая Пауэрс. — Мне прислали приглашение посетить город Кэрот, с перспективой работы на местную Гильдию.
Мой единственный не заплывший глаз как–то криво устремился в ее сторону, после чего я выдавил формальное любопытство:
— И?
— Я отказалась. — Сказала она. — Провинция.
Ерика уселась рядышком со мной на диван и (наверно тоже из–за формального любопытства) поинтересовалась как мое самочувствие. Я ответил красноречиво и коротко, после чего Пауэрс даже покраснела. Она в который раз критично меня осмотрела, после чего мстительно заулыбалась, приговаривая, что видать ученик из меня получится совсем никудышный.
— Чего–чего?!
