Марина Добрынина - Империя под угрозой. Для служебного пользования
Намучилась же я с ним в лесу! Приходить в себя Боровиков не собирается, а пешеходных дорожек отчего то в тайге наделать никто не догадался. Но ничего, с грехом пополам продираемся к месту встречи.
Удивленно наблюдаю Георгия, который сидит себе спокойно на рюкзаке и куртку зашивает. Ну вот, ходи после этого за помощью, когда жертва так и норовит сама оклематься!
Вываливаю свой груз на траву.
— Это что? — интересуется Георгий.
— Врач! — гордо рапортую я.
— Врач, помоги себе сам, — меланхолично комментирует происходящее проводник.
— Ага. А ты чего один? Где твои братья-акробаты?
— Где-где… тебя пошли искать.
Я бледнею и нервно сглатываю.
— В город?
— Н-у-у, — спокойно протягивает он, — если это можно назвать городом…
Да, думаю, теперь это можно назвать городским кладбищем. И нашими общими с Артемом стараниями на этом кладбище есть два незапланированных трупа. Чудненько. Интересно, один медик способен заменить для Георгия двух проводников?
— А вот и они, — прерывает мои размышления Георгий.
И точно, топают. Серега, как всегда, как стадо слонов. А брат его, тихоня Егор, спокойно и неслышно.
— Ну ты, мать, даешь! — заявляет Сергей и смотрит на меня восхищенно, — это было круто, я заценил. Не знал, не знал…
Польщено улыбаюсь, для чего приходится опустить очи долу и обратить внимание, наконец, на моего помощника, так и пребывающего вне нашей реальности.
— С Артемом надо что-то делать. Он пережил… Большой стресс.
Георгий меланхолично пожимает левым плечом.
— Сделаем, — обещает он, не впервой.
Общими стараниями заворачиваем Артема в одеяло и помещаем ближе к костру. Ему сейчас нужно тепло. А когда (если) очнется, много горячего чая с сахаром. Потому ставим котелок с водой на огонь. Ждем.
— Рассказывай, — велит Георгий брату.
По словам Сергея получается, что они с Егором появились в городке ночью. Пошли в таверну. Выяснили там, какое поутру для народа зрелище организовано. Сложили два плюс и два и уяснили для себя, что я по-глупому попалась. Стало быть, надо было что-то с этим делать. Организовать мой побег по всем расчетам не удавалось. Ну, они и решили, что я девочка умная, переполох затеять с утра сумею, а они помогут, чем могут.
Ну а с утра я такое сотворила…
— Ты споткнулась, а я подумал — ну вот, и что с такой доходягой делать. А потом ты вцепилась в него вот (кивок в сторону свернутого в куколку Артема), и вы начали светиться. А все вокруг падать…
— А потом?
— А потом я не помню, потому что и сам вырубился. Ты, понимаешь, и меня как-то достала.
— Но люди выжили?
— Не все, — уклончиво отвечает Сергей.
Чувствую, что бледнею.
— Сколько?
— Трупов?
— Да!
— Я не считал. Но в радиусе примерно метров семи-восьми от вас не выжил никто.
Что-то меня снова тошнит.
— По-моему, это справедливый размен, — жестко замечает Георгий, глядя на меня прищуренными злыми глазами, — две жизни невинных за несколько десятков зевак. И не вздумай ныть.
Ага! Можно подумать, это легко — не ныть.
— Зато, — ехидничает Сергей, — у нас теперь с собой не недобитый Мастер, а прямо-таки оружие массового поражения.
— Да, — ворчу, кивая в сторону Боровикова, — если этот… плутоний выживет, будет у вас оружие массового поражения. А пока фиг знает что, и сбоку бантик.
— Выживет, — спокойно заявляет Георгий.
— Ты так в этом уверен?
— Знаю.
— Откуда такая уверенность?
— А вот ты займись лучше им, вместо того, чтобы сопли по лицу размазывать.
Хамит, парниша! Хотя, по делу хамит.
Склоняюсь над Артемом, чтобы проверить, как он там, нет ли ухудшений. И понимаю, что парень спит. Просто дрыхнет. Поразительно! То ли учебники врут, согласно которым он должен был уже скончаться в мучениях, то ли медик этот — феномен какой-то, то ли я — гений экстренной актуализации. Но, судя по его порозовевшей физиономии, откидывать копыта Боровиков явно не собирается. Бужу. Вливаю в него почти насильно литр чая. Глюкозы бы еще внутривенно. Но жаль, захватить не догадалась. Медик снова засыпает, а я тут вспоминаю, что меня недавно обидели, и решаю разобраться.
— А чего это ты меня все время строишь! — возмущенно шиплю я, поворачиваясь лицом к Георгию.
Тот молча встает и торжественно удаляется, мол, плевать он хотел на мое недовольство.
— Нет! — говорю я, глядя уже на оставшегося в наличии Сергея, — в самом деле, что это за обращение с женщиной?
— Ну а как с тобой еще обращаться, Майя? — серьезно отвечает он, — если он тебя строить не будет, ты же никогда до Стапина не доберешься. То тебе подумать надо, то порыдать. А это все времени требует и сил. Я вот с тобой ничего поделать не могу. А ему удается. Так что терпи, старушка.
— А вам-то какое дело, доберусь я до Стапина или нет?
— А мы ответственность за тебя несем. Мы же проводники. Вот ты нам еще одного Мастера на шею повесила. Ты хоть поинтересовалась, где он актуализацию прошел?
— А вам это зачем?
— Ну, его-то тоже отвести надо будет, — вздыхает Сергей.
— Что?
— Язык бы тебе, Серый, отрезать, и сам знаешь куда запихнуть! — зло встревает в нашу интригующую беседу неведомо когда появившийся рядом Георгий, — что ты болтаешь раньше времени!
— Но я думал… — бормочет Сергей, опуская голову.
— А думать тебя никто не просил!
Понимаю, что ответов на начавшие меня мучить вопросы я сейчас не дождусь.
— Здесь, — говорю, — прошла его последняя актуализация. Если вам от этого станет легче.
Оба глядят на меня в недоумении.
— Но, — начинаю оправдываться я, — я думала, вы поняли. Я ему уровень подняла, чтобы эта самая ядерная бомба могла получиться. Он сам меня об этом попросил. Он теперь мой Ученик, если вам это о чем-то говорит.
— Черт, — выдыхает Сергей, — офигеть…
— Значит, он останется здесь, — жестко заявляет Георгий.
— Вы шутите, — удивляюсь я, — как это здесь? Его же сожрут и не подавятся.
— О нем позаботятся, — возражает проводник.
— Кто? Палач? — ору я, забыв о том, что предмет обсуждения спит и нуждается, в общем-то, в тишине.
— Каждый Мастер выше четвертого уровня должен ждать на своем месте.
— Его убьют!
— Нет. Она не позволит.
— Кто "она"?!!
— Я не уполномочен давать тебе разъяснения, — безапелляционно сообщает мне Георгий.
— А я не собираюсь тебе подчиняться, — естественно, возражаю я.
— Майя, — раздается тихий и все еще слабый голос медика, — я не смогу уйти отсюда. Я должен остаться.
