Медведева Алена - Уши торчком, нос пятачком
Поежилась, вспомнив незабываемый разговор с Дамиром Добровольским в отеле, где он прямо в лицо предложил мне умереть.
— Не представляю, как мы с ним сможем контактировать… Твой отец меня пугает.
И тут же сообразила, что для Андрея общение с моей мамой тоже будет из разряда трудновыносимых.
— Не бери в голову. Во-первых, ты теперь королева и мнение альфы белой стаи для тебя совсем не определяющий фактор. Во-вторых, это моя вина. Я и представить не мог, что так полюблю. Ведь ты с самого начала была самой неподходящей для этого особой. По многим причинам. И я до последнего скрывал этот факт, даже от себя, не желая признавать. Если бы я прямо обозначил свои намерения, он бы так не поступил. Я надеюсь. Хотя тогда он решил бы, что я помешался, и все силы бросил бы на мое «спасение». Но все, связанное с тобой, оказалось невероятным и непредсказуемым. А в-третьих, отец превыше всего ставит интересы семьи и клана. Так что теперь ты в сфере его опеки. Как бы наоборот не вышло, что тебе захочется убить его.
Муж усмехнулся, но мне было совсем не весело. Вопрос с его отцом был очень болезненным.
— Из-за меня он в тебе разочаровался? — боясь ответа, робко взглянула на мужа, что плеснул кипятка на разгоряченные камни и улегся рядом. — Ты же единственный наследник. А теперь…
— Разочаровался во мне? Вряд ли. Не понял — это возможно. Но повода разочароваться я ему не давал. Своего добился, со средствами не считаясь. А то, что конечная цель не совпала с его… Думаю, он вынужден принять этот факт. И будет ожидать дальнейшего развития событий. Сейчас я сильнее.
— Он знает о моей беременности?
— Да, я не скрывал от своих. Отец наверняка знает.
Раз в две недели один из оборотней белой стаи подвозил нам необходимое. Причем на территорию Андрея он не ступал, лишь издали предупреждая моего белого о своем появлении. Услышав призывный вой, муж часа на четыре уезжал на «Буране», встретиться с гостем и забрать продовольствие.
— Тогда он все понимает, он же знает о болезни, — невольно из груди вырвался тяжелый вздох.
— Лен, — Андрей обнял меня, придвинув ближе к своему, покрытому капельками испарины, телу, — ты меньше думай о плохом. Не стоит. От нас ничего уже не зависит; все, что могли, мы уже «сотворили». И теперь остается только отпустить ситуацию Я все понимаю и чувствую так же, но… Для себя я решил: надеюсь на лучшее, но буду готов к любому развитию событий. Думаю, этой позиции придерживаются и мои родители. Мы все же не звери!
— Да? — я бросил на своего белого осторожный взгляд. Чувство вины меня не отпускало. Не будь я такой, не было бы этой проблемы. С другой стороны, вообще бы ничего не было. Мы бы просто никогда не встретились.
— Да! Не занимайся самоедством, давай будем просто жить! И посмотрим, что из этого выйдет. Я уже для себя понял, что не все в наших руках, какие-то сюрпризы преподносит и судьба.
— Давай, — с облегчением и ощущением внутренней расслабленности кивнула я. И даже бурая согласно фыркнула. — А как там все остальные волчьи стаи? Ну… вообще?
— Нормально, — усмехнулся Андрей. — В легком шоке, не знают, чего от тебя ждать. Отец и хранители уведомили все кланы о переменах, официально выразив тебе свою поддержку. Так что Дамир Добровольский негласно признан всеми неким и.о. главы волчьего сообщества. И все ждут…
Ух! Как страшно жить.
— Не пугай меня, ладно? — сердце испуганно зачастило. Представить себя в качестве главы сообщества никак не получалось. Впрочем, если есть такой опытный и.о., как Дамир Добровольский, и муж, одного грозного взгляда которого хватит, чтобы устрашить любого… Нет, все равно страшно! — Хранители мне жизнь поломали.
— Время покажет, — хитро прищурился Андрей.
— А что с кланом делать? Я же привязана к тебе.
— Давай я оборву эту связь? — муж нахмурился, но предложение озвучил.
— Нет, — качнув головой, призналась: — Я думала на этот счет. Скажи, ты через меня сможешь повлиять на… кого-то другого?
— Повлиять? — ехидно приподнятая бровь мужа заставила меня смутиться.
— Да, к примеру, подчинить, заставить признать?..
— Могу. Но делать этого не буду. Я намерен уважать твою просьбу!
— О да! — не сдержавшись, хихикнула, щелкнув Андрея по носу. — Я заметила на боях! Ты ее уважаешь ровно до того момента, пока тебя не припрет крайностью.
— Лена, это исключение. Чрезвычайный случай. Я не мог довериться тебе, специально избегал любого общения с тобой накануне, опасался, что ты скажешь что-то маме, или перетрусишь так, что…
— Наверняка! — перебила я, на секунду представив, в каком состоянии находилась бы, знай, что придется впиться в горло белому волку, заранее.
— Поэтому и не отвечал на твои звонки. Да и сил на разговор не было. Так что я намерен в дальнейшем своей властью над тобой не пользоваться. Разрываю привязку?
— Нет, — еле слышно шепнула я. — Мне спокойнее с этой связью. Оставь.
— Ты не упрекнешь потом себя в том, что являешься зависимой от меня? — Андрей помедлил. — Мне бы не хотелось, чтобы это когда-нибудь встало между нами. Уверен, и так будет немало поводов для споров. С твоим всепрощающим подходом к любому делу — это неизбежно.
— Знаешь, не упрекну. Я тебе доверяю. После всего, что случилось, только тебе, — немедленно возмутилась я. — И не повредит волкам небольшая порция доброты и понимания. После вашего сурового авторитаризма…
— Лен, ты не забывай, что волки со времен все той же изначальной семьи подчиняются силе! У нас четкая иерархия в основе всего уклада. Я посмотрю, как ты обойдешься без сурового контроля.
— Прекрасно обойдусь, — решив сесть, почувствовала руки Андрея на своих плечах. Он поддержал. — Мне никто не мешает в любой момент припугнуть вами. Сказать, что «плохие вы все, уйду я, пожалуй, а право власти передам клану белых волков и лично Андрею Добровольскому!» Я же королева, мне все можно! Сам так сказал.
— Однако… — судя по выражению лица мужа, я опять его удивила. Эх, когда же он привыкнет?
— Попаришь меня веничком слегка? — изобразив улыбку «голодного крокодила», решила сменить тему. — Не знаю, что со мной в последние дни, все чаще тянет обернуться. И побегать волчицей. При том что и бурая не настаивает!
— Время приходит, — лицо мужа как-то смягчилось, а зеленые глаза заискрились. — Скоро мы сменим ипостась надолго. Приближается время появиться на свет нашему волчонку.
— Или волчице, — шепнула я.
Случались у нас и ссоры. Невозможно жить с кем-то рядом двадцать четыре часа в сутки и не перенять какие-то привычки или черты. Так, Андрей, по моим наблюдениям, стал более терпимым, изредка допуская возможность предоставления окружающим второго шанса, меня же, наоборот, порой тянуло на проявление «категоричной крутости». Особенно в отношении некогда прогнавшей меня черной волчицы. Всегда при встрече с ней в душе вспыхивала ревность.
