Андрей Посняков - Тевтонский Лев
— Ну, было. Да эти гады кувшин опрокинули — чувствуешь, пахнет? Эй, Тит… Вина принеси и пожевать что-нибудь, ладно?
— Слушаюсь, господин.
Парнишка вернулся быстро, как и положено вышколенному кабацкому служке, надеявшемуся на щедрые чаевые. И не зря надеялся — ланиста кинул дупондий.
А два дупондия — это уже сестерций! Курочка по зернышку клюет, повезло сегодня парню — подзаработал. А что морду разбили, так это дело житейское, особенно когда живешь при кабаке.
— Ну? — Хлебнув вина, Виталий с интересом взглянул на ланисту. — Давай, Валера, колись: что за наезды? Бизнес хотят отнять? Что за народ беспредельничает?
— Ну, Беторикс, дружище, — поморщился Господин Ну. — Вот теперь то же самое, но по-латыни! О чем ты говорил?
— Спрашиваю, кто это на тебя наехал?
— Никто не наезжал, я же не под колесницу попал на улице! Сам же видел, что тут было!
— Напал, говорю, кто?
— Одни боги знают.
— Ага. — Наполнив кубки вином, гладиатор устало вытянул ноги. — Ты давай-ка не крути, Валера. Как-никак, а мы теперь с тобой в одной лодке. Что случилось-то? Вот так, ни с того ни с сего, никто врываться не будет, тем более по печени бить. Значит, есть причины.
— Ну есть, — согласно махнул рукой собеседник. — Я ж тебе говорил как-то про эту суку Манлия. Манлий Кудесник — его парни это были, точно. Правда, не назвались, но я ведь не дурак, все и так понимаю.
— И чего этот Манлий хочет?
— Ясно чего! — Ланиста сплюнул прямо на ковер. — Школу мою под себя подмять — вот чего. А связи у гада этого есть, теперь вся надежда на Марка Сульпиция.
— Боюсь тебя огорчить, — с сожалением покачал головой Тевтонский Лев, — но господин Сульпиций завтра в Рим отъезжает. На какую-то хорошую должность.
— Что ты сказал? — Валерий нервно дернулся, едва не расплескав вино.
— Что слышал! Юний приходил, вот и принес эту новость. Тебя хотел видеть, да…
— Юний врать не станет, — вздохнул Господин Ну. — Мой друг все-таки. Значит, и впрямь центурион уедет… А я-то, дурень, гадаю, с чего бы это Манлий так обнаглел?!
— А почему его Кудесником прозвали?
— А пес его знает! Веришь, даже не интересовался. Ну, гад… Ну, сволочь, с-сука полосатая!
— И что теперь делать? По-моему, надо давать отпор.
— Ага — отпор! Я еще с ума-то не съехал. — Валерий устало улыбнулся. — Отпор можно давать, когда есть на кого опереться. А все старые магистраты, знакомые отца, в Рим подались. Я-то на Сульпиция надеялся, думал, если что, так он всех приструнит… За игры цену ему скостил, очень даже существенно: того же Красавчика в аренду сдал по цене какого-нибудь бракатого галла. Вот! А ты говоришь!
— Да ничего я не говорю, — отмахнулся Виталий. — Твои дела, сам и думай. Но на меня можешь рассчитывать вполне.
— Спасибо, хоть на тебя! — Ланиста саркастически рассмеялся. — Ладно, выпутаюсь как-нибудь. Посмотрю, что можно сделать.
— А не боишься, что эти вернутся? — оглянулся Тевтонский Лев, уходя. — Может, прислать кого-нибудь?
— Эти? Эти не вернутся, они уже сделали все, за чем были посланы. Это просто предупреждение, Беторикс. Чтобы не рыпался, не противился тому, что вскоре произойдет.
— Слушай, ты вино присылал с мальчиком из винной лавки, — неожиданно вспомнил Виталий. — Спасибо. Вкусное такое вино.
— Вино? — Господин Ну озадаченно моргнул. — Какое еще вино? Какой винный мальчик? Никого я не присылал и ни с кем о вине не договаривался… Постой-ка! А что он делал, этот мальчишка?
— Вино привез.
— Так. Что еще?
— На гладиаторов хотел посмотреть, как они тренируются. Посмотрел.
— Говорил с кем-нибудь?
— Выспрашивал что-то у Германского Ветра, с Карритом Фракийцем беседовал.
— Так… — Ланиста поник головой. — Ясно. Не удивлюсь, если их обоих придется отдать.
Отдать пришлось завтра же, прямо с утра. Вольный человек Германский Ветер просто не стал возобновлять только что закончившийся контракт, а Фракийца купил какой-то «жучок» с товарной биржи. И ланиста хорошо знал, кем сей «жучок» был послан.
Гая Валерия Флакка сожрали очень быстро, буквально за несколько дней — стоило только уехать Сульпицию. Прощелыга Манлий Кудесник явно имел в городе куда больше покровителей, хотя его гладиаторская школа считалась более слабой. Однако скоро в ее составе оказались Германский Ветер с Фракийцем — знаменитейшие, достойные всяческого уважения бойцы.
Тевтонский Лев ждал, что вскоре придут и за ним: договорятся о привилегиях, надавят на ланисту. Горе побежденному, пусть неудачник плачет! Такова жизнь.
Оставалось одно — бежать, пробираться в Кельтику! Поскорее делать ноги, пока не затянуло окончательно в чужие разборки, хотя Валерия, конечно, и было немного жаль. Алезию же следовало прихватить с собой, особо не спрашивая, хочет она того или нет.
Однако в нынешней ситуации воплотить планы в жизнь оказалось довольно сложно. Уже через три дня после ухода Фракийца и Ветра в гладиаторской школе появился новый хозяин — господин Манлий Пульхр по прозвищу Кудесник.
Глава 9
Январь 52 г. до P. X. Нарбо-Марциус. Харчевня «Сиреневый кот»
— Один… два… три… двенадцать… — ухмыляясь, громко считал удары дюжий охранник, из тех, из новых, что появились три дня назад при смене хозяина.
Ибо теперь школа принадлежала Манлию, прозванному Кудесником за способность делать деньги прямо из воздуха. Этим он прославился еще в Риме, из-за этого же пришлось спешно перебраться в провинцию, бросив славную и доходную должность квестора.
Однако квестору, даже бывшему, не к лицу позорное ремесло ланисты, и Манлий, хоть и происходил из плебеев, до такого не унизился. Формально его школой управлял другой человек, и теперь, прибрав к рукам конкурирующее предприятие Валерия Флакка, он назначил вместо него очередного своего ставленника по имени Гай Виниций. Бледный, сутулый, поганенький мужичонка с обширной лысиной и сморщенным, словно у вечно плачущего младенца, лицом, он говорил тихо, без ругани, по-змеиному холодно кривил тонкие губы в улыбке. И деятельно отдавал приказы.
Заменили охранников — как видно, Кудесник не доверял людям своего поверженного соперника, что и понятно. Вновь набранных лично Манлием стражей ставили в смену ночью, вместе с двумя здоровущими псинами, специально натасканными на людей. Псины и задержали сегодняшней ночью троих рванувших в побег парней — тех самых галлов, что выжили во время декабрьских игр. Беглецы отчаянно сопротивлялись, так что после задержания в живых остался только один из них — тот упрямый юноша, что бился во время сатурналий с Тевтонским Львом и получил отметину — крестообразный шрам во всю грудь.
