Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – барон
– Да, – согласился он, – ночевать от таких деревьев лучше подальше. Я не знаю, чем или кем станут при лунном свете, но и сейчас что-то не нравятся.
Подъехал граф Мемель и тоже обронил несколько замечаний, всем понятных, кроме меня, такого тупого, что не видит ловушки, хотя та разверзлась прямо у ног.
Этот день тоже провели в седлах, если не считать, что пересаживались с коня на коня, останавливались на короткие водопои и снова мчались экономным галопом, как вчера, как позавчера. Зеленая степь часто взбугривалась холмами, а когда они опадали, снова тянулась равнина, я замечал, что трава становится суше. Цвет из сочно-зеленого постепенно переходит в желтый, а солнце жжет голову и плечи все сильнее.
Небольшие рощи отважно держат оборону наступающей степи, кое-где даже теснят, отвоевывают пространство, я заметил, что полностью исчезли угрюмые сосны и ели, зато много клена, бука, дуба. Граф Эбергард поглядывал на небо, я думал, что замечает птиц, и всякий раз хватался за лук, он наконец соизволил заметить мои судорожные движения и обронил:
– Похоже, приближается южный ветер… Здесь его называют самумом.
– И что? – спросил я. – Зарыться в песок и переждать?
Он покачал головой.
– Не думаю, что столь сильный. Но лица придется платками закрыть. Песчинки бывают крупные, лицо до крови обдерут.
А Мемель добавил с осторожностью:
– Надо только ехать поближе к лесу.
Через полчаса я сам увидел, как желто-оранжевое облако почему-то опустилось на землю и мчится в нашу сторону со скоростью скачущего табуна. Граф Эбергард заметил тоже, рявкнул злым голосом, и мы поспешно сдвинулись с опушки леса в его чащу.
Я оглянулся на приближающуюся бурю, очень зримую из-за тучи крутящегося в ней, как в центрифуге, крупнозернистого песка, устрашенно велел Псу лечь и закрыть глаза. Сам зажмурился за секунду до того, как жуткий шелест обрушился со всех сторон. Кто-то вскрикнул, другой голос выругался, заржали кони, пытаясь сбросить с глаз привязанные платки.
По мне стучали, как мне показалось, не только песчинки, но и мелкая галька. Все длилось не больше минуты, я лежал, укрывая собой Пса, затем раздался властный голос Эбергарда:
– Подъем!.. Это была не буря…
Я осторожно открыл глаза, на миг решил, что неведомая сила перенесла нас в другое место. Деревья голые, будто гусеницы сожрали все листья, а потом передохли с голоду, земля черная, слегка присыпанная желтыми крупинками.
Рыцари медленно вставали с земли, лязгали поднимаемые забрала. Сэр Смит с руганью отплевывался, песок набился даже под шлем. Мемель торопливо расстегивал ремни, Эбергард вздохнул и велел всем вытряхнуть песок, но сделать это быстро. К счастью, то была не песчаная буря, а так, небольшое облачко. Правда, песок золотой, что хорошо, бывают бури из железных песчинок, а то и вовсе из таких крупинок, что царапаются сильнее алмазных. Те и доспехи иссекли бы начисто, а от коней остались бы одни скелеты.
Кони жалобно ржали, у многих до крови ободраны те места, которые не удалось укрыть одеялами и попонами. Эбергард и Мемель обошли всех. Мемель начал было договариваться насчет отдыха, но безжалостный Эбергард настоял, через полчаса мы уже выехали из леса.
На просторе над нами иногда пролетали птицы, я всякий раз хватался за лук и выпускал стрелы, чувствуя себя глупо, а то и преступно: человека убить – всегда есть за что, но когда невинная птаха, ни о каких колдунах не ведая, летит себе за червяками…
Граф Эбергард долго крепился, наконец сказал раздраженно:
– Ночи сейчас звездные, луна блестит, как начищенный таз брадобрея, так что лучше нам передвигаться ночами.
Сэр Смит воскликнул оскорбленно:
– Ночами? Как нечисть?
– Как вампиры, – уточнил граф Мемель любезно. – Это они боятся солнечного света, а нечисть разгуливает свободно. Вот, помню, у нас в Гельсингфорсе…
Граф Эбергард сказал жестко:
– Личные амбиции и счеты оставим на потом. Для нас главное – осуществить задуманное. Если красиво падем в бою сейчас, враг тут же сообщит, что здесь был лишь двойник его сиятельства! И, возможно, нашего господина, благородного сэра Легольса, успеют перехватить на границах герцогства. Так что мы не имеем права даже погибнуть тогда, когда изволим.
Сэр Смит с великой тоской посмотрел на закатное небо. Близкий отдых отменяется.
Закатное небо купается в крови, зловещий отблеск осветил землю. Страшно горят облака в багровом небе, луна уже взошла, однако с ужасом смотрит сквозь дым и кровь, бледная и молчаливая. На землю пал странный неземной свет, где лиловость перетекает в темную синеву, а лунный свет становится все заметнее.
Сплошная стена деревьев, освещенная с этой стороны так, что начинает казаться, будто все стволы состоят из половинок, а там дальше море извечной тьмы, проплывает всего в двух-трех шагах высеребренная лунным светом дорога, вьется по опушке, готовая в случае опасности метнуться под защиту растопыренных ветвей. Но сейчас, в ночи, Эбергард прав, лучше ехать в призрачной степи. Так светлее, и вроде бы здешние колдуны предпочитают использовать для шпионажа дневных птиц, у них глаз зорче и видят дальше, в то время как совы и летают низко, и видят только чуть ли не под их крючковатым носом.
Послышался деликатный кашель, так стараются привлечь к себе внимание, я очнулся от дум, рядом едет сэр Смит, лицо напряженное, даже усы слегка обвисли.
– Монсеньор, – сказал он негромко, – а не по заклятому ли месту едем?
Я дико огляделся. Степь выглядит недоброй, навстречу дует холодный злой ветер, в небе колючие звезды, луна смотрит с середины небесного купола. Ощущение бесконечности пространства нахлынуло с такой силой, что я зябко передернул плечами.
– А чем заклятому? – спросил я тревожно.
– Ночь не кончается, – ответил он со вздохом. – Как-то странно… Едем-едем, а как будто застыли на месте. Вон луна даже не сдвинулась!.. Говорят, бывают такие места, откуда не выбраться.
– А как про них узнали? – спросил я. – Кто-то ж должен выбраться и рассказать?
Тут же понял, что вовсе не обязательно, однако отважный рыцарь сразу приободрился, сказал: «А я как-то и не подумал», и уже бодрее помчался к голове отряда. Я начал посматривать на небо с подозрением, вдруг да в самом деле дурит. Насчет звезд мне что угодно можно показать, я не моряк Колумба, а вот луна в самом деле должна двигаться. Не помню, с какой стороны и в какую, но точно помню, что должна вставать из-за одного края земли и заходить за противоположный. Правда, иногда вечерами видел ее еще при солнечном свете почему-то уже высоко в небе…
В ближайших кустах затрещало, что-то ухнуло, словно вскрикнул филин размером с копну сена. Деревья тревожно зашумели, по верхушкам прошелестел ночной ветер. Рыцари ухватились за мечи и копья, граф Эбергард вскрикнул предостерегающе, и весь отряд сдвинулся на обочину, стараясь держаться подальше от темной стены деревьев.
