Сломанный мир (СИ) - Мори Анна

Он вздрогнул, увидев, как Джин-хо бесстрашно берет мертвеца за руку. Тот не возражал.

— Ты знаешь, кто я? Понимаешь наш разговор?

— Да. Ты — Джин-хо, императрица Юйгуя, дочь императора Токхына, моего хозяина.

— Да, что-то вроде, — усмехнулась Джин-хо. — Привет.

Гэрэл с удивлением подумал, что она и впрямь теперь настоящая императрица. В ней появилась какая-то новая спокойная уверенность в себе, которая очень ей шла и на удивление естественно сочеталась с ее живой непосредственностью. Куда делась упрямая и злоязыкая девчонка-сорванец со спутанными космами? Так непривычно было видеть Джин-хо с высокой прической благородной юйгуйской дамы, с золотой краской на губах и стрелками на глазах, приветливую, мягкую, полную властного достоинства. Красный шелк наряда очень шел ей. Эту новую Джин-хо никто уже не осмелился бы назвать некрасивой, хотя ее неблагородная смуглота никуда не делась, как и густые серьезные брови и слишком широкий лоб (на котором теперь по юйгуйской моде был нарисован цветок из точечек).

Она тоже смотрела на Гэрэла как-то странно, будто на незнакомца, но наконец решилась обнять.

— Я узнала, что ты... болен. Я сразу приехала...

— Не то чтобы болен, — кривовато усмехнулся Гэрэл. И негромко — и убедившись, что поблизости нет лишних ушей — уточнил: — Меня ранили.

Джин-хо помрачнела.

— Значит, правду про тебя говорят...

— Что говорят?

— Разное, — уклончиво сказала девушка. — Чуть позже поговорим. Я останусь тут на какое-то время. Надо разобраться, что происходит.

Гэрэл рассказал ей о заговоре и покушении. Джин-хо внимательно выслушала его и не казалась удивленной. Потом как будто невпопад сказала:

— Токхын хочет избавиться от тебя. Он хочет, чтобы ты навел порядок в Рюкоку, но сильный наместник, который в будущем станет угрозой, ему не нужен. Не исключено, что и он приложил руку к этому заговору.

— Откуда ты узнала?

— Мне докладывают мои невидимки, Скрывающиеся, как их тут называют. Ты же сам меня учил: везде должны быть глаза и уши...

— Зачем тогда он прислал мертвеца для моей защиты?

— Может, он решил, что сейчас устранять тебя слишком рано. Ждет какого-то определенного момента... Мой папаша вовсе не глуп, что бы другие о нем не думали. А если мертвец все время будет рядом с тобой, он сможет не только защитить тебя, но и убить, когда потребуется.

Гэрэл равнодушно передёрнул плечами.

— Может, оно и к лучшему.

— Тебе что же, все равно?

— Не знаю. Возможно.

— Теперь я вижу, почему тебя перестали бояться: ты стал слабым, — сказала Джин-хо — без гнева или осуждения, просто констатируя факт. — Ненависть к тебе сделала невозможное — объединила рюкокуцев и чхонджусцев. Этот мертвец, которого ты так презираешь — единственное, что мешает толпе растерзать тебя. Ну ничего, теперь я здесь, может быть, втроем нам удастся навести тут порядок.

С приездом Джин-хо дела во дворце и в городе действительно стали налаживаться. Рюкокусцы подчинялись Джин-хо неохотно, но все же подчинялись. Они привыкли к таким женщинам, как несчастная безропотная Маюми, а смелая, решительная девушка, которая хозяйничала во дворце как у себя дома, вызывала много пересудов и злобы; но Джин-хо была знатной особой и к тому же в их глазах — юйгуйкой, а к знатным особам и к Юйгую, несмотря на давнюю вражду, здесь относились с пиететом.

Чхонджусцы, разумеется, приняли Джин-хо тепло. Некоторые знали ее еще со времен совместной службы в армии, другие — уважали как дочь царя Токхына или просто прониклись к ней любовью благодаря ее харизме, это было несложно. Джин-хо была со всеми приветлива, но уже не пила и не балагурила с солдатами, как бывало раньше, держала дистанцию. Если у кого-то хватало смелости напомнить ей о тех днях, когда она служила командиром сотни, она не сердилась и не смущалась: кивала, улыбалась. Да, было — детство.

— Я теперь не просто избалованная дочка царя, я императрица, — объяснила она Гэрэлу, будто извиняясь.

— Да, да, ты, конечно, права...

«Нет, Джин-хо, все это полная чушь, — думал он. — Гораздо лучше было бы, если б ты говорила глупости, пошлила, хохотала, как бывало раньше. Я надеялся, что благодаря тебе этот серо-зеленый полог дождя разойдется и происходящее будет не так напоминать медленное умирание. А ты теперь сама как призрак, тень прежней себя».

Джин-хо, будто прочтя его мысли, положила руку ему на плечо.

— Гэрэл, это все еще я. Я повзрослела, но во взрослении нет ничего дурного. Взросление — это когда ты понимаешь, что твое, а что чужое, наносное; тебе начинает нравиться быть собой, и ты перестаешь стараться казаться кем-то другим. Я не пью и не болтаю больше с солдатами о всякой ерунде не потому, что стала высокомерной. Просто теперь мне хочется проводить время не с незнакомцами, а с людьми, которые мне дороги — и ты, между прочим, один из них, если ты вдруг еще не заметил.

— Я знаю, и благодарен тебе за это, — искренне сказал он.

Он расспросил Джин-хо о Юйгуе. Было видно, что она играет роль императрицы весело и с удовольствием. Он поинтересовался, что думает ее муж-император о ее визите в Рюкоку.

— Мы с мужем стараемся не мешать друг другу, — туманно ответила она.

Судя по всему, с новоиспеченным мужем и его любовницей Янфэй — людьми, которые должны были возненавидеть Джин-хо — ей как-то удалось примириться и поддерживать отношения, которые по меркам знатных семейств можно было даже назвать дружескими. Во всяком случае, они не пытались друг друга убить. Пока.

Она рассказала, что Маюми благополучно добралась до Страны Черепахи и помогает ей тем, что читает и пишет письма (сама Джин-хо успела запомнить простые иероглифы, но с письмом дела обстояли намного хуже). В остальном от бывшей рюкокусской принцессы помощи было немного: Маюми, как и Джин-хо, была чужой в Юйгуе, и к тому же ужасно боялась всего нового, дичилась людей. В остальном о новой жизни Джин-хо ему удалось узнать не так уж много — она отшучивалась и отвечала уклончиво. Она говорила, что пока не до конца соериентировалась в положении дел в стране и при дворе. Но харизма и сила ее личности делали свое дело: было видно, что у нее уже достаточно авторитета и власти, а если она захочет, станет еще больше, — но она не хотела этой власти, пока не могла ее удержать и не знала, как ей правильно распорядиться.

Какая же она молодец, думал Гэрэл, чувствуя что-то, похожее на гордость (беспочвенную — он приложил к воспитанию Джин-хо не так уж много усилий), и что-то, похожее на зависть, и что-то, похожее на печаль.

Хорошо, что Токхын пока не понимал, что происходит в Стране Черепахи. Когда он согласился отдать свою дочь в жены юйгуйскому императору, вряд ли он представлял, что из разменной фигуры она может сама превратиться в игрока, и точно не обрадовался бы такому повороту событий.

Джин-хо хорошо поладила с мертвецом. Она прекрасно понимала, как он может быть опасен — она ведь сама и предупредила Гэрэла об опасности — но это не мешало ей относиться к нему с ласковостью, словно к тяжело больному или спятившему родственнику. В ее присутствии Тень снимал с лица повязку, Джин-хо его глаза не пугали.

— Что ты в рваном-то ходишь? — спрашивала она с интонацией ворчливой бабушки. — Тебе нужна новая одежда, хорошая. И причесать бы тебя как следует. Хочешь, я причешу?

— Можно причесать, — соглашался мертвец.

— Вот, совсем другое дело! — хвалила Джин-хо. — Какие у тебя какие волосы красивые, послушные...

Гэрэл смотрел на это сюсюканье с отвращением. Он подозревал, что она ведет себя так просто чтобы посмеяться над его неприязнью к мертвецу и досадить ему.

Вначале, вероятно, так и было, но Гэрэл все чаще заставал этих двоих вместе — они обсуждали городские и дворцовые дела, и выглядело это так, как будто им интересно друг с другом. Даже мертвец при всем его безразличии к окружающему миру отвечал Джин-хо довольно развернуто и поддерживал разговор.