Александр Фед - Вселенское эхо разбитого кувшина
– Не хватало ещё простудиться, подцепить какую-нибудь лихорадку и “сыграть в ящик”. Вот тогда я точно встречусь, и с богом, и со всеми фараонами сразу. – Иван взглянул на часы. – “Уж полночь близиться, а Гамлета всё нет”. Всё, пора идти.
Закинув за спину сумку с кувшинами, Шляпников осторожно направился к Большому Сфинксу, предусмотрительно обходя его по большой дуге, чтобы случайно не столкнуться с кем-нибудь из охраны. Периодически останавливаясь и внимательно осматривая местность, профессор всякий раз убеждался в безопасности и скрытности своего пути.
Да, он не ошибся – Сфинкс не интересовал тех, кто исследовали пирамиду Хефрена. Подойдя к внушительной скульптуре сбоку, Иван осторожно пробрался к огромным передним лапам каменного чудовища и спрятался между ними.
– Так. Полдела сделано – я благополучно добрался до Сфинкса. Теперь остаётся проверить наше предположение, если это конечно не бред двух сумасшедших.
От возможной догадки он чуть не потерял дар речи.
– Мять вашу кашу, какой же я болван?! Отец, как всегда, перечитался книг, а я, дурак, поверил в его сказки!
Глава 44
Вселенское эхо разбитого кувшина
– Чёрт побери, какой может быть Иегова в Египте?… Так, хватит ныть. Папа говорил, что именно здесь надо встать… Проверим.
Подобные далеко не оптимистичные мысли не помешали Ивану Шляпникову извлечь из заплечной сумки первый кувшин. Внимательно осмотревшись вокруг, на тот случай, если кто-то из охранников вдруг надумает прогуляться мимо каменного льва звёздной ночью, по какой-либо естественной нужде, великий естествоиспытатель приготовился к самой важной части своего мероприятия. В близлежащем лагере, как нарочно, всё было тихо и спокойно. Ничто не предвещало неожиданных сюрпризов, которые могли бы отменить этот весьма странный эксперимент.
Потеряв всякую надежду на срыв папиных планов, Иван отложил в сторону сумку с запасным кувшином и, стоя между лап скульптуры, повернулся лицом к огромной голове Сфинкса. Свет Луны осветил изуродованное французскими снарядами лицо фараона, придавая ему странное, почти мистическое выражение из-за глубоко чернеющих глазниц.
От увиденного стало немного не по себе. Иван застыл от ощущения скрытой мощи и силы этого таинственного божественного существа, которое пожирало его своими бесконечно впавшими глазами, в мраке которых, казалось, мигали неведомые звёзды.
В какой-то миг Шляпникову привиделось, что он стоит перед той легендарной Сфинксой, загадывающей людям свои смертельные загадки. Мурашки волной прошли по всему телу, но археолог заставил себя признать, как факт, что перед ним всего лишь каменный лев с изуродованной мордой человека – человеком. Однако тревожные мысли не покидали его, что начинало его злить.
– Да, мять вашу кашу! В храме Грааля меня чуть каменный лев не сожрал, когда я шёл за чашей Грааля, однако, я не сдрейфил… Правда, тот зверь был чуть мельче этого чудища, да и вход был любезно открыт двумя Джонсонами… Интересно, чего можно ожидать от этой морды?
Иван осторожно поднял голову, словно проверяя реакцию Сфинкса на грубость. Выражение лица фараона не стало добродушнее, и экспериментатор поспешил замять возможный конфликт с каменным стражем неведомой тайны.
– И-извините, случайно вырвалось. У Вас, конечно же, не морда, а лицо, даже личико.
У Ивана пересохло в горле. Переведя дыхание и, немного, успокоив себя, он непроизвольно перекрестился и, держа в руках первый кувшин, начал произносить заклинание Иеремии, которое хорошо помнил.
– «Слушайте слово Господне»… Тьфу, чёрт бы меня побрал! Надо сначала разбить горшок, нет – кувшин. А-а, какая разница – посуду.
Он размахнулся и с силой ударил глиняный сосуд о камень, которых, было великое множество у него под ногами. Кувшин глухо раскололся на мелкие куски. Шляпников ещё раз перекрестился, как если бы это была обязательная часть ритуала. Впрочем, он был уверен, что именно так всё и должно быть.
– “Слушайте слово Господне, Цари Иудейские и жители Иерусалима! Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: вот я наведу бедствие на место сие, – о котором кто услышит, у того зазвенит в ушах”.
Произнеся последнее слово, он замер, в ожидании чуда. Сердце бешено стучало в груди, а кровь в висках. Иван жаждал и ждал величайшего из чудес, но ничего не произошло. Вокруг было тихо, в ушах не звенело, а вместо этого стучало сердце, качая кровь к вискам, и слышно было, как ветер перекатывает песок и мелкие камешки.
– Замечательно! Если я грохну второй и последний горшок – кувшин, то точно наведу бедствия, только не на место сие, а на бестолковую голову сию. А ещё хуже, что мне придётся возвращаться за очередными горшками, которых понадобится целая повозка.
От неожиданного прозрения Иван сильно ударил себя ладонью по лбу. Как он сразу не сообразил?! В храме Грааля ему надо было встать перед каменным львом, чтобы пройти испытание, ведь тот был стражем кельи, и Иван должен был просить именно его о милости и снисхождении. Здесь же, слова предназначались Царям Иудейским.
– Получается, что я должен говорить заклинание не личику Сфинкса, а… а… Конечно! Отец же говорил об этом! Я должен стоять у подножия льва лицом к Иерусалиму! Ведь именно на него смотрит это египетское чудовище. Хорошо, что я купил два кувшина… Жаль, что не семь.
На этот раз, он встал спиной к скульптуре, но снова между его огромных лап, напоминающих в темноте ночи стены тоннеля. По спине вдруг прокатилась знакомая волна холода, что не предвещало ничего хорошего. Иван боялся и ждал этого знакомого ощущения, которое никогда не обманывало его. На душе стало беспокойно, тревожно и почему-то тоскливо.
– Пожалуй, я не ошибся, когда решил, что это моё последнее приключение.
Однако он не привык отступать перед препятствиями, тем более, когда речь шла о великих тайнах истории. Азарт исследователя целиком завладел им. Обратного пути быть не могло. Сильно размахнувшись и, совершенно забыв о возможных последствиях, если в лагере услышат звук разбивающегося сосуда, Шляпников ударил второй и последний кувшин о камень, перекрестившись перед заклинанием.
– “Слушайте слово Господне, Цари Иудейские и жители Иерусалима! Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: вот, я наведу бедствие на место сие, – о котором кто услышит, у того зазвенит в ушах!”
Последние слова он почти выкрикнул, окончательно забыв про всякую осторожность. То, что произошло после его слов, нельзя было объяснить никакими природными явлениями. В его ушах зазвенело, а всё тело сковало от увиденного.
Прямо перед ним, на ночном горизонте разгоралось настоящее зарево. Нечто похожее он видел в далёком детстве, когда со своими деревенскими друзьями поджёг огромную скирду соломы глубокой ночью. Тогда они успели убежать с колхозного поля прежде, чем пламя охватило весь огромный стог. Спрыгнув в овраг, они наблюдали, как разгорается алое зарево от пожара.
