Ellith The Shadow - Чужие миры
Снилась нечисть — под акустическими щитами вообще спать неприятно. Тем не менее, мне удалось проснуться раньше практиканта! Шелис, будучи разбужен, делал всё очень медленно, ходил вдоль стен на ощупь и довольно долго размышлял, прежде чем сесть на Лиса. После ночи в обществе сногулей он выглядел гораздо бодрее.
— Засиделся? — спросил я, наблюдая безуспешные попытки Умника попасть левой ногой в стремя.
— Чертили много, — Умник зевнул, — Да ещё певца пришлось лечить…
— От чего — лечить? И зачем?
— А он со стола упал и руку вывихнул. А лечить затем, что денег заплатил. Другие маги все перепились…
— Как же вы его лечили, если у вас сил не было?
— Это магических сил не было, а вывих я и без магии, — Умник снова зевнул, прикрыв рот ладошкой, ме-е-е-е-дленно засунул ногу в стремя и закончил, — …вправлю.
Веланту я утром не встретил. Спала, наверное.
Шелис дремал в седле до самого обеденного привала, когда мы остановились на берегу конопляного моря, и жеребёнок полез смотреть, что там.
— Лисуймись, — привычно велел Умник. И проснулся.
За обедом мальчик расспрашивал меня о судьбе верейта (которого упорно звал «Муркой»). Выслушал историю с обоснованием, признался, что обоснования не понимает, а теорию на экзамене по общей некромантии списал, поругал обывателей, посочувствовал бедной зверюшке, открыл короб (разбуженный верейт очень громко клацнул зубами) и попытался кормить нежить ветчиной. Ветчину не приняли: нежити важна аура жертвы, а не само мясо.
— Мурка-хмурка. А он без подпитки выдержит?
— Надеюсь. Четыре дня — почти критический срок, но шанс довезти есть.
— Понятно. Я скоро вернусь, — и Шелис скрылся в высокой траве.
Вернулся он действительно скоро — с парой живых полёвок, которых «Мурка» охотно слопала. По-моему, от Шелисовых пальцев она тоже не отказалась бы, а вой с шипением нельзя счесть изъявлением благодарности. Умник, дурачась, пошипел в ответ, и спросил, много ли осталось от методички.
— Осталось три пункта: изготовление зелий, построение цепи ветров и нечто странное с красивым длинным названием. Сегодня вечером займёмся зельями с малым номиналом. Что такое «цепь ветров» и «limuria», я, если честно, не знаю, — надо было спросить у Веточки. Не подумал.
— Цепь ветров чаще называют «rias loisu». Я бы попробовал построить, но… смысл? Ураганом свечей не гасят. Limuria можно навести, но только завтра-послезавтра, когда восстановлюсь.
О «риас лоису» я слышал. Какая-то коррекция погоды, судя по названию — влияние на цветные ветры. Это значит, что через день-другой после навева взбеленившиеся ветры устроят ураган, град, потоп или засуху. Осторожный Шелис избегал заклинаний с последействием, и я не собирался его перевоспитывать.
Едва мы выехали, мальчик снова задремал. Дорога располагала: унылое разнообразие, конопляные и капустные поля, сосновые перелески, берёзовые рощицы, одинаковые деревеньки с одинаковыми именами — «Масложимки», «Канатчики», «Капустники»… К вечеру наползли тучи, и унылый пейзаж стал откровенно тоскливым и холодным.
Перед ужином Шелис сварил на костре малый восстановительный комплекс (тот, что из трёх зелий). Вообще, сила к практиканту возвращалась с пугающей быстротой: сосредоточившись, я его чувствовал — значит, запас Умника подошёл к трём килонисам. Нормальному человеку понадобилось бы двое суток, и то в режиме «спать-есть-читать-гулять по парку». Любопытно, чем стал бы Шелис, если бы позволил себе вырасти?
Потом мальчик наловил для «Мурки» новых полёвок, поел сам, сварил «ветрову руку», остудил, смочил в зелье кончики пальцев, чистым ветром покружил в воздухе сумку с одеждой и зазевавшегося поползня, смочил пальцы в холодной подсоленной воде и тонкой струйкой вылил зелье в костёр, присовокупив пару сложных огненных иероглифов для лучшего испарения. Дым свил в воздухе несколько петель и снова выпрямился, а Умник сжевал кусочек «ирксова корня» для профилактики трансформации. По «ослаблению эфинных свойств среды» галка стояла давно. Рецепт «Легконожки» практикант знал в шести вариантах, «Крыльев белых» — в четырёх, «Огневушки» — в семи, о зельях-усилителях я сказал «Шелис, ты про них не слышал!», и мы весь вечер обсуждали различные способы снятия трансформаций.
Разбудил меня практикант. В шесть утра…
День обошёлся без приключений. Дорога стала шире, сёла — больше, проехали мы и три мелких городка, но вечернюю остановку сделали в лесу. Благо, погода позволяла, редкая морось не в счёт.
Пока я готовил ужин, Умник поил нежить водой из ручья. Он проникся к экспонату странной жалостью пополам с симпатией, весь день ловил для верейта мышей и чуть ли не мяукал в ответ на шипение. Сейчас, вот, воды принёс, миску левитировал… а зачем? У нежити не бывает ни чувств, ни эмоций. Некрооборотень в человеческом облике так и выявляется: ему приходится притворяться, но истинная сущность часто выглядывает, и дикая, потусторонняя бесстрастность выдаёт перемену с головой. Даже злоба у них неестественная.
На всякий случай, я напомнил Шелису «базовое правило этики некромантии». Мальчик вздохнул и сказал, что ему жаль кошку, которой когда-то было вот это… существо. Я резонно возразил, что если маги начнут жалеть людей, которыми когда-то были те или иные существа, то настоящих людей не останется. Шелис серьёзно ответил, что отпустить верейта не предлагает.
Подкрепившись, Умник взялся демонстрировать «limuria». Сперва он быстренько состряпал ярко-голубое зелье, потом построил детальную схему синего поля над полянкой, потом что-то рассчитал (с двумя перепроверками). Начертил на земле треугольник, нарисовал по углам руны, разложил кусочки слюды и соединил их иллюзорными дугами. В точке пересечения дуг разместился большой прозрачный корунд — явный подарок матери. Лека не дала «взрослому и самостоятельному» сыну ни медяка, но выкупила Лиса, подбросила артефактов и подарила набор метательных ножей. Вот и запас минералов пополнила…
— Senele sa, kete sa, nor ae feie aloisatre tekk, idelitre tekk, laesok-tre tekk…
Реальность дрогнула.
Всколыхнулся эфин, по коже побежали ледяные мурашки, предметы стали нечёткими, словно смотришь сквозь дешёвое стекло, возникли призраки белых молний. Я зажмурился, и молнии сделались чётче, а силуэт мальчишки окружило серовато-голубое свечение. Нет, не молнии — нити, как у ирксской куклы марионетки. Тянутся вверх, шевелятся, что-то дёргают. По нитям бегают жёлтые и синие искры. Наведение псевдолиний. Хороша программа на четвёртом курсе!
Шелис спокойно стоял в воздухе, только руки двигались, ловко перебирая паутину. Навев длился несколько секунд (а казался долгим). Энергии, ушедшей в небо, хватило бы на три дождя.
