Владимир Свержин - Семена огня
— Мастер Рейнар, я ж только потому, у меня ж за Благородную Даму Ойген душа болит.
— Это уже интересно. — Сергей поднял брови. — Открывай душу, будем лечить.
— Благородная Дама Ойген, она же как ангел небесный, а Пипин ее вот так-то! Я и подумал: ведь мне положено господина своего защищать, а тут его, я ж точно вижу, враг рода человеческого искушает! Должен же я его оборонить от этого врага?
— Это в первую очередь. От прочих, может, и сам отмашется, а здесь без тебя — ни-ни, даже пробовать не стоит.
— Я как услышал, что мессир Пипин Благородной Даме Ойген, ну, там, стало быть, на холме сказал, сразу понял — в беде он, выручать его надо. Целый день голову ломал — что делать?
— Себе ломал или кому другому? Я так, просто уточнить.
— А? Что? Себе, конечно. Вот и сообразил: если сено тут поджечь, да потом и объявить, что это опять невидимый дракон на помощь Благородной Даме Ойген прилетел…
— Так, следствие поломки головы налицо, — хмыкнул Лис.
Фрейднур лихорадочно стал ощупывать собственную физиономию.
— А, нет, это так, шишка.
— Красавец! — ухмыляясь, объявил Рейнар. — Ответь мне, уважаемый, если невидимый дракон прилетел спасти Благородную Даму Ойген, шо ж он потом умчался в ночную даль и никого не спас? А, кроме того, если бы сеновал полыхнул, конюшня бы тут же занялась. Чем лошади-то тебе не угодили?
— Да не приведи Бог! — Фрейднур замахал руками. — Я б тут быстро разбросал все, затоптал, люди бы набежали.
— План ясен, — перебил его Лис. — Одна беда — никуда не годится.
— Да?! — огорчился могучий воитель.
— Точно говорю тебе — бесполезное вредительство. Изловили бы тебя, повесили, прямо здесь, на вожжах посреди конюшни, на страх домовым и на радость воронам. А потому, если хочешь помочь Благородной Даме Ойген, слушай сюда и делай так, как я тебе говорю…
Как всегда бывает в таких случаях, утро наступило внезапно и болезненно. Привыкшие к тому, что жизнь — борьба, храбрые бароны и вольные франки усилием воли подняли веки, мучительно стараясь понять, колокол ли это замковой церкви призывает добрых прихожан к заутренней, или попросту в башке так гудит после вчерашнего. Но времени для бесплодных раздумий не было.
В надежде на то, что свежий ветер за несколько часов езды исправит ущерб, нанесенный сознанию истреблением годичного запаса вина с окрестных виноградников, бароны, а также их свиты, воины, и даже собаки быстро сориентировались, где бог, а где порог, и, ободренные этим знанием, принялись спешно готовиться к отбытию. Не хватало еще приехать к Реймсу затемно, наткнуться на запертые ворота, а с обозом, как ни крути, движешься медленней, чем просто верхом, так что следует поспешить.
Обоз формировался во дворе замка. Возы, груженые снедью и вином для предстоящего в честь официальной тризны пиршества, драгоценные одежды, привезенные из ромейских земель, яркие мягкие ковры, и в сам Константинополь доставленные из баснословной Персии — все это грузилось с максимальной тщательностью, бережением и неусыпным контролем самого трезвого комиса — стойкого Фрейднура.
Его могучая фигура то и дело мелькала между возами, и трубный голос взывал то к вниманию, то к осторожности, то заставляя возниц пошевеливаться и трогаться с места, то приказывал сдать назад и не загораживать путь.
Возок, предназначенный для принца Дагоберта и его матери, мало напоминал колесницу цезарей. Он стоял, затертый у самой конюшни, почти упираясь задней стенкой в каменную толщу замковой башни. Приняв у стражников законного наследника престола и безутешную вдову «погибшего на охоте» правителя, Фрейднур отослал воинов и, открыв перед августейшими пленниками дверцу, тихо напутствовал:
— Вы там того, под ноги глядите.
Напутствие было не лишним: даже невооруженным глазом было видно, что доски пола в транспортном средстве не закреплены. Не дав времени красавице Гизелле в полный голос возмутиться столь очевидным непочтением к монаршей особе, юный Дагоберт, уловив намек, отодвинул доски пола и увидел сквозь открывшийся лаз ухмыляющуюся из подземелья физиономию Лиса.
— Давайте, лезьте скорей! В тесноте, да не в обиде!
— Да, но ведь… — начала Гизелла.
— Лезьте, лезьте! — требовательно повторил Сергей. — А я тут на первый случай дно подлатаю. То-то Пипин удивится!
— Эй! — послышался вскоре над головами резкий окрик Фрейднура. — Стражу к этому возку! С принцем и его матерью не разговаривать, будут чего-нибудь требовать, — звать меня!
— Где мы находимся? — прошептала Гизелла.
— Там же, где потерялись, мадам.
Над схроном звучали шаги, голоса, ржание коней, чей-то хохот и недовольные окрики.
— Надо выждать, пока все уедут, — прошептал Лис.
— Что вы намерены делать? — в тон ему ответила Гизелла.
— Странный вопрос! Продолжать наше столь бесцеремонно прерванное странствие, если, конечно, не возражаете.
— Но что мы делаем здесь, в этой яме?
— Еще один странный вопрос. Сегодня, наверное, праздник странных вопросов, — пробормотал Лис себе под нос. — Два ответа на выбор: сидим и скрываемся. Если вам не нравится здесь, можем спуститься в камеру. Там, правда, воняет до невозможности. Да и стража удивится, обнаружив вас в нашем недостойном обществе. Но зато пол, стены, потолок — все, как полагается.
Августейшая особа впала в задумчивость.
— Мадам, пока мы тут в узком кругу заинтересованных лиц, я бы хотел уточнить у вас кое-какие детали.
— Какие же?
— Мне ясно, чего хочет от вас Пипин. Дело в наше время обычное и не достойное не то, что пера Шекспира, но даже и нескольких капель чернил. Почему вас так ненавидит Брунгильда?
— Потому что я красива, а она жалкая уродина.
— Хороший ответ. Хотя я бы назвал ее безжалостной уродиной. Однако, когда это, скажем так, существо, желало расправиться с вами и всем потомством вашим, она кричала о семенах огня, о змеенышах, и тому подобном. Ни слова не было слышно о голубых, точно небо, очах и длинных, подобно спелой пшенице, золотистых волосах.
— Я не знаю, что она там кричала! — возмутилась Гизелла. — Я сама была жертвой дракона!
— Тише, тише, мадам! — требовательно зашептал Сергей. — Иначе мы все станем жертвами Пипина. Я бы даже поверил вам, когда бы не одно мелкое «но». Я был там, в лесу, когда дракон похитил вас. Более того: мы с ним на пару придумали план вашего похищения. И потому, как вы сами, надеюсь, понимаете, версия жертвы ужасной злокозненной твари меня не устраивает, как и вариант, что, мол, праздношатающаяся крылатая рептилия ни с того, ни с сего решила поохотиться на охраняемый возок, а вы абсолютно случайно возьми, да и окажись там.
