Владимир Свержин - Семена огня
— Да, — подтвердила Евгения. — Но вы же не причините ему зла?
— Нет, мы станем причинять ему добро и наносить знаки благодарности. Не тупи, Евгения Тимуровна, нам сейчас необходимо, чтобы сбокуупомянутый, он же рядомследующий охранник свыкся с мыслью, что исполнять твои маленькие прихоти и крохотные поручения — легко и безболезненно. Задания для начала должны быть самыми незамысловатыми и поощряться кусочками еды и улыбками. Кого я учу? Ты же психолог! А там, глядишь, он пойдет выполнять очередное поручение и, конечно, совершенно случайно оставит дверь открытой.
— На это может уйти много времени.
— Можно быстрее, — согласился Лис. — Приучи его есть в твоих покоях и придумай, как снять ключи с пояса. Но сейчас главное — замковый двор, подходы, отходы. Кстати, если получится узнать, как из крепости вывозят отходы, было бы тоже недурно.
— Вы говорите о нечистотах?
— Ну что ты, всего лишь о грязнотах! Если придется, то и о них тоже. Но пока я имел в виду нечто иное. Полы всех залов и жилых комнат засыпаются свежим душистым сеном, но очень скоро, если под ноги себе поглядишь, легко убедишься, — оно напрочь затаптывается. Конечно, во время осады этот ценный продукт можно отправить в печь: дров-то не хватает. Но в мирное время утоптанное сырье вывозят на возах, потом измельчают, смешивают с глиной и получают вполне пристойные кирпичи.
Судя по виду того сена, которое я здесь вижу, вскоре его должны отсюда убрать. А делают это, скажу тебе исключительно между нами, ибо не дело Высокородной Дамы беспокоиться о столь низменных вещах, ранним-ранним утром, дабы оное сено своим видом не омрачало любования пейзажем и не вредило благорастворению воздухов. И, честно говоря, мне бы не хотелось пропустить сей рассветный экспресс.
Ночь, полная буйного веселья и разгульного пира, нависла над Форантайном. Вокруг пылающих за стенами костров горланили песни и танцевали приехавшие в гости к Пипину Геристальскому бароны, и слуги их, и отряды, и, возможно, собаки. Щедрость, как известно, — одна из главнейших добродетелей истинного правителя, и майордому, намеревающемуся примерить венец кесаря, забывать о вековых обычаях не следовало.
Церемония, начавшаяся как тризна по Дагоберту, безвременно покинувшему круг земной, разрослась в грандиозную попойку, сравнимую по размаху только с царившим здесь обжорством.
Пожалуй, сам Пипин Геристальский вовсе не был обрадован таким поворотом событий. Но сейчас ему как никогда была нужна поддержка этих бряцающих железом вояк. Преданность баронов — щит против тех, кто не пожелает склонить шею и признать его новым кесарем, и — конечно, тут Благородная Дама Ойген была права, — против самовластной сестрицы, беснующейся, точно запертый в человеческое тело ураган. Памятуя об этом, Пипин в сопровождении нескольких верных комисов обходил баронские костры, со всеми пил заздравные чаши и горланил боевые песни о подвигах отцов, дедов и прадедов.
— Господин инструктор, — Бастиан, покрытый каменной пылью, подошел к Лису, — лаз готов, только наверху узковат. Карел не пролезет, но я и, может быть, вы, — он с сомнением поглядел на долговязую фигуру Лиса, — сможем выбраться.
— М-да, друг мой, на тоннель метрополитена не тянет, — покачал головой Сергей. — Ладно, ты покуда вспоминай, не учили ли вас в Сорбонне магическим заклинаниям, чтобы на время превратить крупного Карела в портативного карлика, а я тут пойду, пообщаюсь кое с кем. Опять же, воздухом подышу.
Забраться в звуковую трубу с помощью рослого сэра Жанта было делом сравнительно простым. Сама по себе труба, как и ожидалось, шла наклонно, что значительно облегчало продвижение. Там же, где когда-то стоял постамент с говорящим изваянием, сейчас ничего не было — лишь поросший травой хламник возле конюшни, устроенный в знак презрения к языческим богам в развалинах храма.
Лис приподнял над головой полузасыпанный землей никак не менее полувека назад обломок тележного борта и огляделся: лишь кони недовольно зафыркали, почуяв чужака, но, убедившись, что это не крыса, успокоились.
— Тс-с, — прошептал им Лис. — Жуйте свой овес, я вам не конкурент.
Он тихо проскользнул мимо стены конюшни, наклонившись, чтобы не попасть в поле зрения, быть может, еще бодрствующих стражников.
— Вот и сеновал. Так, тридцать шагов, — под нос себе прошептал Сергей. — Вроде бы ерунда, но их же надо еще пробежать, и нужно как-то вытащить Карела. С его плечами в лаз не протиснуться. Конечно, можно… — он оборвал себя на полуслове. — А это шо еще за герой-подпольщик?
Громоздкая фигура кралась вдоль стены, то и дело озираясь. Не доходя до конюшни, человек скользнул к сеновалу.
— Может, конюх идет давануть на массу. Но шо-то эта версия мне кажется малоубедительной.
Лис сделал пару шагов вперед и притаился у входа. Неизвестный склонился и начал чиркать кремнем.
— Уважаемый, — Сергей оперся о дверной косяк, — огоньку не найдется?
Понимая, что разоблачен, поджигатель стремительно развернулся и бросился на врага, намереваясь ударом головы сбить его с ног. Неплохой прием сам по себе, но позади Лиса была стена. Римский бетон выдержал первый натиск. Сергей присел над распластанным телом, перевернул его и горестно вздохнул:
— И вот, шоб я вот так несся? Ну, сказал бы — зажигалка не работает. Я б шо, не понял? — Он похлопал отключившегося поджигателя по щекам. — Вставай, приятель!
Тот застонал и открыл глаза.
— Ба! — вглядевшись в пленника, удивился Лис. — Фрейднур?! Ты-то что здесь делаешь? Шо это еще за пожар мировой революции в отдельно взятом сарае?
Десятый сын своего отца мотнул головой и ощупал образовавшуюся шишку.
— На вот, приложи, — Лис протянул бедолаге стоявшие в углу вилы.
— Мастер Рейнар? — пробормотал Фрейднур, узнавая знакомого. — А вы разве, того, не там?
— Как легко убедиться, если я там, то и ты там. А поскольку мы здесь, а здесь не может быть там, то твой вопрос лишен смысла. Ты шо это здесь вытворяешь, пироман хренов?
— Ну, я… — могучий воитель потупился. — Я ж не хотел…
— Резонно. И это самое «не хотел» ты искал здесь. А, знаю, ты просто зарыл «не хотел» в сене и без огня не мог найти. Зигмундович, ты меня, старого лиса, за кого держишь? А ну, давай, колись!
— Мастер Рейнар, я ж только потому, у меня ж за Благородную Даму Ойген душа болит.
— Это уже интересно. — Сергей поднял брови. — Открывай душу, будем лечить.
— Благородная Дама Ойген, она же как ангел небесный, а Пипин ее вот так-то! Я и подумал: ведь мне положено господина своего защищать, а тут его, я ж точно вижу, враг рода человеческого искушает! Должен же я его оборонить от этого врага?
