Александра Смирнова - Днем и Ночью
— Господи, что за ужас!
— Надо непременно найти гада! Убить, отомстить! Это же наш брат! Его уже не спасти, эта сволочь его порвала и даже укусила…
И тут в мою затуманенную голову ворвался мужской голос:
— Время смерти: шесть часов тридцать две минуты…
— НЕТ!!!
С диким звоном вылетело стекло, замигал свет, люди в коридоре закричали и схватились за голову, у кого-то из ушей и носа хлынула кровь. Меня начало ломать, как глину в руках гончара, послышался хруст костей, но наваждение длилось не больше минуты в полной темноте — света не было.
Потом аварийная система справилась таки с этой аномалией, а у палаты лежала девочка, опять вся вымазанная в крови, усыпанная стеклом, и дергая рукой…
* * *Закрытое окно с решеткой, запаяно намертво, раньше железная сетка напротив створки открывалась вместе с окном. Закрытая на ключ дверь, голоса за ней, шаги, даже кто-то где-то смеется на бегу. Нет, не за дверью, а ниже по крайней мере на этаж, а то и вовсе во дворе…
— … Это же полный бред! Да как вам такое в голову пришло?! Вика — милая тихая девочка… — плача, говорит женский голос.
— В тихом омуте черти водятся, знаете такую поговорку? — бурчит старый, мужской, лет за сорок.
— У нее психологическая травма, а вы еще больше усугубляете проблемы! Девочка видела смерть всех своих близких, сама чуть не погибла, а вы заперли её в комнате как преступницу! Она ничего не сделала! — опять плачущий голос.
— Андрей Каршин в больнице с чудовищной потерей крови, Марина и Соня Пинемовы в реанимации с множественными переломами, у Сони сломан позвоночник! Юля Ташина до сих пор в шоке, она ничего не говорит, только бездумно пялится перед собой, её глаза абсолютно стеклянные, врачи проверили её радужку — полная потеря пигмента до прозрачности! Остальные дети в истерике, рассказывают такие небылицы, что хоть в дурку всех прямо сейчас! И все в голос говорят, что это все Вика! Вы до сих пор считаете, что она тихая девочка? — довольно молодой, еще до тридцати, мягкий баритон, немного взволнованные и хриплый — у обладателя голоса болит горло.
— Но ради бога, вы верите, что она могла сломать Марине обе ноги и руки, Соне позвоночник и все пальцы? Да вы видели эту бочку на ножках, из Марины можно сделать три Вики, Соня, между прочим, владеет приемами самообороны! Допустим, я в приступе полного маразма могу поверить, что Вика могла бы, предположим, стеклом рассечь сонную артерию Андрею, но как вы объясняете глаза и помешательство Юли? Тоже спихнете все на сироту?!
— Александра Романовна, послушайте, когда весь этаж говорит одно и то же — Вика превратилась в монстра и разнесла классную комнату, трудно не поверить. Я тоже не верю, что девочка могла даже толкнуть Соню так, чтобы та упала и совсем сломала себя позвоночник, но у меня просто нет других версий! Все дети просто как заведенные повторяют: Вика — демон, она нас всех убьет!
— Но психиатр, санитары из психбольницы, целая бригада милиции…
— Вы кстати выяснили, из-за чего они подрались? — вмешался в перепалку молодой мужской голос.
— Один мальчик, Витя, рассказал, что сестры Пинемовы опять дразнили Викторию, вместе с ними Андрей, он любит злые шутки. Вчера он изрезал всю одежду Вики бритвой…
— Это заметно, — хмыкнул старый.
— Сегодня он издевался над ней, потому что девочке пришлось ходить в порванной одежде, кое-кто из добрых ребят отдал ей старые вещи, но сами понимаете… Эти трое затащили кричащую Вику в класс рисования, забаррикадировали дверь, и Андрей стал разрисовывать Вике лицо маркерами. Это было на первом этаже, Витя видел все через окно. Он побежал за старшими, а Юля — приятельница, типичная стерва, которая использовала Вику в своих целях, при этом сама же над ней и смеялась, стала стучать в окно. Зачем, не знаю, она сама еще долго не сможет нам рассказать. Что было дальше — никто не знает, но через несколько секунд раздались крики и вопли. Потом вместе с окном вынеся железную решетку, нечто человекообразное вылетело во двор. Оно добежало до проезжей части, легко перемахнув через двухметровые ворота, и там около мусорного бака вы и нашли Вику…
— Всю в крови, голую и с красными глазами, полностью лишенными зрачков, — подвел итог молодой голос, выслушав женский. — За пять минут, что потребовалось оперативникам и врачам добежать до места, кровь на теле девочки исчезла, а глаза приняли нормальный вид. Пришла в сознание Виктория почти десять минут спустя. И что вы об этом всем думаете? Ответ "мистика" не принимается.
— Александра Романовна, — появился новый голос, — девочка, одноклассница Вики, Люда Парфимова, её привезли родители. Она хочет увидеть Вику.
— Ни в коем случае! — отрезал старый голос. — Пока мы не разберемся, что произошло в вашем интернате, никто, кроме работников дурки не зайдет к этой психованной!
— Она не псих!!! — закричала Александра Романовна. — Вы не знаете, какая она хорошая девочка…! Она не могла…!
— Ганнибал тоже был ангелочком, — буркнул старый. — Все кадры собрались?
— Оружие?! Вы с ума сошли, она же ребенок! Тринадцатилетняя девочка!
— Женщина! Уйдите с дороги, имейте в виду, что вот у этого человека в чемоданчике пушка с транквилизатором, и она имеет все шансы не доехать до Виктории!
— Вы… вы мне угрожаете?! Да я… А ну отпустите меня!
Стук ног по полу, будто кто-то ими колотит изо всех сил, крики тети Саши, хлопанье дверей, мужские голоса. Поднимающиеся по лестнице, скрип ключа в замочной скважине и наконец дверь с тихим шорохом открывается. Теплый, пропахший потом воздух врывается в комнату.
Фигура у окна не шевелится, она, скрестив руки на груди, смотрит в окно, на зеленый дворик, на летнее солнце и далекие тучи, которые всего через несколько часов закроют небо, и будет гроза. Я медленно поднимаю глаза от зеленой травы за окном, которую вижу так четко, перемещаю взгляд на прутья решетки.
— Виктория, здравствуйте, — говорит красивый мужчина в белом костюме-тройке, он хорошо причесан, налакированные носки туфлей смотрят на меня. — Меня зовут…
— Юлиан Михайлович, врач-психолог, двадцать восемь лет, из них четыре вы работаете в больнице, вы хороший специалист как раз по детским психозам. Я слышала.
— Что, простите? — Юлиан выглядит несколько ошарашенным. — Где вы обо мне слышали?
— Да только что, когда вы разговаривали с тетей Сашей.
— Но это было…
— Во дворе, да, я знаю, — я наконец оборачиваюсь, смотрю в упор на него. Человек невольно отшатывается от меня, пронзенный взглядом светлых шоколадных глаз, в которых нет зрачков.
