Олаф Бьорн Локнит - Голос крови
– Наша Госпожа была другой, – Ньоро подошел к нам, продолжая неотрывно и тоскливо глядеть вслед удалявшейся тонкой фигурке в зеленом платье. – Что с ней сделали? Она словно дремлет на ходу… По-моему, она толком меня не узнала… Какими обещаниями или угрозами Тараску удалось переманить ее на свою сторону?
– Она не говорила, что находится на стороне Тараска, – напомнил я и сам поразился, как неуверенно прозвучали мои слова. С Даной Эрде творилось нечто весьма неладное, и я не мог решить, радоваться или огорчаться тому обстоятельству, что дочь Мораддина вновь находится среди нас. Однако я точно знал, что должен поскорее известить Конана и Ольтена о присутствии в немедийском лагере младшей из семейства Эрде. Независимо от состояния ее рассудка, Долиана – слишком важная персона, с которой необходимо считаться.
Придется кое-кому до начала переговоров поднапрячь разум и воображение в попытках догадаться, какой новый ход измышляет Тараск Эльсдорф и что мы в силах ему противопоставить.
28 день Третьей весенней луны.
Одиннадцатый послеполуночный колокол.
Для столь поспешно устроенной, хотя в общем не противоречащей традициям Материка встречи королей возвели даже не шатер, а скорее навес, растянув на прогалине в дубовой роще большие желтоватые полотнища с гербами Немедии. Холщовые стены колыхались под ветром, и оттого по лицам находившихся внутри людей и по предметам скудной обстановки пробегали янтарного цвета блики.
С нашей последней встречи, произошедшей более луны назад, Тараск не слишком изменился, разве слегка осунулся и стал резковат в движениях. Долиана Эрде, единственная женщина среди присутствующих, сидела во главе маленького походного стола. Когда вошедший Ольтен кинулся к ней, госпожа Эрде-младшая одарила его столь надменным взором, что принц смешался и наверняка пожалел о своем порыве.
На столе перед Даной лежали какие-то пергаменты и стоял бронзовый чернильный прибор. Больше ничего – никаких обычных на подобных встречах угощений, даже ни одного кувшина с вином!
В общем, из всех переговоров, на которых мне удалось побывать в качестве участника, летописца или свидетеля, эти заслуживали названия наиболее диковинных. Четверо главных действующих лиц: Конан, Ольтен, Тараск и Долиана. Двое представителей Немедии – какой-то вояка в немалых чинах и крючкотворского вида желчный старик. Двое представителей Аквилонии, его светлость пуантенский герцог и некий Хальк Юсдаль из Гандерланда. Остальным предоставлена возможность маяться ожиданием и догадками за цепочкой грозных немедийских гвардейцев, выстроившихся кругом шатра. Только что прозвучало зачитанное стариком традиционное требование к членам свит, обязывающее их хранить молчание относительно тайн, которые им доведется увидеть и услышать на этих переговорах, в чем оные свитские принесли клятву, скрепив ее своими личными подписями и фамильными печатями. Пергаментный лист с шуршанием свернулся.
– Благодарю за ваше согласие приехать, – вежливо и самую капельку язвительно произнес Тараск. Он пренебрег своим законным правом сидеть, встав позади табурета Даны. Я подумал, что такой поступок можно истолковать двояко: не то Тараск подчеркивает свои дружеские отношения с Долианой Эрде, не то предостерегает, дабы она не сболтнула лишнего. Сам я последовал примеру Пуантенца и Ольтена, решившись занять место на скамье для гостей. Предназначенное Конану тяжеловесное кресло осталось пустовать – король Аквилонии предпочел остаться на ногах. Что это, дань варварскому обычаю: «В доме врага не садятся, не едят и не пьют?».
Тараск Эльсдорф продолжал:
– Собравшись здесь, мы получаем счастливую возможность разрешить наши трудности без советов доброжелателей и к нашей взаимной выгоде. Однако предупреждаю заранее, во избежание упреков – ни о каком моем отречении речи быть не может. Я догадываюсь, что обо мне думает и каким чудовищем считает Его величество Конан Канах, однако напомню, что сам он получил престол…
– Это дело прошлого, – очень спокойно и на удивление сдержанно перебил Конан. – Мы обсуждаем день сегодняшний. Дальше.
– Тягости нынешних дней кроются в следующем, – Тараск наклонил голову и еле слышным шепотом спросил что-то у Даны. Та подумала миг и согласно кивнула. – Вопреки измышлениями завистников и клеветников я уже два десятка дней являюсь признанным королем Немедии, коим собираюсь остаться на время, угодное богам. Однако начало моего правления трудно назвать безоблачным: бунт черни в Бельверусе, Рокод, крайне оскорбительные действия Совета Семи королей и в завершение – события возле Демсварта. Знаете, – Кофиец понизил голос и доверительно сообщил: – от пресловутой «великой армии» Немедии осталось едва ли три четверти. Да, признаю, я тоже совершил немало ошибок. В первую очередь – проявил слишком много доверия к не заслуживающим того людям.
– Ваше величество имеет в виду волшебника Менхотепа? – интересно, только я заметил допущенную Просперо крохотную заминку перед словом «величество»?
– Его в том числе, – любезно подтвердил Тараск. – Как видите, мои дела обстоят не лучшим образом. Примите также во внимание, что мне пришлось вызвать крайнее неудовольствие благородного сословия, казнив зачинщиков Рокода, и заполучить постоянную угрозу в лице весьма подозрительной персоны, именующей себя Ольтеном Эльсдорфом. Многие до сих пор верят, что Ольтен – истинный наследник династии. Честно говоря, мне безразлично, самозванец он или нет, однако не хотелось бы в течение ближайшего десятка лет тратить золото на подкуп людей, изъявляющих желание принести мне голову сего молодого человека.
Выражение лица Ольтена ясно доказывало, что только воспитание и присутствие в шатре посторонних личностей удерживает его от стремления вцепиться Тараску в горло.
– Постарайтесь меня понять, – слова немедийского правителя звучали размеренно и веско, – я должен заботиться о своей стране и своей репутации, но считаю, что крови пролито достаточно. Я пытаюсь остановить это безумие и мне требуется помощь.
– Какая? – деловито уточнил Конан. Долиана переворошила лежавшие перед ней пергаменты, достала нужный лист и протянула Тараск. Тот помотал головой:
– Прочти ты, дорогая.
«Дорогая»? Вот как? Для своих шестнадцати лет Долиана Эрде на удивление умело находит могущественных покровителей и меняет друзей.
– Наши предложения таковы, – девушка, видимо, хорошо знала текст, ибо почти не глядела на лежавший перед ней пергамент. – Его величество Тараск признает Ольтена Эльсдорфа законным носителем этого имени, что заверяется королевским указом, который огласят в столице и всех крупных городах страны. Взамен Ольтен Эльсдорф подписывает этот документ, – она постучала ногтем по свитку, – который гласит, что все его поступки, в том числе написание оскорбительных писем к Совету Семи королей, устроение Рокода и война против законного правителя, являлись следствием душевного разлада, вызванного зрелищем гибели…
