Роберт Сальваторе - Легенда о Дриззте: Избранные Истории
Она предложила Дриззту помочь ей, и он грациозно соскользнул вниз. Вместе они подняли труп и обернули его чистым одеялом, обвязав сверху веревкой. Отступив от тела, эльфы взялись за руки.
— Думаешь, она обрела покой? — спросил Дриззт.
— Она осталась достойной нежной руки Кореллона. Даже несмотря на то, что избрала неверный путь.
Некоторое время Инновиндиль смотрела на дроу, на лице которого отчётливо проступали сомнения.
— Ты сомневаешься не в этом, — сказала она. — Ты сомневаешься насчёт Кореллона и себя.
Дриззт по-прежнему не отвечал.
— Так в ком же дело? В Кореллоне? — спросила Инновиндиль. — Или Дриззт До’Урден сомневается относительно существования загробной жизни?
Вопрос был крайне неприятен для Дриззта, ведь он затрагивал то, до чего сам редко позволял себе доходить в своих прагматичных представлениях.
— Я не знаю, — ответил он мрачно. — Да и знает ли кто-либо из нас наверняка?
— Призраки существуют, и мы можем с ними разговаривать. Мёртвые возвращаются в этот мир, разве нет? С рассказами, чтобы поведать нам о времени, проведенном ими по ту сторону жизни.
— Мы считаем, что призраки — это… призраки, — ответил Дриззт. — И вернувшиеся из мёртвых слишком неуловимы… во всяком случае, те, о которых я слышал. Эти методы были известны среди благородных Домов Мензоберранзана, хотя всем известно, что потянуть душу из объятий Ллос — значит призвать её гнев. К тому же, разве их рассказы — нечто большее, чем просто туманные мечты?
Инновиндиль сжимала его руку, и долгое время молчала.
— Возможно, мы просто так думаем потому, что, отказавшись от этого, мы изберём дорогу, которая приведет нас к падению, к вечному отчаянию. Конечно, есть вещи, которые мы не можем объяснить. И если эта жизнь конечна, то через много лет эльф может осознать, что…
— Что все это — жестокая шутка? — спросил Дриззт.
— Наверное.
Дриззт покачал головой прежде, чем она закончила.
— Если этот момент самосознания короток, — сказал он, — всего лишь вспышка в необъятности всего того, что есть, было и будет, тогда это всё ещё имеет цель и смысл.
— Не только, Дриззт До’Урден, — сказала Инновиндиль.
— Ты знаешь, или хочешь, чтобы так было?
— Я хочу, потому что знаю.
— Верить и знать — разные вещи.
— Как восприятие и действительность?
Дриззт обдумывал сарказм её вопроса некоторое время, после чего улыбнулся, признавая поражение, и одновременно — с благодарностью.
— Я полагаю, что она обрела покой, — сказала Инновиндиль.
— Я слышал о священниках, возрождающих мёртвых, — сказал Дриззт, полностью выдав этим замечанием свою неуверенность и расстройство. — Конечно жизнь и смерть Эллифейн — не обычный случай.
Его обнадёживающий тон исчез, поскольку он повернулся и увидел нахмурившееся лицо своей спутницы.
— Я только подразумеваю…
— Что вина лежит на тебе слишком тяжким грузом, — закончила за него Инновиндиль.
— Нет.
— Ты думаешь о возможности воскрешения ради Эллифейн, или же ради Дриззта До’Урдена? — нажала Инновиндиль. — Хочешь ли ты, чтобы священники исправили твою ошибку, за которую ты до сих пор не можешь себя простить?
Дриззт слегка покачнулся, его пристальный взгляд вернулся к маленькой фигурке, завёрнутой в одеяло.
— Она обрела покой, — снова сказала Инновиндиль, встав перед ним и заставив смотреть себе в глаза. — Есть заклинания, с помощью которых священники — или даже волшебники — могут говорить с мёртвыми. Возможно, мы сумеем с помощью жрецов Лунного леса установить контакт с духом Эллифейн.
— Ради Дриззта До’Урдена?
— Достойная причина.
Они разбили лагерь перед тем, как отправиться обратно. За горным хребтом на западе бесконечные чёрные волны неустанно бились о вечные камни, насмехаясь над природой смертности.
Инновиндиль использовала ритм шума набегающих волн, чтобы снова спеть свои молитвы, а Дриззт присоединился к ней, словно бы впитывая эти слова, и он почувствовал в них власть, мир и спокойствие, хотя и не знал, доходили ли они до богов или нет.
С приходом утра пара эльфов, перебросив тело Эллифейн через широкий круп Заката, пустилась в обратный путь. Из-за надвигающейся зимы поездка назад обещала быть куда длиннее: теперь приходилось отдавать предпочтение земным тропам.
Орк потерял равновесие, как Тос’ун и ожидал, поскольку тот слишком резко двинул своим тяжёлым палашом. Он использовал эту ошибку врага, чтобы полностью отрезать ему все пути к отступлению, начав внезапный завершающий бросок.
Но дроу резко остановился, поскольку орк неожиданно дернулся. Тос’ун отступил, заинтересованный странным поведением противника, последнего из маленькой группы, которую он заманил в засаду, сделав вид, что споткнулся и упал.
Орк снова дернулся, и Тос’ун двинулся вбок, чтобы отразить атаку, но тут же понял, что это вовсе не нападение. Он вновь отступил, поскольку орк упал, и стали видны две длинные стрелы, торчащие из его спины. Тос’ун же смотрел мимо мёртвой твари, через маленькую лагерную стоянку, на женщину-эльфа с чёрными волосами и бледной кожей, что спокойно стояла с луком в руке.
Без стрелы на тетиве.
Убей её! закричал Хазид’хи в его голове.
Действительно, первая мысль Тос’уна была именно такой. Его глаза вспыхнули, и он чуть было не прыгнул впёред. Он мог добраться до неё и убить прежде, чем в него полетит первая стрела, прежде, чем она успеет достать из ножен свой маленький меч и приготовиться к обороне.
Дроу не двигался.
Убей её!
Взгляд на лицо эльфийки помог дроу воспротивиться призывам меча и своим собственным инстинктам убийцы.
Даже не успев осмотреться, он уже всё понял. Он в лучшем случае мог сделать один шаг, прежде чем целая туча стрел уложит его на месте. Возможно, два, при условии хорошей скорости и большого везения. Во всяком случае, до эльфийки он бы ни за что не успел добраться.
Он опустил Хазид’хи и возвратил ему поток проклятий, заполняя свой ум страхом и осторожностью. Меч быстро сообразил, чем им это грозит, и поутих.
Эльфийка что-то сказала, но он ничего не понял. Он немного понимал по-эльфийски, но не мог уловить её специфический диалект. Звук со стороны заставил его повернуться, и он увидел трёх стрелков-эльфов, выскальзывающих из теней с луками наготове. С другой стороны появились ещё трое.
Дроу подозревал, что в тени прячется гораздо больше. Он приложил все усилия, чтобы тихо сообщить об этом Хазид’хи.
Меч ответил надтреснутым рычанием.
