Роберт Сальваторе - Легенда о Дриззте: Избранные Истории
Не думай.
Именно этому Хазид’хи научился у Дриззта До’Урдена, и именно это разумный меч пытался донести Тос’уну Армго.
Не думай.
Он должен был полагаться лишь на инстинкты и рефлексы.
Запыхавшись от яростного смерча, Тос’ун приостановился около деревянной треноги, на которой орки имели обыкновение готовить себе еду. Ни одно копьё не полетело в него, ни один враг не показался на глаза.
Дроу посмотрел на плоды своих деяний: два орка корчились на земле, постанывая от боли, остальные лежали мёртвые. Видя страшные мучения раненых, Тос’ун не спешил их убивать.
Он вновь прокручивал в уме все свои действия, мысленно возвращался всё той же дорогой, прыгая и нападая. Он даже заглянул за валун, чтобы убедиться в том, что на лету сбил два брошенных в него копья.
Там они и лежали, в грязи.
Тос’ун покачал головой, не совсем понимая, что только что случилось. Он не понимал, откуда в нём такая ярость и жажда крови.
Он вспоминал Мили-Магтир. Ученик из него вышел непримечательный, сущее разочарование для могущественного Утегенталя. Но в этой школе одним из первых уроков было то, как научиться отпускать своё тело, позволять ему, а не разуму, вести себя в битву.
Никогда прежде Тос’ун так не ценил те давние уроки.
Стоя среди трупов, Тос’ун наконец понял, в чём заключается разница между обычными воинами дроу, пусть и заслуживающими всех похвал по стандартам любой расы, и настоящими мастерами.
Он понял, что тот бой он вёл так, как мог бы вести сам Утегенталь: прекрасная гармония инстинкта и оружия, только движения его были немного быстрее, чем движения мастера меча Второго Дома.
Хотя Тос’ун не знал, как достиг такого уровня мастерства, и задавался вопросом, смог ли бы он сделать это снова, он мог сказать без малейших сомнений, что Хазид’хи был доволен.
Синнафейн перемещалась по разрушенному орочьему лагерю, перебегая от укрытия к укрытию. Она приостановилась позади валуна, брошенного в стороне от навеса, где лежала пара мёртвых орков. С этого ракурса хорошо были заметны запутанные следы. Теперь было ясно, в каком направлении скрылся тёмный эльф.
Она внимательно осмотрела лагерь, острые эльфийские глаза замечали любое движение, каким бы незаметным оно ни было. В десяти метрах от неё вдоль небольшой груды камней прошмыгнул бурундук. Чуть дальше ветер поднял несколько высушенных листьев, и они закружились их над свежевыпавшим снегом. Дроу нигде не было видно.
Синнафейн переместилась к следующему месту, к опрокинутой треноге. Она присела за небольшим укрытием и притаилась.
Ветер донёс язычки пламени тлеющих угольков, но это было единственной жизнью во всём лагере. Кивнув, эльфийка подняла кулак, сигнализируя своим товарищам.
Словно призраки, лунные эльфы неслышно появились со всех. Белые и коричневые плащи скрадывали их силуэты на фоне запорошенной снегом земли.
— Семь мёртвых, остальные разбежались, — отметил Албондиэль, лидер группы. — Этот дроу хитёр и быстр.
— Как и его меч, — заметил другой эльф, один из пятерки. Когда другие посмотрели на него, он указал на одного из орков с отсечённой рукой и чисто разрубленным толстым деревянным щитом.
— Могучий боец, без всякого сомнения, — сказала Синнафейн. — Может, мы наткнулись на второго Дриззта До’Урдена?
— У Обольда в приближённых были дроу, — напомнил ей Албондиэль.
— Но этот убивает орков, — ответила она. — И весьма шустро.
— А дроу когда-нибудь разбирались в том, кого убивают? — спросил другой эльф.
— Я знаю, по крайней мере, об одном таком, — быстро напомнила Синнафейн. — И я не повторю ошибки своей сестры Эллифейн. Не стоит верить домыслам и руководствоваться общей репутацией.
— Многие павшие, вероятно, говорили так же, — сказал ей Албондиэль, но получив колючий взгляд, он усмехнулся в ответ.
— Второй Дриззт? — спросил он риторически, и пожал плечами. — Если так, тогда это нам на руку. Если нет…
— Тогда ему же хуже, — закончила за него Синнафейн, а Албондиэль кивнул и заверил ее:
— Мы скоро всё узнаем.
Дриззт отбросил последний ком застывшей грязи, полностью убрав покрывавшую могилу землю. Под ним лежало завёрнутое в покрывало тело Эллифейн. Выдав себя когда-то за мужчину по имени Лелоринель, она, ослеплённая яростью, попыталась убить его.
Дриззт стоял, глядя на тело. Оно лежало на боку, ноги были подтянуты к груди. Дриззту она казалась очень маленькой, совсем как ребёнок.
Если бы он мог исправить одну ошибку всей своей жизни…
Он обернулся через плечо, чтобы видеть, как Инновиндиль копается в одной из седельных сумок Заката. Эльфийка достала серебряное кадило на тонких прочных цепях, затем вынула серебряное кропило, украшенное зелёными драгоценными камнями с выпуклым узором и сеткой маленьких отверстий.
Инновиндиль доставала из седельной сумки масло и ладан, а Дриззт всё смотрел на Эллифейн. Он снова и снова переживал прошлые моменты жизни бедной эльфийки, которые могли бы быть последними моментами его собственной жизни, если бы Бруенор и остальные не появились вовремя и не спасли его с помощью целебного зелья.
Его репутация была её погибелью, он знал это. Она не могла вынести то, как быстро распространялись о нём слухи как о дроу с добрым сердцем, поскольку в своих исковерканных воспоминаниях о той зверской ночи десятилетия назад она запомнила Дриззта лишь как одного из проклятых тёмных эльфов, убийц её родителей и друзей. Дриззт тогда спас Эллифейн, испачкав её кровью и прикрыв телом её убитой матери, но бедная девочка-эльф в ту ночь ещё была слишком юна, чтобы всё помнить. Она так и не поверила в эту историю.
Её поглотил гнев, и по жестокой иронии судьбы Дриззт был вынужден убить ту, которую когда-то спас.
Он настолько ушёл в себя, глядя на Эллифейн и раздумывая об извилистых дорогах трагически приведших обоих к краху, что даже не заметил тихую песню Инновиндиль. Та бродила вдоль могилы, разбрызгивая волшебное масло сохранения и качая кадило так, чтобы его аромат замаскировал запах смерти.
В своей песне Инновиндиль умоляла эльфийских богов спасти душу Эллифейн от её гнева и неправедности.
Услышав собственное имя, Дриззт прислушался к песне эльфийки. Инновиндиль убеждала богов позволить взгляду Эллифейн спуститься вниз, на тёмного эльфа Дриззта, чтобы увидеть его и узнать о том, каким на самом деле было его сердце.
Она закончила песню так мелодично и спокойно, что её голос, казалось, слился с ночным ветром. Но ветер ещё долго нёс с собой отголоски печальной песни.
