Kancstc - Подлинное пророчество
Гарри в этот момент как-то очень остро осознал невозвратность Смерти. Фактически ведь это он, Гарри, убил Дамблдора. И убил бы ещё раз, ни на секунду не усомнившись. Но всё равно, вместе с Дамблдором из этого мира ушло что-то важное, и это было невосполнимо…
Эх, если бы на этом траурная церемония и закончилась, но ведь нет. Надо же всяким дармоедам типа Фаджа примазаться к великому человеку, даже по случаю его похорон.
Нынешний министр ещё никаких особых гадостей сделать не успел, и потому речь его была сухой и невыразительной, а вот Фадж разливался соловьём: и какие они с Дамблдором были друзья, и как они плодотворно вместе работали, особенно в последний год пребывания Фаджа у власти… И Амбридж высказалась: как ей повезло, что она работала в школе вместе с Дамблдором, как они сотрудничали, как она в трудное время поддерживала Дамблдора по поручению Фаджа…
Впрочем, эту старую жабу Гарри уже не слушал. К тому моменту, когда настала её очередь говорить, большинство учеников и приехавших на траурную церемонию родителей уже разбрелись по Хогвартсу. Гарри понял эту тенденцию довольно быстро и утащил свою подругу в один из глухих уголков возле квиддичного поля, где они и провели остаток дня в преддверии скорого расставания. Гарри, которому никаких экзаменов в этом году сдавать было не надо, предстояло возвращаться в Лондон на первом Хогвартс-экспрессе, а Джинни задерживалась еще на месяц для сдачи СОВ. Гарри попытался было сунуться к МакГонагалл с просьбой также остаться здесь, так как ему, де, идти некуда, но издёрганная проблемами директорша с радостью сорвала на нём всё накопившееся раздражение.
— Как скажете, профессор, — мстительно ответил Гарри. — Придется мне тогда заняться своим домом.
— Гарри! Это же опасно! — ахнула директорша. — А если туда заявится Не-будем-говорить-кто!
«Конечно заявится, я уже пригласил его на новоселье,» — подумал Гарри, но в слух произнес другое:
— А что делать? Жить где-то надо…
Сказал и вышел, оставив директоршу переживать.
Отъезд был назначен на послезавтра, так что молодые люди решили не терять время зря и провести эти два дня вместе. Драко и Гермиона тоже куда-то испарились, хоть для них и не предполагалось скорой разлуки. Остальные гости тоже разбились на группки. Невилл, жутко смущаясь, подошел к Нарциссе Малфой:
— Простите… миссис Малфой… я слышал, что Вы очень искусная целительница…
— Ох, Драко! — вздохнула Нарцисса. — Всё бы ему хвастаться! Но, да, я умею немного больше, чем умеют целители в святом Мунго.
— Тогда… не могли бы Вы… помочь моим родителям?… Я понимаю, они… причинили много плохого Вам… Но ведь тогда была война… и прошло много времени… может быть сейчас Вы поможете…
Нарцисса ответила, сохраняя всё ту же непринужденно заботливую улыбку:
— Да, тогда была война, и да, прошло уже много времени. И… нет. То, что они делали, называется преступлением. Многих дорогих мне людей отправили на поцелуй дементора за меньшее. Поэтому, даже если кто-то сможет их исцелить, я опубликую такие сведения об их похождениях, что остаток дней они проведут в Азкабане. Сейчас это возможно.
— Но… ведь война закончилась, и надо прекращать вражду…
— Конечно. И если выйдет общая амнистия по тем событиям, моя публикация им не повредит. Пойми, Невилл, войну прекращают обе стороны. Если это делает только одна сторона, это капитуляция. А мы капитулировать не будем.
…В этот день никто не следил за соблюдением режима. Ученики до темноты бродили по территории Хогвартса, предаваясь не очень-то траурному настроению. Рон вернулся в свою гостиную одним из последних. Спровадив Парвати в спальню девочек, он плюхнулся возле потушенного, по случаю теплой погоды, камина. Из соседнего кресла раздался голос Гарри:
— Не спится?
Рон вздрогнул. Этого разговора, особенно в темноте и без свидетелей, он боялся до икоты, хотя, после подслушанного на Астрономической башне, понимал, что поговорить всё равно придется. И, скорее всего, без свидетелей. Рон в панике пытался сообразить, что делать? Но он же гриффиндорец! И он должен встречать любую угрозу с гордо поднятой головой, а не драпать, как трус-слизеринец! И рассудив, что от Авады всё равно не убежать, решил задать вопрос, который мучил его больше остальных:
— Что вы с Дамблдором говорили о Джинни?
Сестра для Рона — это святое; он всегда был готов порвать на куски любого, кто обидит его малышку Джинни, а тут какие-то странные намеки…
— Что, что… Её чуть не убили перед Рождеством. Как раз тогда, когда ты подглядывал за Драко с Гермионой. А они, в свою очередь, подглядывали за нами, — ответил Гарри и рассказал Рону всю историю, которая произошла в Хогсмиде накануне Рождества.
— Так, так… — недоверчиво протянул Рон. — Значит Дамблдор хотел убить Джинни, а Вольдеморт вас спасал… И за сколько же ты ему продался?
— Уж не за тридцать сребреников, — ехидно ответил Гарри. — И вообще, Рон, это очень непростое решение, сотрудничать с человеком, который убил твоих родителей и всю твою жизнь пытался убить тебя. У меня есть основания поступать именно так.
— И какие, если не секрет? Или у тебя сейчас нет секретов только от Малфоя?
— Рон, ты ведь полный нуль в окклюменции. Ты даже не чувствуешь, когда кто-то копается в твоих мозгах. А это знание может стоить мне жизни. И тебе, кстати, тоже.
— А ты уже, конечно, покопался… И как, совесть не мучает?
— Лучше я буду ходить по земле с грязной совестью, чем лежать в ней с чистой, — отрезал Гарри.
— Ты теперь совсем как слизеринец… Гриффиндорцы должны думать по-другому…
И тут Гарри взорвался:
— Что ты знаешь о жизни и смерти? Ты видел, как лежит мертвым человек, с которым вы только что радовались победе? Как его дух просит тебя: «Отнеси мой труп родителям»? Ты знаешь, каково это, узнать о смерти человека, который заменил тебе всех родных? Ты знаешь как действует яд василиска?
— Ну… я читал…
— Читал? Что ты будешь чувствовать, когда твое дыхание останавливается, ноги уже не могут тебя держать, а помощи ждать неоткуда?
— Извини… — Рон даже не знал, что ответить. — Я просто хотел сказать…
— Хотел сказать? А что ты скажешь, когда тебе будут объяснять, что через пять минут после того, как тебя не станет, твои друзья получат поцелуй дементора, а девушка отправится в Азкабан? Между прочим, речь шла не о ком-то, а о Джинни. Там, куда мы с этим мерзавцем ходили.
Гарри перевел дух и продолжил:
— Гриффиндорцы думают!… Гриффиндорцы думают!… Лучше надо думать, и не о правде вообще, а о конкретных людях! Или твоя совесть позволяет избить первоклашек за дамблдоровы галлеоны? Ты о них тогда подумал? А что со всей школой после этого будет, тоже не думал?
