Kancstc - Подлинное пророчество
— Не трогайте меня! Я член Ордена Феникса!
— Ах, ты ещё и член Ордена… — задумчиво сказала Беллатрикс. — Ну тогда…
И быть бы барыгам пациентами той же палаты, в которой лежат Лонгботтомы, но Гарри посетила светлая мысль, что пока Наземникус вменяем, с него можно потребовать возвращения наворованного. Меры убеждения, примененные миссис Лейстрандж, позволили вору не сомневаться в необходимости выполнить требование нового хозяина дома, поэтому фамильное серебро довольно быстро вернулось на своё законное место. Сам Наземникус умудрился даже заработать на этой операции: он приходил к скупщикам, говорил, что блэковское серебро ворованное и он, мол, идёт звать сюда Беллатрикс Лейстрандж и Гарри Поттера. Обычно барыги сами предлагали ему некоторую сумму, чтобы он вернул вещи хозяевам и никому не рассказывал, откуда их взял. Таким путём, кстати, в дом на площади Гриммо вернулся и медальон Салазара Слизерина, тот самый, который был похищен из прибрежной пещеры неизвестным с инициалами Р.А.Б.
Случай с Наземникусом сыграл Гарри на руку ещё в одном деле: после этого он на совершенно законных основаниях выставил Орден Феникса из своего дома. МакГонагалл рвала, метала, клянчила, даже всплакнула, но Гарри был непреклонен:
— Мой дом всегда открыт для друзей, но всякого ворья я не потерплю!
— Но у нас только один такой! — упрашивала МакГонагалл.
— Этого вполне достаточно, — отвечал Гарри.
В разгар спора в кабинет МакГонагалл (бывший Дамблдора) вхромал Грюм и прохрипел:
— Всё! Мы закончили эвакуацию!
— Какую? — не врубилась новоиспечённая директорша.
— С Гриммо 12.
— Почему? Зачем?
Грюм возвел очи к потолку, тяжело вздохнул и принялся загибать обрубки пальцев:
— Дамблдор мёртв, значит чары Хранителя рассеялись, и теперь в этот дом может войти любой волшебник. Раз! Снегг — предатель и знает о положении штаба, значит это знает и Вольдеморт. Два! Беллатрикс Лейстрандж выросла в этом доме и знает его лучше нас. И дом её послушается! Три! Кикимер — сама понимаешь. Четыре. Ещё добавить?
— Ладно, ладно… — примирительно сказала МакГонагалл. И уже в сторону Гарри. — Можешь не напрягаться, сами съезжаем.
— А что случилось? — полюбопытствовал старый аврор.
— Да вот, Гарри заявил, что выгоняет нас. Наземникус ему, видите ли, не нравится… — пояснила МакГонагалл обиженным голосом.
— Правильно, Гарри! — Грюм его неожиданно поддержал. — Давно пора! Я Альбусу всегда говорил, нечего всякое ворье привечать! И нечего их жалеть и баловать, хотят у себя таких как Назем держать, пусть и собираются по клоакам! Только вот я тебе тоже не советую появляться в этом доме. Сам знаешь почему.
Гарри знал, но только на все эти соображения ему было глубоко плевать. Как только орденские съехали он, в ту же ночь, заявился в свой дом и перенастроил все охранные чары на себя. Не зря же он всё время после каникул доставал Драко вопросами об устройстве защиты родового имения. Даже пару раз написал Нарциссе, как ни как, это ведь и её родной дом.
А в Ордене Феникса, между прочим, дела шли много хуже, чем в Хогвартсе, и та мелкая нестыковка между Грюмом и МакГонагалл, свидетелем которой стал Гарри, была не более чем далеким отголоском страшной грозы. Дамблдор был головным мозгом не только для Хогвартса, но и для Ордена Феникса. Вот только Орден, в отличие от школы, ни дня не может существовать на спинномозговых рефлексах. Добавьте сюда и то, что в отличие от Хогвартса, в Ордене Дамблдор не оставил даже номинального зама, который автоматом сел бы в его кресло и принял командование на себя. Был эдакий «ближний круг», члены которого более-менее специализировались по отдельным направлениям, но, во-первых, стараниями Дамблдора, они частенько были вынуждены лезть в дела друг друга, а во-вторых, очень многие вопросы покойный директор решал сам, никого не посвящая в тонкости планирования и управления. В результате сильная, боеспособная организация мгновенно выродилась в уродливое многоголовое чудище, которое отчаянно грызлось само с собой. И ведь, что самое обидное, не ради борьбы за власть, и не из принципа, а просто по-другому не получалось. Благодаря той же самой манере Дамблдора решать многие вопросы единолично и в тайне от окружающих, некоторые подразделения Ордена вообще зависли в полной изоляции: без связи, без командования, без снабжения. И очень хорошо, если без оперативных планов…
Апофеоз этого безобразия наступил в тот день, когда детей выгнали в Хогсмид. Рано утром, две группы, отряженные на охрану Поттера, набили друг другу морды еще на площади Гриммо, и вместо того, чтобы охранять столь важную персону, вынуждены были сначала давать показания в аврорате, а потом лечиться в клинике святого Мунго. Ребята они сильные, хорошо подготовленные, так что и морды друг другу пожали фундаментально. К счастью, никого не убили. МакГонагалл узнала об этом только тогда, когда Гарри уже вернулся в Хогвартс…
* * *День без учеников пошёл учительскому коллективу на пользу, и преподаватели во главе с МакГонагалл смогли-таки организовать достойные похороны Дамблдору. Поскольку он, (согласно официальной версии) героически погиб на своём посту, ценою жизни спасая учеников, было решено оказать ему особую почесть и похоронить в шикарном мавзолее на территории школы, на красивом обрыве возле озера, недалеко от Запретного леса.
Действо было обставлено шикарно: пара белых единорогов тянула колесницу с гробом, над ними реял Фоукс, из озера доносилось пение Морского Народа, кентавры стояли в почетном карауле вдоль всего пути скорбной процессии. После всех манипуляций, которые совершили с Дамблдором Гарри и Снегг, магические патологоанатомы так и не смогли придать лицу бывшего директора Хогвартса презентабельный вид, поэтому труп с самого начала находился в закрытом гробу, что придавало всей церемонии немного жутковатый оттенок.
Наконец единороги завезли катафалк на заранее подготовленный постамент, были выпряжены и отпущены в лес. Четыре волшебника, из которых Гарри знал только МакГонагалл, встали с четырех сторон от постамента, вскинули волшебные палочки, и светящееся облако поднялось над ними. А когда оно рассеялось на месте постамента стояла гробница из белого мрамора. Хор Морского народа запел что-то совсем красивое и трогательное. Когда они закончили и скрылись в озере, плеснув по воде хвостами, над гробницей разлился неземной свет. Это Фоукс запел свою песню, в которой были и печаль, и горечь потери, и надежда на счастье и обещание помощи… Закончив петь, феникс сел в нишу под самым портиком гробницы и… окаменел.
