Стивен Браст - Гвардия Феникса
– Мне показалось, что я устал.
– Вам показалось?
– Лорд Гарланд, по-моему, сказал, что у меня немного утомленный вид.
– Ага.
– Простите, но вы сказали “ага”.
– Да, сир?
– Мне хотелось бы понять, о чем вы подумали.
– Ваше величество очень скоро узнает. Но сначала...
– Вы хотите еще что-то спросить?
– Всего один вопрос: что навело вас на мысль предложить ее величеству пообедать сегодня с вами?
– Все очень просто.
– Я с нетерпением жду ответа.
– Ведь моя попытка позавтракать с ней закончилась такой неприятной сценой.
– И вы надеялись, что совместный обед загладит вашу вину?
– Именно на это я и рассчитывал.
– Хорошая мысль, сир.
– Но я не могу утверждать, что она моя.
– А чья же тогда?
– Моего советника, лорда Гарланда.
– Именно он заметил, что вы выглядите уставшим. И вы отправились к Источнику Обновления.
– Ну и?..
– Я выяснил все, что хотел, сир.
– А теперь... нет, подождите, я, кажется, вспомнил.
– Поделитесь со мной, сир, моя служба в том и состоит, чтобы вас слушать.
– Сегодня утром лорд Гарланд поинтересовался, что ее величество будет есть на завтрак, поэтому мне захотелось позавтракать вместе с ней.
– Стало быть, теперь вы видите, что все три случая имеют нечто общее.
– Да, и это лорд Гарланд. Думаете, он был в курсе?..
– Я ничего не думаю, сир. Думаете вы, а я лишь задаю вопросы.
– Но почему он хотел, чтобы я узнал о своенравном поведении ее величества?
– Узнали? Вы полагаете, что за поведением вашей супруги действительно что-то стоит, ваше величество?
– Честно говоря, герцог, я уже ни в чем не уверен. Но теперь, подумав, вижу, что уже не в первый раз слова Гарланда заставляют меня подозревать ее величество.
– Я с вами не согласен, сир.
– Значит, он хотел помочь мне что-то понять? Или пытался внести раздор в наши отношения, когда повода для этого не существовало?
– Что вам известно о лорде Гарланде, сир?
– Он тсалмот с юга.
– Очень хорошо.
– Благородного происхождения.
– Да, и?..
– Он мне предан.
– Ах вот оно что!
– Послушайте, вы сомневаетесь?
– Нет, сир, просто задаю вопрос.
– Нет, нет, герцог, вы его обвиняете. Скажите прямо.
– Я никого не обвиняю, сир. Вы же знаете, я этого никогда не делаю. Вы сказали, что чувствуете себя несчастным из-за того, что плохо обошлись с ее императорским величеством. Мы вместе попытались найти причины вашего поведения и выяснили, что все это как-то связано с лордом Гарландом.
– Но, ваша доверительность, вы же понимаете, что я не знаю, зачем Гарланд пошел на хитрость. Хотел ли блага или намеревался нанести вред?
– И что вы собираетесь предпринять, ваше величество?
Тортаалик задумался на некоторое время, а потом сказал:
– Создастся впечатление, что мне необходимо выяснить правду.
– Справедливо. А еще?
– Пока я не найду ответа, Гарланда следует отослать, чтобы он не мог больше навредить. Если же он невиновен, я с удовольствием призову его назад.
– Мудрое решение. Что еще вам следует сделать?
– Что еще?
– Да, сир, что еще?
– Не знаю.
– Не знаете?
– Уверяю вас, не имею ни малейшего представления.
– Ну и как ваше величество чувствует себя теперь, после нашего разговора?
– Откровенно говоря, герцог, ничуть не лучше, чем раньше. Когда я пришел к вам, то был несчастлив, теперь я еще и встревожен.
– Сир, почему вы несчастливы?
– Почему? Во-первых, я опасаюсь, что существует заговор, цель которого мне неизвестна, а во-вторых, как и раньше, я...
– Да, сир?
– Полагаете, мне следует принести извинения Нойме?
– А вы сами как считаете, сир?
– Исключительно неудобно...
– Что вы говорили мне на прошлой неделе о неудобстве?
– Оно часто указывает на то, что дорога выбрана правильно.
– Ну?
– Вы, как всегда, правы, мой дорогой друг. Я принесу Нойме свои извинения, причем лично. Кроме того, я пошлю записки Шалтре и Триуоллсу, а также верну его высочество лорда Адрона.
– Больше я вам не нужен, сир?
– Да, на сегодня у меня не осталось вопросов, Уэллборн. Но я уверен, что увижу вашу доверительность снова, и очень скоро.
– Тогда до встречи, сир.
– До встречи, герцог.
Разговор был окончен, и Уэллборн вытащил свой жезл, как только император вышел из комнаты. Теперь, когда работа доверенного лица завершена, нам нет никакого резона с ним оставаться, и мы можем вернуться к нашим друзьям – они как раз пересекают Высокий мост над Пенной рекой. Однако, если не считать прекрасного вида, который мог бы заинтересовать того, кто здесь окажется, тут нет ничего достойного нашего внимания. Поэтому мы последуем за императором, поднимающимся по ступенькам, ведущим в покои императрицы Ноймы.
Там он и нашел ее в окружении фрейлин. Впрочем, прежде чем войти в ее покои, Тортаалик замедлил шаг, пытаясь оценить, в каком настроении она сейчас пребывает; а мы воспользуемся паузой, чтобы сказать пару слов о жене последнего перед Междуцарствием императора.
Сохранилось немало портретов ее величества Ноймы, глядя на которые сразу видно, что она являлась истинной дочерью феникса. Иными словами, у нее были блестящие золотистые волосы – оттенок, характерный для представителей этого Дома, да еще для нескольких драконлордов по линии э'Кайрана. Надменные, широко расставленные темно-синие глаза. Маленький рот с чуть припухлыми губками – создавалось впечатление, будто его обладательница либо собирается кого-нибудь поцеловать, либо только что это сделала. Точеные черты лица, как у дзура. Шея и плечи прекрасных очертаний. Идеальной формы руки с длинными, тонкими пальцами.
Что же до остального, многие утверждают, что Нойма никогда не держала в руках меча, следовательно, никогда и ни с кем не сражалась, а значит, нуждалась в защите.
Никто не станет отрицать, что ее окружали толпы мужчин, готовых отдать за нее жизнь. Помните, в известной балладе рассказывается о том, как графа Бракко оберегали женщины. Как и граф Бракко, Нойма не уделяла особого внимания своей внешности и не прикладывала никаких усилий, чтобы удержать при себе поклонников, однако все историки сходятся в одном: у нее было столько кавалеров, что с лихвой хватило бы и на трех женщин. Никто не знает, поощряла ли Нойма притязания своих многочисленных обожателей, но и свидетельств о том, что их внимание ее оскорбляло, нет. Наоборот, имеются основания считать, что в те дни, когда ей не приходилось защищать свое целомудрие по меньшей мере от двух или трех фривольных предложений, она даже чувствовала себя не лучшим образом.
И все же мы придерживаемся той точки зрения, что императрицу нельзя назвать истинной кокеткой. Да, она флиртовала, но нигде не осталось свидетельств, что Нойма проявляла жестокость по отношению к тем, кто попал под обаяние ее чар, если не считать жесткости императрицы, желающей защитить свою добродетель и подвергавшейся непрерывным атакам со стороны коварных интриганов. Именно целомудрие позволило Нойме сохранять спокойствие и не краснеть, когда случайно или нет его величество заставал ее беседующей с кем-нибудь из придворных.
