Сборник произведений - На перекрестках фэнтези
Он поднял голову, чтобы оглядеться. Страшный убийца должен находиться рядом, он вошел в зеркало десятью секундами ранее. Вместо того чтобы бежать как можно дальше, Даймон отправился следом. Но иного выхода не было. На Рохе его ждала смерть. Здесь, впрочем, тоже, хотя он успеет сделать несколько глотков чужого воздуха.
Он лежал на краю скального обрыва, а перед ним насколько хватало глаз раскинулось то, что в первый момент показалось огромным залом. Тяжелый бугристый свод пестрел огнями, синие квадраты пола уходили за горизонт. И только когда он моргнул, когда случайный морок испарился, Даймон понял, что именно предстало перед ним. И захлебнулся от ужаса.
Не было никакого зала. Он видел бескрайнюю равнину, небо над которой заслонили тысячи звездолетов, вооруженных, смертоносных, с пылающими опознавательными знаками. Поверхность равнины до самого горизонта покрывали синие полчища орков, разрезанные тонкими линиями между подразделениями. Они стояли неподвижно, не издавая ни единого звука, точно мертвые, лишь мрачные знамена покачивались на слабом ветру. Кое-где поднимались резные каменные столбы. Даймон взглянул на ближний, который находился от него метрах в двадцати, и ужаснулся. Отвратительные каменные рожи и черепа, громоздящиеся друг на друге, были политы стынущей человеческой кровью.
Бесчисленные армады смотрели на него, на скорчившегося юношу – жалкого, пыльного, чумазого, исхлестанного ветвями, с кровоподтеками на голых плечах. Орки застыли, словно ожидая чего-то. И в следующее мгновение он понял.
Над притихшей равниной грянул повелительный и проникновенный голос – призывающий и повелительный. Юноша повернул голову и увидел неподалеку еще одну скальную кручу, на которой, воздев руки, стоял сенобит. Даймон сразу вспомнил картинку, которую показывал букинист, а в голове всплыло имя. Климентий. Мозг и уста Темного Конструктора. Второй помощник Зверя, именно он обращался сейчас с речью к бесчисленным войскам.
Слова чужого языка были непонятны, но орки в синих доспехах слушали затаив дыхание. Из ностальгической печали голос Климентия извлекал страсть и ненависть. Вскоре интонации увлекли Даймона, потянули за собой и вонзились в сердце. В одно мгновение тело покрылось мурашками, а из глаз покатились слезы, но это было не все. Раздавшийся следом призыв вознес эмоции на самую вершину, и полчища взорвались громовым ревом. В экстазе Даймон вскинул руку и закричал вместе со всеми, его слабый крик влился в рев толпы, душа разрывалась от желания броситься в бой во имя произнесенных, пусть даже непонятных, слов. Он кричал в поддержку, вполне осознавая, что громады войск готовы ринуться на его родину, в Верхние миры.
…Колкий чужой взгляд, буравящий затылок, вырвал из плена слов и заставил Даймона обернуться. Позади него вытянулся длинный ряд зеркал, каждое из которых было подобно тому, что стояло в доме Звероловов, – с оправой из магматических пород, расписанное фантастическими узорами. Перед зеркалами возвышалась фигура в темной мантии. Капюшон отброшен на спину, в опущенной руке страшный меч, конец которого касался пола, а на лезвии еще пламенела кровь отца Даймона. Увлеченный напутственной речью Климентия, юноша совершенно позабыл об опасности, которая исходила не от полчищ орков. Она была здесь, рядом, в образе демона с изуродованным лицом.
Черные глаза Рапа пронзительно смотрели на юношу.
В этот раз Даймон не мешкал. Он действовал стремительно. Спасли инстинкты, которые развил в нем отец за время долгих тренировок, – своеобразная частичка Ротанга, оставшаяся в сыне, а может, рука помощи, протянутая из мира мертвых.
Пока ужас не заставил его безвольно приползти к сенобиту, Даймон бросился к зеркалам. В том, из которого он пришел, тело отражалось, а это значило, что оно закрыто для перехода. Из глубин мозга поднялось слово «запечатано». И юноша выбрал соседнее, не только потому, что оно находилось ближе. Наверху его тяжелой рамы на полированной табличке темнел силуэт дерева с развесистой кроной.
Даймон метнулся к этому зеркалу. Ртутная плоскость беспрепятственно впустила его. Он зажмурился и… вывалился на слоистые крошащиеся камни. Не оглядываясь, тут же вскочил, потянув за собой увесистый камень.
Не раздумывая, Даймон ударил. Лист амальгамированного стекла со звоном рассыпался на осколки. Теперь путь назад отрезан. И в мир, небо которого загородили бесчисленные звездолеты. И к Рапу. И уж подавно к ферме Звероловов и прошлой жизни.
ПАРАДОКС ПОД ЗАБОРОМ
В жизни я не попадала в более глупую ситуацию. Идешь со своим парнем выпить по чашке кофе в маленьком кабачке, шагаешь по дорожке, усыпанной осенней листвой, думаешь о вечернем сериале, а из тополиной рощи вдруг выскакивает совершенно незнакомый субъект и надрывно голосит:
– Вот, значит, как?!
В первый момент я не поняла, кому предназначена реплика. Даже оглянулась.
– Что же ты отворачиваешься! Уж и видеть не хочешь? Вот тогда сомнения и отпали. Я еще раз посмотрела на незнакомца. Короткое пальто, немного выступающая нижняя челюсть, глаза черные и смотрят с несвойственной многим прямотой. Я бы назвала парня симпатичным, если бы он не был в стельку пьян. Да, он был пьян. Это без труда читалось -по косвенным признакам – щеки пунцовые, слова вязкие… Из прямых признаков была ополовиненная бутылка водки, которую он держал в одной руке. А в другой – вы не поверите! – держал за шкирку котенка. Полосатого и пушистого, с расставленными лапами и огромными зелеными глазами, которые, очевидно, раскрылись еще больше оттого, что хозяин стянул кожу на загривке. Эти глаза испуганно озирали окраину пятого микрорайона, они до ужаса напоминали глаза моего Аниськина, к руке которого я прижималась. Вечно какой-то шуганый и затравленный взгляд, да и характером он настоящий ребенок – тридцать лет тепличного созревания и выкармливания мамой. Можно отбросить сомнения: черноглазый незнакомец обращался ко мне. Разыгрывал передо мной сцену ревности, вот только вижу я его впервые в жизни!
Все случилось неподалеку от моего дома. С одной стороны раскинулся парк, который незаметно превращается в лес, где еще бегают зайцы. А с другой – стена пятиметровой высоты, наверху которой вьется кольцами почерневшая от коррозии колючая проволока. Стена сложена из красного кирпича еще в девятнадцатом веке, а потому отличается от современного зодчества особой крепостью. За ней прячется, какой-то секретный объект. Комплекс зданий, целый квартал – то ли завод, то ли лаборатория. Эту стену я помню с детства, всю жизнь она со мной. Правда, в последние годы мне кажется, что нет там никакого секретного объекта. И ограда эта стоит только потому, что коммунисты не могли сломать, хотя пытались после прихода к власти…
