Дмитрий Сорокин - Оберег
— Я тебя учуял. В противном случае ты сам давно бы уже без головы отдыхал. С чем пожаловал, друже?
— Да вот, Руслан, не пойму я что-то. У тебя вроде как все хорошо, вон и Людмила твоя рядышком…
— Да, и что?
— А то, что наш старый приятель Черноморд как воровал девок, так и по сей день ворует. Вчера в Чернигове разбойствовал… А ты тут на лаврах почиваешь… Вон, на коня своего посмотри, разожрался, еле ступает, как кобыла брюхатая…
Руслан посмотрел на Шмеля. Тот, и впрямь, слишком пузатый, бочком-бочком, странно как-то перемещался по тому же лугу. Внезапно картинка несколько расплылась, конь принялся худеть на глазах, вот он пошел уже рысью, перешел на галоп. Послышался дробный стук копыт, конь подскакал к хозяину, ткнулся влажными губами в ухо:
— Хозяин, просыпайся, как бы чего не вышло…
Руслан молниеносно открыл глаза, сел, положив руку на рукоять меча.
— Как бы чего не вышло. — повторил Шмель. — Скачут сюда, и их немало.
— Стой здесь и молчи. Вообше ни звука! — прошептал Руслан, выглядывая из кустов. — И спасибо, что разбудил.
Конский топот приближался, на дороге забрезжило какое-то сияние. Чуть погодя Руслан разглядел, что это были всадники, десятка два-три, некоторые с факелами. В полном молчании пронеслись они галопом мимо, не обратив на кусты, в которых присмотрел себе ночлег богатырь, ни малейшего внимания.
— Эва… — Руслан растерянно посмотрел им вслед. — Древляне, Ящер их побери! Чего это они здесь делают, интересно? И куда собрались на ночь глядя в полном вооружении? Ох, Шмель, чует мое горемычное сердце, это все неспроста… Перекусил? Вот и славно. Спокойный ночлег, похоже, отменяется: от вооруженных древлян ночью в полянских землях ничего хорошего ждать не приходится…
Руслан старался держаться не менее чем в версте позади древлянского отряда, чтобы до поры до времени не выдавать своего присутствия. Своим обострившимся зрением он хорошо различал фигуры скачущих впереди воинов.
— Шмель, ты как, в драках бывал?
— Это смотря в каких. — осторожно ответил конь. — Однажды, было дело, один из моих прежних хозяев, купец Тугомысл, с перепою затащил меня в корчму. «Я, — говорит, — великий Калий Гуль, амператор ромейский. Поклоняйтесь все моему коню!». Ну, ему там и поклонились двумя лавками по темечку… Жаль, по трезвости ничего так хозяин был. Так что бывал, бывал я в драках.
— А в боях?
— Вот этого не приходилось. Не боись, богатырь, сдюжу.
— Смотри, не подведи. — сурово произнес Руслан. — И глянь-ка, светится впереди. Никак, весь. Ну-ка, давай быстрее, пока наши приятели там бед не понавытворяли…
Чутье не подвело Руслана: древляне собирались крепко позабавиться: замыслили они добыть себе жен по древнему, дедами-прадедами завещанному «зверинскому» обычаю: умыканию уводом. Если в некоторых других племенах, где тоже сохранилось умыкание, оно происходило по согласию, то древляне не захотели отступать от обычая ни на шаг: поймал девку за косу, перекинул поперек седла — и ходу…
Охотников было не два и не три десятка, а ровно две дюжины. Все молодые, не старше двадцати, рослые, мускулистые, и у всех в крови гуляет хмельной мед пополам с молодым гонором. Они затеяли не только жен добыть, но еще и развлечься, выказать друг перед другом удаль молодецкую, пожечь да порезать ненавистных полян, что запросто подставили выю под русово ярмо.
И — пошла потеха. Шестеро метались взад-вперед по улице, готовые пресечь любую попытку сопротивления, а остальные шарили по хатам, вытаскивая из постелей девок и убивая всех остальных. Две хаты уже занялись огнем, когда на улице послышался зычный голос:
— А ну, собаки древлянские, идите все сюда! Посмотрим, только ли супротив спящих вы такие храбрые!
Поначалу ночные тати не обратили внимания на это: шестеро молодцов запросто справятся с каким-то безумным одиночкой, возомнившим себя героем. И впрямь, вскоре послышался лязг булата о булат, вскрики, всхлипы, стоны. Потом снова загремел все тот же голос:
— Выходите, я вам сказал! Если вы так же в собственных соплях путаетесь, как те шесть щенков, что тут болтались под ногами, то разрешаю напасть на меня всем сразу. В том, что чести у вас нет, я уже убедился. — Руслан стремился раззадорить налетчиков, отвлечь их на себя, чтобы поскорее оставили свое грязное дело.
Проняло. То тут, то там из темноты появлялись фигуры с мечами наголо, так что в конце концов Руслан оказался окружен кольцом древлянских воинов. Их осталось шестнадцать: двоих зарезали местные. И настроены были пришлые налетчики отнюдь не миролюбиво. Вид шестерых зарубленных товарищей не отрезвил их, не заставил задуматься о собственной судьбе, но наоборот, озлобил до последнего предела.
— Это кто ж такой добрый у нас тут выискался, ась? — кривя губы в недоброй ухмылке вопросил предводитель древлян. — Никак, защитник всего рода людского? — остальные заржали. Действительно, было от чего почувствовать превосходство: их шестнадцать крепких молодых воинов, а этот всего один, хоть и не стар и собою не хил, но — один.
— Граб, глянь, это ж князя Киевского выкормыш! — выкрикнул кто-то.
— А вот таких птиц люблю убивать более всего. И своими руками. — ухмыльнулся предводитель.
— Неужто на двобой вызовешь? — удивился Руслан.
— Зачем? Только время зря терять… Сейчас ребята тебя вздуют хорошенько, а я потом прикончу, и останешься ты здесь воронам на корм.
— Ну-ну. Не хвались, на рать идучи…
— А, заткнись. Ребята, вперед.
«Ребята» навалились все разом. С одной стороны, это серьезно сковывало свободу движений и удара следовало ждать со всех сторон; а с другой — облегчало задачу: куда мечом ни ткни, в кого-нибудь, да попадешь. Первым попал как раз Граб-предводитель. Широкая полоса Русланова меча проткнула его горло. Остальные продолжали наседать: и потому, что надо было отомстить за вождя, и потому, что иных приказов не поступало. Через четверть часа ценой многочисленных порезов и ушибов Руслану удалось ополовинить древлянское воинство: налетчиков осталось восемь. Богатырь только собрался с силами, чтобы продолжить бой, как что-то тяжелое обрушилось ему на голову…
…Очнулся он привязанным к столбу. Все тело болело, из некоторых ран сочилась кровь. Тут на него вылили еще одно ведро воды.
— Ну что, герой, очухался? Это ненадолго, дружок. — процедил паренек лет девятнадцати, занявший, по-видимому, место старшего в отряде. — Что тебе спокойно не жилось? Ехал бы себе и ехал, был бы жив-здоров и руки-ноги целы. А теперь, после того, как ты сделал с нашими братьями, лететь тебе меж двух деревьев. Помнишь, как мы князька вашего Ингвара успокоили? Вот и тебе то же предстоит.
