В Бирюк - Обязалово
— Кроме тебя — некому.
И плевать, что я притомился, что мне… лениво. Что чисто внешне Елица… ну, не секс-эппл. Что она ничего не умеет, придётся тратить время и силы на обучение. Да причём здесь это?! Причём здесь моё удовольствие, представление о прекрасном, настроения, желания…?
Обязаловка. Надо исполнить. Будем лечить. Вполне по песне:
«Я знаю — выбора нет,
Свобода здесь не живет.
Она лишь там, где рассвет
И души полет!».
Где именно бессмертные души роймя роятся и иммельманы делают… Спешить туда… не будем.
Я энергично соскочил с постели, от чего несколько туманные глаза девчушки тревожно распахнулись и беспорядочно задёргались, и, ополоскиваясь в корыте, мотнул головой:
— Иди, ляг на место Трифены. Трифа, девочка, покажи этой дуре стоеросовой как правильно на спинку падать. А то ведь она сдуру в лесу на ёлку полезет, поколется вся.
Трифене пришлось вставать и тащить эту психо-дикарку в постель за руку. Приобняв подружку за плечи, посмеиваясь, успокаивая и уговаривая, одна моя наложница расположила на моём ложе другую. Всё это сопровождалось ласковым воркованием, как над больным:
— А вот мы тут простынку стряхнём, Ёлочку-подруженьку ровненько уложим… где это у нас рушничёчек? вытрем-ка красавице личико вспотевшешее…
— Трифа, руки её — под подушку, чтобы не болтала ими без толку. А вторую подушку — под задницу. Для… геометрии.
Трифена укоризненно взглянула на меня: «Куда ты не в своё дело лезешь! Тебя тут вообще — нет. И — не видно, и — не слышно».
Давно известно: если двум женщинам хорошо вдвоём, то мужчина им нужен только… для запаха. Да и сам мужик, в такой ситуации, не может по-настоящему глубоко удержать в фокусе внимания сразу двух женщин. Диапазон восприятия у нас узковат. Такие мы… острозаточенные… в некоторых местах.
Мда… Всегда старался не мешать мастерам делать их мастерские дела. А вот с рушничками надо что-то подправить: раньше их только в Рябиновке не хватало, а теперь и в Пердуновке придётся полный комплект заводить.
Как там говаривала Степанида свет Слудовна: полный постельный гарнитур для молодой девушки — 6 штук. «На ручки, на ножки, на глазки, на ротик». Некомплектность инструментария меня всегда раздражала.
Призывающий взгляд Трифены напомнил: сейчас мой выход. Прихлёбывая ядрёный квасок, выдвигаюсь на авансцену.
Темновато. На улице уже синие сумерки, в опочивальне… аналогично. Лампадок в доме я не держу для здоровья — травиться угарным газом будем в церкви. А свечи — экономлю для чтения-писания.
На смутно белеющем пространстве распахнутого «палкодрома» два, также смутно белых женских силуэта. Только чернеет коса Трифены и поблескивают две пары взволнованных глазёнок.
«Мужчины любят глазами»… а в темноте? Тоже — глазами.
Только видим мы не реальность, а собственные мифы, грёзы и выдумки. Соответственно, «любим» — не глазами тела, но «очами души».
Другой вопрос — почему у нас душа… ниже пояса… откуда и глазеет… опять же — спасибо создателю.
Девчушки занервничали от затянувшейся паузы. «А ну как господин… не одобрит… пейзажа?». Кое-кто из присутствующих тут и вздохнул бы с облегчением. Но и с немалой досадой и обидой. «Я так старалась, я столько страхов натерпелась, а он…».
А завтра поутру — все подробности станут достоянием общественности. Большинство жителей, а особенно — жительниц, не преминут высказаться. Кто — с едким любопытством, кто со злорадством, приторно прикрытым сочувствием. А кто — и с неприкрытым. Общество хомосапиенсов… Вот тогда уж точно — затрахают девчонку до смерти. В уши. Она опять схватится за нож и…
Нафиг-нафиг — будем… уелбантуривать. Как-то надо… экстремально. Чтобы остальные… люди добрые… позатыкались, рты раскрывши.
«Секс во спасение». А ещё: «во излечение». И, конечно, «во удовлетворение». Иначе — зачем я сюда лезу? Иисус на Голгофу лез за тем же самым: за удовлетворением. От исполнения «воли пославшего мя». И это правильно: своё дело надо делать с удовольствием.
Трифа успокаивающе поглаживала одну из широко расставленных тощих коленок Елицы. Ещё прихлёбывая квасок, я, чуть наклонившись, ухватил «гречанку» за волосы и потихоньку потянул к себе. Она непонимающе уставилась на меня, но послушно последовала за моим усилием. И когда я поставил её на четвереньки между вздрагивающих коленей подружки, и когда, придавливая за косу, опустил лицо к месту соединения бёдер пациентки.
Пара мгновений тишины и вдруг резкий вскрик-вздох-стон сгибающейся рывком Елицы.
Руки, сложенные под подушкой в замок, не так легко расцепить. Но она выдернула. Схватила Трифену за волосы, потянула на себя, отрывая её рот от столь чувствительного места. Пришлось вмешаться. Вот только руки девушкам ломать не надо! Если вас не понимают без слов — зачем пускать их в спальню?
Пришлось аккуратно постукать пальчиком девочке по ручке. А когда дошло — осторожненько, двумя пальчиками, отцепить от волос подружки и оттащить кисть её руки к подушке. Где и положить. Вторую руку она убрала сама. С некоторой задержкой, каким-то всхлипом и отворачиванием к стенке.
Девочке стыдно. Личико отворачивает, глазки зажмуривает.
Ещё — страшно, стрёмно, волнительно… Но — «согласно». Была бы реально против — встала бы да ушла. А у неё хоть ляжки и дрожат, как морская зыбь, а не сводятся. «Ах! Продолжайте-продолжайте! Лишь бы я этого не видела!».
Глава 211
Чуть провёл ноготком у Трифы между лопатками. Она вздохнула и повторила. И ещё раз. И — ещё. Елица мычала через плотно сжатые зубы, мотала головой, не раскрывая плотно зажмуренных глаз. Выгибалась всем телом, но не убирала свои руки с подушки. И — не сводила коленей.
И это правильно. Потому что, если со всей силы приложить ляжками по ушам… а потом прижать от всей полноты чувств «души неопытной её»… Задушить до смерти — вряд ли. Но весь настрой сбить — элементарно.
Я пытался рассматривать происходящее общефилософски. Типа: множество разнообразных моделей поведения, наработанные хомосапиенсами в процессе эволюции…
Фигня. Отношение к женской однополой любви в моей России удивительно отличается от отношения к мужской. Скорее — жалостливое, чем агрессивное. Результат массовой убыли мужского населения в ходе войн и катаклизмов 20 века? Наша исконно-посконная национальная специфика?
Отношение, например, в исламе принципиально другое — смертельное. Смертная казнь. Это отдача от гаремной культуры, где очередной султан или шах принимал на себя физически неисполнимые обязательства?
