Елена Первушина - Умри, ведьма!
— Видали, видали. Только ее совсем по-другому делать надо — там внизу две доски, а под ложкой ворот. Ворот крутишь, ложку притягиваешь, а она доски сжимает, как луки. Если не сломаются — все полетит. Тут знать надо, в чем древесину вымачивать, чтоб гнулась, а не ломалась. А таори разве скажут за так?
Гэл не спешил — он достал из-за пазухи кисет, нюхнул табачку, прочихался и наконец сказал:
— Одни шеламские лисы знают, зачем вам камни ворочать.
— А как же иначе? — удивился волшебник.
— Нам же на стены эту тряхомудрию ставить. А камни тогда как? Ручками носить будем? По лестнице закатывать?
— Ворот можно сделать, — тут же влез Рейнхард. — Два жернова — и взлетит камень на стену птичкой!
— Треснет твой ворот, пукнуть не успеешь, — решительно сказал Гэл. — Стрелометы делать надо.
— Ты про ползучий огонь не забыл? — Карст, один из рядовых, отвлекся от рейнхардовой постройки и решил принять участие в беседе. — Горшок с ползучим огнем пометче зашвырнешь… — Он потер руки и хихикнул.
Сайнем ждал, что десятник резко одернет спорщика. И не дождался. Отец Гэла владел стадом в тридцать баранов и частью общинного пастбища, его дядя по матери происходил из славного рода шорников. А вот семейство Карста никогда не выбивалось из поденных работ. Разница в происхождении и положении семей двух чужан была столь разительна, что десятник мог позволить некоторый либерализм без ущерба для собственного авторитета. (Сайнема в свое время заставили зазубрить все эти подробности — без них он ничего бы не понял в отношениях своих подчиненных.)
— Против братьев огонь обращать нельзя, — веско сказал Гэл. — Сам-то помнишь, как выл, когда тебя припалило? Хорошо еще, что только пятки, до колен не дошло. А то бы ковылял сейчас дома да в овечьем навозе рылся. С голоду бы пух. Нет, нельзя.
— Ну ты скажешь!
Карст дернул подбородком, а Сайнем подумал: «То-то, смотрю, у него одно плечо выше другого. А ведь совсем не хромает. Посмотреть бы хоть глазком, чем они ожоги лечат…» Потом прикинул, что свой ожог парень получил, скорее всего, как раз при стычке между двумя родами. Так что все зависит от того, с какого места посмотреть. Если из-под крыши семейной башни — так перед тобой враги, а если с боевого хода замка таори — так братья родные. Бедные, как они с этой кашей в своих головах управляются? Не взбесились бы!
— Подкатятся под ворота с тараном, так забудешь, братья они или сватья, — продолжал Карст.
— Никто ворота штурмовать не будет, — отрезал Сайнем. — Очумели, что ли, все? Что у нас тут, королевская корона и золотой запас? Никто не полезет. Деревни грабить будут. Вот и надо пугнуть как следует, чтоб не грабили. Так что давайте думайте. Чтобы шуму побольше и страху нагнать.
— Улей можно сделать, — задумчиво сказал Гэл. — Мелких камней набрать, замазать в глиняный ком да высушить. Он как об землю хряпнется, так камни и полетят во все стороны.
Сайнем, в душе неизменно кровожадный и практичный, сразу стал придумывать, чем бы таким эти камни обмазывать, чтобы при ударе из них сыпались искры. Он прекрасно понимал, что на одних родственных чувствах баталию не выиграешь.
* * *Донельзя довольный собой, Рейнхард ввалился в кухню.
— Что это ты встрепанный такой? — Мильда ухватила своего младшенького за плечо, достала из-за пояса гребешок, быстро пригладила пареньку волосы и пощупала лоб. — А раскраснелся-то как! Уж не заболел ли?!
Тот крутанулся, освободился от кормилицыной руки, плюхнулся на лавку рядом с Карстеном и заговорщицки подмигнул старшему брату.
— Ну что, клюнули? — спросил Карстен вполголоса.
— Клюнули, конечно! Куда б они делись!
— Ну что ж, теперь поглядим.
Под столом оба что есть силы пнули друг дружку, выражая этим солидарность, взаимопонимание и глубокую братскую любовь.
Глава 40
— Значит, первой появилась женщина? — переспросила Радка, торжествующе взглянув на Рейнхарда.
— Да, Первая Женщина однажды утром проснулась в траве, у склона холма, и увидела над собой зеленые ветви, голубое небо и белку, бегущую вверх по стволу, — подтвердил Дудочник.
— Это было в Шеламе? — быстро спросила Радка.
— Кто знает? Ведь тогда еще не было людей, чтобы давать имена и придумывать легенды. В те времена в мире было много мест, подобных Шеламу, о которых теперь никто не помнит.
— А ты тогда был?
— Конечно нет. Ведь если некому придумывать легенды, не нужен и тот, кто их рассказывает. Но довольно, мы все время отвлекаемся, а ведь история длинная. Итак, целый день Первая Женщина бродила по лесу, пила воду из родников, купалась в речке, собирала ягоды, а когда настала ночь, пришел к ней Некто из Тьмы и возлег с нею, как с женой.
Рейнхард прыснул, стал что-то шептать на ухо старшему брату и немедленно схлопотал от него подзатыльник. Доменос Клык чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что сидел тут и слушал сказки вместе с малышней, но все же не уходил. Он смутился бы еще больше, если бы знал, что в дверях конюшни стоит не замеченный никем Сайнем. Волшебник заходил взглянуть на стреломет, который ладили его чужане, завернул на конюшню, наткнулся на посиделки в пустом деннике и заслушался.
— От Существа из Тьмы Женщина понесла и скоро родила Черных Близнецов — Айда и Аэту. Они выросли могучими и бесстрашными. То гонялись друг за дружкой, оседлав необъезженных коней, то играли в пятнашки с дикими быками, а то забавлялись, кидая в море огромные скалы, — кто дальше забросит. До сих пор в море у столицы можно увидеть множество маленьких островков — это камни, которые кидали Айд и Аэта.
— Я видел, — с важностью подтвердил Рейнхард. — А кто победил?
— Вот и Черные Близнецы никак не могли определить, кто из них побеждает в состязаниях, и все время ссорились. И тогда мать решила их помирить. Позвала она к себе сына и сказала: «Много вы умеете, одного лишь не умеете — создавать людей. Я открою вам эту тайну. Ты можешь создать много работников, воинов и прекрасных женщин, но только вместе со своей сестрой. Поговори с ней ласково, и у вас все получится». Потом позвала к себе дочь и сказала ей то же. Но брат и сестра решили, что другому мать открыла больше, а потому схватились за оружие и принялись сражаться друг с другом, чтобы выведать тайну. А когда утомились в сражении, так ничего и не узнав, то разгневались на мать и приковали ее в глубокой темной пещере.
— Вот дураки, — вздохнула Радка. — А дальше что было?
— Вот дурочка! — хихикнул Рейнхард. — Дальше все путем было, иначе бы мы тут не сидели. Разобрались, надо думать!
