Галина Гончарова - Интриги королевского двора
Она пока никуда не спешит.
Хотя пищу все равно проверять приходится. Никаких специй, ничего незнакомого. Лиля откровенно боялась — и не скрывала этого.
А тут еще…
Дамис Рейс выводил женщину из себя.
И Лиля на полном серьезе размышляла — не отправить ли его к чертовой бабушке в Альтвер?
Плевать, что зима.
Если Бог милостив — выживет, а не подохнет. А подохнет — переживем.
Учителем он был неплохим, но…
Бывает такое с женщинами. Когда у них 'женская интуиция'.
Вроде бы ничего такого, на что можно людям пожаловаться. Но — взгляды.
Вздохи.
Вроде бы случайные прикосновения к руке.
Цветов не было, но зимние букеты — были. Хвоя с ягодами… красиво, но…
Лиля нервничала, раздражалась — и решила разрубить этот узел первой. Если какой-то фактор травмирует тебя — анализируй и оперируй. Само в этой жизни ничего не рассасывается. Зато отлично нарывает и вскрывается в неудобный момент.
Итак — свет!
***Дамис Рейс шел к графине, как на праздник.
Заметила?
Безусловно. Он все сделал, чтобы его заметили. И теперь… что она будет делать?
Краснеть?
Опускать глаза?
Интересно, какая она в любви?
Да, днем она сильная и жесткая, но это ведь женщина. Всего лишь женщина. А женщины — по определению слабые и хрупкие. Ищущие сильное плечо.
И всегда готовые на кого-то опереться. Это нормально и правильно.
Он ожидал многого.
Смущения, робости, удивления…
Чего он не ожидал — так это того, что его официально вызовут в кабинет. Лонс выйдет — и Лиля, даже не вставая из-за стола, посмотрит на него с интересом.
— Итак, любезнейший Рейс, что все это значит?
***Лиля долго готовила эту сцену. Подбирала место, наряд… ей надо было сейчас выглядеть внушительно — она и будет.
Свободное черное платье скрывает пока еще избыток полноты, стол завален свитками и книгами, гостевое кресло убрано, так что любой вызванный должен стоять перед ней, как провинившийся школьник в кабинете директора.
Так что Дамис с порога наткнулся на ледяной взгляд.
— Итак, любезнейший Рейс, что все это значит?
— В-ваше сият-тельство?
— Да. Вот и объясните мне, что это за взгляды, букеты и прочее. Вы мне уже месяц жить спокойно не даете. Зачем?
Дамис на миг даже опешил. А потом решил разыграть карты.
— Ваше сиятельство, простите мне мою наглость…
Возможно, здесь ожидалась реплика от Лили. Но девушка молчала. Иногда, собирая анамнез на больных, она понимала — вопросы могут и навредить. Дай человеку выговориться.
И Дамиса понесло.
Сначала он рассказал, как ждал этого приезда.
Потом — как восхитила его лично Лилиан Иртон. О ее красоте, уме, достоинствах и выдающихся душевных качествах можно было написать целую поэму. А потом еще положить на музыку и спеть.
И несчастный — влюбился.
По самые уши.
А госпожа графиня не обращала внимания, была так холодна и недоступна, как звезда с ночного небосклона… и что оставалось делать несчастному?
Лиля слушала — и косела. Чуть ли не в буквальном смысле слова.
Нет, ну что за бред?
Она, конечно, женщина симпатичная. Особенно сейчас, когда ушла лишняя вода. Но чтобы мужика вот так пробрало?
Дамис отвешивал комплименты ее глазам и волосам, плел что-то про пряди, в которых запутались солнечные лучи, а Лиля напряженно размышляла. Учитель.
Всего лишь учитель.
По нынешним временам — человек стоящий между слугами… и чуть более привилегированными слугами. Он просто не может влюбиться в графиню. То есть теоретически — может. Но практически — за такое его просто повесят на суку, без суда и следствия. И он не может этого не понимать.
На что тогда расчет?
На то, что она — одна вся такая несчастная, без сексу, без мужа-управителя под боком, просто упадет к нему в руки, как спелое яблоко?
Или…
В первую минуту Лиле эта мысль показалась глупостью. Но ведь паранойя не означает отсутствия слежки, так?
Согласно законодательству, если она поймает супруга на горячем — она может только развестись.
А если наоборот — тут все куда печальнее. Изменницу могут и в местный монастырь засунуть, а это жуть такая, что тюрьма раем покажется.
Какая-то подстава?
От мужа?
Лиля вспомнила доносы Эммы. Учитель спермотоксикозом не страдал, ибо регулярно пользовался услугами Мэри. А то и еще пары служаночек. Лиля специально попросила Эмму в свое время подобрать не особо благочестивых. Мужиков в замке много, надо же им напряжение сбрасывать…
Да и…
Лиля до сих пор считала, что была красивой. А сейчас ей до красоты, как до Китая. Кто поведется вот на это?! Пусть уже и не сто килограмм. Пусть девяносто, но при росте примерно в сто семьдесят сантиметров — все равно много…
Так что об искренней любви речь не шла. А расчет… а на что мужик рассчитывает?
Связь аристократки и учителя долго не продлится. Дамис даже не шевалье. Он — так. Сын купца, то ли шестой, то ли седьмой.
Подарки?
Может быть.
Материальная выгода?
Почему нет…
И — компромат.
Даже если здесь не знают такого слова, само понятие в ходу. И шантажируют здесь ничуть не хуже, чем в двадцать первом веке. И подставляют. Эй, это еще что?!
Вконец разговорившийся учитель решил перейти от слов к делу, обежал стол и рухнул перед Лилей на колени. Цапнул ее за ручку и принялся так нацеловывать, словно кисть шоколадом обмазали…
Лиля резко рванула кисть.
— Пусти!
Куда там… собственная неотразимость перла до такой степени, что мужчина положил вторую руку Лиле на колени и нес какую-то чушь, мол, не встанет, пока госпожа графиня не…
— Пусти! — посерьезнее рявкнула Лиля.
Вторая рука поползла в нехорошем направлении. Лиля уже хотела звать на помощь, но тут…
— Ааааааааааа!!!!!
Дамис, взвыв, рухнул ей носом в колени, а над поверженным врагом материализовалась собачья голова. Несколько секунд Лиля соображала, что произошло, а потом вскочила на ноги.
— Умница ты мой!
Нанук, которого Лиля держала при себе большую часть дня (щенок должен привыкать к хозяйке) не стал дожидаться команды.
Вирманские сторожевые — очень умные собаки.
Услышав гнев в голосе хозяйки, и поняв своим собачьим умом, что этот дядя нападает — щенок поступил просто.
Пользуясь тем, что Дамис стоял на коленях, щенок (который рос не по дням, а по часам и сильно напоминал размерами взрослого немецкого овчара) прыгнул сзади на врага, сбил его и вцепился зубами куда долетело. То есть в плечо.
— Держать!
