Анна Котова - Время Изерлона
Хайнессен. Тени прошлого
И наутро все рыцари собрались на пир, и каждый занял свое место за Круглым Столом. Но некоторые места оставались пустыми, ибо несколько рыцарей за прошедший год пали в битвах.
Роджер Ланселин Грин
Говорим фразу "Веселушка-Мэри, выходи за меня замуж!" Итак: Merry Mary marry me. Повторяем до тех пор, пока не сможем воспроизвести фонетическое различие.
Упражнение для изучающих английский язык
Отель «Либава». Первый новогодний раут Баалатской автономии. Мадам президент… я помню, как мы сидели с ней в госпитальной палате. Юный премьер, хорош, как всегда, но повзрослел быстро и неотвратимо. Сколько ему? Двадцать? Здравствуй, лейтенант Минц. Я больше не летаю… и ты тоже. У тебя теперь другие горизонты… Карин фон Кройцер стоит рядом, серьезная, внимательная, красивая. Рада за тебя, лейтенант Минц. Пусть у тебя все сложится.
Лица, лица… знакомые, полузнакомые, незнакомые… Здороваются, некоторые помнят даже меня, и все без исключения знают Аттенборо. Шушукаются, пихают друг друга локтями… первые люди в государстве, но изерлонская вольница оставила на них свой неизгладимый след. Они больше, чем друзья, больше, чем единомышленники, они через такое прошли, чтобы оказаться здесь и сейчас… я знаю, я тоже была с ними, пусть случайно, пусть не до самого конца — но я тоже одна из них. Батюшки, и Олле тут! Какое касательство этот анархист имеет к государственному приему? Никакого, просто он тоже из тех, кто прошел весь путь, и раз ему взбрело в голову тут появиться, он имеет право. На миг темнеет в глазах — и кажется, все те, кого мы потеряли за эти годы, тоже здесь. Лица, лица… Ванья! И наш адмирал… и Райнер, Райнер! Райнер, это я, я здесь! Голова кружится, ноги подкашиваются. Дасти подхватывает ее, шепчет на ухо: "Эй, ты тут? Мэй, что с тобой?" Уже ничего, просто мне померещилось… пойдем отсюда куда-нибудь, ну пожалуйста.
Зимний сад отеля, широкие глянцевые листья тропических растений, тепло и влажно, пахнет землей и медом, журчит вода, из зала приглушенно доносится музыка. Сели рядом на мягкий кожаный диван. Дасти обхватил ее за плечи, притянул к себе. На мгновение напряглась, потом вздохнула — и подчинилась, опустила голову ему на плечо. Ничего не поделаешь, так — правильно, и сама это прекрасно понимаю, только что-то внутри сопротивляется по-прежнему. Не торопи меня, ты ведь обещал — не торопить. Я никак в себе не разберусь, ты же видишь.
Ты нравишься мне до дрожи в пальцах, но часть меня никогда не будет с тобой. Я отсюда, из этого круга — но в то же время уже нет. Там мои друзья, но между нами мили и парсеки.
Послезавтра Рэнни исполняется год.
— Добрый день, миссис Бьюкок.
— О, здравствуйте, вице-адмирал.
— Сегодняшнее совещание неожиданно оказалось коротким, и вот…
— Рада видеть вас, адмирал, только Мэри на работе, вы же знаете.
— Кто я такой, чтобы рассчитывать застать женщину дома в ту минуту, когда мне взбредет в голову зайти в гости? Ничего, я повидаюсь с вами и с Райнером. Эй, парень, как дела?
— Рэнни, что надо сказать дяде?
— Пока-пока? — неуверенно предположил Рэнни.
Дасти засмеялся.
— Нет, еще рано. Я только пришел. Скажи лучше «привет».
— Пивет, — покладисто сказал Рэнни.
— Вот и молодец. Миссис Бьюкок, экипируйте нас, пойдем строить крепость в песочнице.
— Конечно, — засуетилась старушка. — Ведерко, формочки, совок… Вы ведь дождетесь, когда вернется Мэри, правда?
— Куда я денусь, мэм… Должен же я сдать ей парня. Ну, собрался, боец? Идем.
— Идем, — согласился Рэнни и уцепился за протянутую руку. — Идем гулять.
Осада затянулась, застопорившись у последней крепостной стены. Парню уже стукнуло два, а Мэй все колеблется. Тени прошлого застят глаза. Мы давно прошли стадию "я, кажется, тебя не люблю" — и уперлись в "люблю, но не хочу замуж". Мы оба шалеем, стоит нам остаться наедине — и именно поэтому она ловко уворачивается, чтобы не сдать позиций. Ни ключа не подобрать к этим дубовым воротам, ни прошибить. И вот уже который месяц я разбираю стену по кирпичику. Пока без толку.
Ничего, я упрямый…
Рэнни возился в песочнице. Министр военных дел, в вытертых джинсах и вельветовой куртке, сидел рядом на лавочке и задумчиво поглядывал на ребенка из-под темных очков.
— Война — отвратительная, подлая и глупая штука, Рэнни, — сказал он, обращаясь, конечно, скорее к себе самому, чем к малышу. — Если б не война, сидел бы тут майор Блюмхарт, а не я. Полноценный папа, а не дядя Дасти.
— Смотри, дядя, куичик! — ответил Рэнни. — Я лепю куичик!
— Ух ты, — восхитился дядя Дасти. — Шикарный кулич. Продолжай в том же духе…С другой стороны, если б не война, ты бы не лепил тут куличиков. Потому что твои родители никогда бы не встретились. А с третьей стороны, я никогда бы не встретил твою маму, и, может быть, это было бы к лучшему…
— Мама? — переспросил Рэнни, подняв голову. — Де мама?
— Тьфу, — проворчал Дасти, — напомнил… Мама скоро придет, и мы пойдем пить чай.
— Тяй, — кивнул Рэнни. — Я люблю тяй. С конфетой?
— С пряником, — ответил Дасти.
Рэнни широко улыбнулся, ткнул совком в песок и запел себе под нос: "Пъяник, пъяник, Йенни будет пъяник".
— А с четвертой стороны, я ее все-таки встретил, и война с изощренной подлостью дала мне шанс, которого изначально у меня не было. Я жив, и Мэй жива, а замечательный парень, который тебя родил, — нет. И никак она не осознает, что место рядом с ней опустело. Ей все кажется… Ох, Рэнни, как было бы просто, если бы я первым успел застолбить участок. Но — это уже в-которых? — я и заметил-то ее, потому что она была с майором. С кем это у нас танцует Блюмхарт? о, какая девушка… — и понеслось. Жизнь вообще несправедливая штука, знаешь ли.
Рэнни выбрался из песочницы, подошел к Дасти и дернул за штанину.
— Дядя, пойдем.
— А? — очнулся вице-адмирал. — Куда пойдем, малыш?
— Я больсой, — возразил Рэнни. — Больсой узе. Пойдем.
— Конечно, совсем большой, — спохватился Аттенборо. — Куда ты хочешь пойти?
— Смотъеть масины, — ответил Райнер Леонард. — Масины. Уууууууу, поехали.
Вернулись только в половине восьмого. Мэй уже была дома, возилась у плиты вместе с миссис Бьюкок.
— Пивет, мы дома! — завопил Рэнни от дверей. — Мама, мы дома!
— Привет, милый. Ох, как же ты вывозился… Здравствуй, Дасти. Он что у тебя — подземный ход рыл?
— Зызнь — стука, — сообщил Рэнни.
— Что? — удивилась Мэй.
— Стука, — повторил Рэнни. — Такая больсая стука.
— Штука, — пояснил Дасти. — Это я ему голову заморочил, извини.
