Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф
Я ответил поспешно:
– Упаси Боже, это сделал кентавр!
Он рыкнул:
– Ты залечил?
– Гм… – ответил я осторожно, – как тебе сказать…
– Ты великий лекарь?
– Нет-нет, – сказал я, – это все ты сам, а я тебе чуть помог. Ты вон какой здоровый! На тебе все должно заживать, как на лягушке. В крайнем случае, на жабе. Вы, тролли, ведете род от Великой Лягушки или Великой Жабы? Или от их общего предка, как и мы, люди, непонятно от кого?
– Не умничай, – прорычал он, – умнее тебя вот там захлебнулись своей же поганой кровью.
– Охотно верю, – согласился я. – Вы – древний народ, вы создали письменность, но потом забыли, вы дали начало всем народам, даже людям, это такая вырождающаяся ветвь… и вообще вы – народ героев, что идет собственным путем!
Он посмотрел на меня исподлобья и договорил уже без прежнего яростного пыла:
– Так будет со всеми, кто попытается захватить наш древний храм!
Я сказал пораженно:
– Тролли воюют из-за религиозных диспутов? Мир совсем сошел с ума! Расскажи, я тоже сумасшедший, мне приятно знать, что я не один на свете, и дураков еще много… Дай я пожму твою мужественную зеленую лапу, друг по разуму и устремлениям к будущему!
– Не дам, – ответил он угрюмо. – Вдруг ты заразный… Так зачем не дал мне красиво и достойно умереть в бою?
– И тут рыцарство, – сказал я пораженно. – Как красиво и благородно! Мир настолько одинаков, что вроде бы воевать не из-за чего… Или потому и воюем?.. Но ты прав, мне захотелось пообщаться с троллями. Из меркантильных соображений. Я купец, ищу рынки сбыта, а также где что купить подешевле, продать подороже… Но, как и всякий купчина, я предпочел бы мирные места, хотя иногда на поставках воюющим можно не просто заработать, но и сколотить нехилое состояние. Из-за чего война? Насколько знаю, тролли с кентаврами никогда не бодались. Это же нонсенс! Ерунда, по-нашему.
– Это по-вашему, – прорычал он уже не так злобно, мои непонятные речи миротворца кого угодно вгонят в ступор, – а по-нашему, отстаивание наших исконно законных интересов! Мы не позволим всяким четвероногим… хуже того – копытным!.. захватить наш древний святой храм.
– Кентавры захватили ваш храм? – спросил я, не веря ушам своим. – Кентавры?
– Да!
– Мир сошел с ума, – повторил я убежденно.
– Вот видишь, – прорычал он. – И началось с кентавров. Они, гады, разносят заразу. Потому их надо истребить всех.
Я воскликнул радостно:
– Значит, я наконец-то нашел место для своих великих идей. Ладно, ты потихоньку пробирайся к своим, а я пойду дальше. Берегись кентавров! Если у троллей нет никотина, то с таким табуном не так легко справиться.
Он спросил с подозрением:
– Что такое никотин?
– Волшебный яд, – объяснил я. – Одна капля – и вместо кентавра уже простенький такой и очень растерянный человек. А с людьми вам проще… Тебя как зовут?
– Квакарл…
– Меня зовут Рич, – сказал я жизнерадостно. – Ишь ты, как много у нас общего, даже имена один в один! А теперь догоняй своих. Старайся не попадаться копытным и хвостатым.
Он провожал меня взглядом, пока я не скрылся в зарослях. Потом я услышал шумный треск, тролль ломился через кустарник, и взлетающие в испуге птицы указывали его путь.
С места схватки все еще доносится стук копыт, гневное всхрапывание, грубые злые голоса, похожие на ржание. Я осторожно раздвинул зеленые ветви. На поляне кентавры носятся беспокойно взад-вперед, с гневными криками взмахивают секирами, добивают раненых троллей и осматривают своих, отыскивая среди погибших раненых.
Благородный сэр Уинстон Черчилль всегда относился с недоверием даже к лошадям, дескать, посредине весьма неудобны, а спереди и сзади опасны. Глядя на кентавров, он вообще бы отступил от них подальше: мощь диких жеребцов, что водят табуны по бескрайним степям, сильные копыта, а ко всему еще и могучие руки, способные бросать камни и дротики, бить палицами и топорами.
Хорошо смеется тот, вспомнил я, кто смеется как кентавр, потому что смех кентавра ужасен для мудреца и звучит музыкой для воина: грохочущий, подобный реву огромной медной трубы, весьма подходящий для этих грубых и свирепых животных. Нет, все-таки не животных, если уж начистоту, хотя начистоту рискованно и потому не хочется.
Я пощупал под полой арбалет, сердце ноет в ожидании неприятностей, осторожно вышел на дорогу и тут же едва не прыгнул обратно в кусты, но опоздал.
Огромный кентавр вылетел из-за леса, мчится прямо на меня, лицо дикое, как у хищного зверя, в глазах пламя битвы, а в руке суковатая палица.
Я отпрыгнул на обочину.
– Эй-эй, я не враг!
Он проревел:
– Ты не кентавр!
– Кентавр, – возразил я, – только из-под меня коня украли…
Он налетел с грохотом, дубина обрушилась, как падающая скала. Я поспешно обеими руками парировал удар арбалетом, руки тряхнуло до плеч, мышцы болезненно заныли.
Кентавр промчался мимо, моментально развернулся, но я уже взял его на прицел.
– Ну, – проговорил я. – Теперь мой удар…
Он прорычал, не сдвигаясь с места:
– Давай…
Я опустил арбалет.
– Тебя превратит в червяка. Разве не видишь, это волшебный? А я тебе не враг.
Он медленно приблизился, взгляд не отрывается от арбалета, слишком миниатюрен, таких не бывает у воинов, лицо потеряло половину свирепости, а та, что осталась, думаю, его обычное выражение. Даже люди стараются выглядеть злее и опаснее, чем они есть на самом деле, нормальная защитная реакция при встрече с незнакомыми.
– Если не враг, – прорычал он, словно говорил не полуконь, а полуволк, – то кто? Друг?
– Есть еще и третье состояние, – ответил я.
– Третьего не дано! – возразил он гордо. – Если враг не сдается – его уничтожают, как сказал великий мудрец Максим. А кто не с нами – тот против нас!
– А что вам не надо, – поддакнул я, – то берете сами. Вы еще и мудрецы, надо же… А все говорят: копытные, копытные… Я вообще-то друг. И всегда завидовал вам, кентаврам! Люди вынуждены приручать коней, но разве глупая лошадь сможет подчиняться так же молниеносно, как вам собственное тело?
Он ответил мощным голосом:
– Ха-ха, понимаешь… Что-то и люди соображают! Ты как сюда попал, существо?
– К кентаврам иду, – сказал я. – Это мечта моей жизни: нафиг мне Рим, главное, – повидать кентавров! Тогда и умирать можно. Дурацкое желание, понимаю. Но я с детства был влюблен в кентавров: бессмертного Хирона, мудрого интернационалиста и наставника Ахилла и других героев, Фола – лучшего в мире музыканта, неистового Кериона, полубогов Угеша, Йолксандра, Тизейна… Даже подлец Несс не испортил общее впечатление о вашем благородном племени, хоть и погубил Геракла, в которого я был влюблен со всем жаром почти невинной, как думают родители, детской души…
