Степан Мазур - Клятва рода
Строй вышел на утренний плац. Холодный ветер бодрил, скидывая сон. На востоке небо едва розовело, мир еще был погружен в сумеречную полудрему, полуявь, но в типичной воинской части три роты солдат, так же как и армия по всей России, готовы к служению Родине. До последней капли крови Отечество будут защищать. Так было, есть и будет всегда, несмотря ни на какие катаклизмы. Словно древние арийские кшатрии, словно верная воинская аристократия, русская армия готова ко всему.
На плацу заиграл гимн России. Затрепетал на ветру бело-сине-красный флаг. Солдаты подтянулись, выпрямились, расправили плечи, из полусогнутых калек образовались здоровые, мощные богатыри, готовые хоть в огонь, хоть в воду.
Скорпион ощутил холодок в груди. Горд за свою армию. Как бы ее ни хаяли, она все равно живет и побеждает, и он видел это изнутри.
Как истинный десятилетний патриот, едва не пустил слезу при звуках гимна. Поражал не сам гимн, не музыка, не слова. Поражала та атмосфера, то чувство каждого в отдельности, которое, ежели сложить вместе, и будет называться духом любви к родине, отечеству, патриотизмом. Это невозможно развратить чужой культурой. Даже в самом захламленном сознании, стоит только прислушаться к себе, все равно почувствуешь незримую нить, эту нерушимую любовь к Дому.
Первые лучи озаряли уставшие, не выспавшиеся суровые лица военнослужащих, несмотря ни на какие солдатские сложности, солдаты и командиры каждый день готовы ко всему.
Сейчас, когда командир базы говорил что-то не по бумажке, даже не по памяти, а спонтанно, от души, по-человечески, с настоящим чувством, каждый солдат знал, что есть сильное, стойкое начальство и случись, не дай бог, какая-никакая война ли, угроза ли, все равно, каждый уверен: будет приказ, будет план. И это бесспорно. Только сильные, волевые и мужественные начальники могут командовать по-настоящему. Речь не о штабных крысах, которые, роясь в бумагах, лезут по служебной лестнице вверх, цепляясь за кого-то зубами, царапая ногтями, расталкивая плечами, толкаясь локтями. Настоящий генерал должен быть только боевым. Это истина.
На завтрак была перловка, но все равно было вкусно, тем более что полроты жаждало поделиться со своим пацаном единственным куском масла. Скорпиона тронула подобная забота. Но не мог же он съесть весь масленый запас целой роты. Смущенно отказывался, парни хохотали, хлопали по плечам, называли настоящим мужиком, на него равняли «духов», показывая, что собой представляет настоящий солдат. Вот он, будущий защитник Родины.
После завтрака роты разбрелись по казармам.
— Куда хочешь пойти? — между делом спросил старший сержант, блаженно развалившись на лавочке возле столовой. — Меня по приказу начальства от всего освободили, приставлен к тебе.
Скорпион уже так привык к этому сержанту Владимиру, что они и не разлучались почти. Везде ходили вместе. Благо, что его не ставили ни вчера, ни сегодня в наряды. Отслужил свое…
— Может, еще постреляем? Чувствую, меня через пару часов уже заберут, — предложил Скорпион, вдыхая прохладный свежий воздух. — Оружие дадут? Патроны достанешь?
— Тебе хоть танк на прогулку, личный приказ подполковника, — хохотнул Владимир.
— Я же просил, все как обычному солдату, — смутился Скорпион.
— Да не в этом дело. Просто много ты еще видишь желающих пострелять? Тут и простому солдату будут рады. Пойдем возьмем пару калашей.
Скорпион в военной форме и старший сержант ростом как два Скорпиона с автоматами на плечах не спеша побрели к стрельбищу.
— А АК-74 — это значит 74-го года выпуска? — спросил Скорпион. — Если без модернизаций.
— Да. Это все тот же автомат, выпущенный еще аж в 74-м году! А ведь есть еще АК-47, так это вообще почти сразу после войны. И он остается самым универсальным оружием пятьдесят с лишним лет. Количество созданных штук давно перевалило за миллионы. А ведь выпущено в таких далеких годах, не считая, конечно, модификаций. Деда Миша — гений. Я бы ему вместо генерала фельдмаршала дал. При жизни.
— Михаил Калашников?
— Он самый.
Скорпион загнал патрон в патронник, снял с предохранителя и навскидку с тридцати шагов поразил мишень в середину. Сержант добавил девятку, потом немного помедлил, сконцентрировался, как вчера показал Скорпион, и новый одиночный выстрел прошил десятку в миллиметре от выстрела мальчугана.
— Скорпион, ты приезжай еще в октябре, у нас тут будет первенство по рукопашному бою, может…
— Кхе-кхе, — закашлялся Скорпион, и сбитый прицел отправил пулю высоко в небо. — В качестве тренера или участника?
— Я уверен, что ты можешь и так, и так, но приглашаю в качестве зрителя. Как тебе?
Скорпион повернулся:
— По рукам!
Две ладони встретились на середине пути. Однодневный рядовой и «сто дней до приказа» крепко подружились.
В принципе сержант был немногословен, вообще-то говорил почти только по делу или отвечал на вопросы, но Скорпион знал, что зовут его Владимир, сам он из Хабаровска, так что обещали друг другу встретиться после дембеля последнего. Разница в возрасте в десять лет не играла никакой роли.
Как ни экономили пули, стреляя каждый раз по-разному, все запасы обойм к одиннадцати часам иссякли, к тому же прибежал один из духов, сообщил, что Скорпиона ждут у штаба. Пора уезжать.
Сутки прошли необыкновенно, время пролетело с пользой, было радостно, что скрасил тяготы солдатской жизни своим присутствием.
Провожали всей ротой. Полюбился всем. Оставили даже военно-полевую форму в подарок, автомат только отобрали. Саныч, усаживая в автомобиль, заметил, что так и дембелей не провожают. Скорпион по очереди пожал всем руки, затратив около пятнадцати минут, и КПП разлучил их с воинской частью номер N.
— Понравилось? — задал вопрос Саныч, украдкой поглядывая на светящееся лицо Скорпиона. Там был и какой-то оттенок грусти. Прижился, что ли?
— Очень! Еще возьмешь как-нибудь?
— Конечно… Думаешь, много желающих?
Скорпион невольно вздохнул.
— Вряд ли. Но у меня есть друзья.
— Бери с собой.
* * *Белоруссия.
Наше время.
Скорпион распахнул глаза. Из качающегося мира, наполненного плавающими черными мухами, на него смотрели трое: блондин, аватар и молодая женщина с глазами холодного изумруда. Из трех образов сконцентрировался на последнем, заставляя себя не опускать век и запечатлеть в память каждую черту ее лика. Запомнить эти вьющиеся волосы цвета ночи, спадающие одинокой прядью на лоб, белесую, гладкую кожу с едва заметными веснушками на щеках, маленькую, симпатичную родинку на левой скуле, чуть пухлые розовые губы, длинные ресницы, идеальной формы нос, узнав о котором, удавилась бы сама Клеопатра. Ее образ был как кусочек льда в терзавшей его тело геенне огненной. Прикосновения холодных рук к пылающему лбу приносили океанский бриз в раскаленную пустыню.
