Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – граф
– Вот, – сказал он. – В лучшем виде.
Она ушла с чашей, я восторженно таращил глаза на повелительницу замка, она заметила, я понял, ей польстил и такой вроде бы пустяк, я же единственный из мужчин в замке, кто откровенно восхищается ею, а не боится.
Под потолком снова послышался легкий треск. На этот раз я сразу вскинул голову, туча совсем крохотная, даже не туча, а темное облако, и молнии там еще не молнии, а крохотные электрические разряды, как если бы гладил кошку в темноте или расчесывал сухие и чистые волосы.
– Снова, – сказал я и указал глазами, ибо руки мои неустанно орудовали пестиком. – Вообще-то надо бы наладить сброс этих отходов…
Уэстефорд, что сел было за книгу, в великом раздражении поднял голову.
– Что?
– Чтоб вам не отвлекаться, – пояснил я. – Ведь время такого важного и мудрого человека, как вы, господин Уэстефорд, стоит очень дорого! А вам приходится всякий раз отвлекаться на какую-то хрень, уж простите за неколдовское выражение… А может, оно и есть колдовское, но я на него пока не имею права. Вам бы сделать так, что когда такое облачко накопится, чтобы включалось какое-то заклинание и сбрасывало его в помойку. Ну, в озеро, пусть его жрет Водяной Зверь, если он такой здоровый. Глядишь, в годзиллу вымахает.
Он смотрел нетерпеливо, отмахнулся, снова опустил взгляд в книгу, но вдруг вскинул голову и посмотрел на меня вспыхнувшими глазами.
– Вообще-то неплохо бы подыскать такое заклятие… ты прав. Я человек очень мудрый и занятый, а приходится отвлекаться. Чем я больше работаю, чем больше накапливается этих… как ты говоришь, отходов. Отходов при производстве чистой магии.
Я посмотрел наверх уже с опаской.
– Так подыщите! А то забудете почистить, а оно как рванет… Хорошо, если только мутантами нас сделает, хотя с двумя головами как-то некрасиво, но если потепление начнется…
Он спросил с еще большим нетерпением:
– Что за потепление?
– Не знаю, – ответил я честно, – сейчас все потепления боятся, вот и я боюсь. Я ведь как все люди!
– Дурак, – сказал он беззлобно. По щелчку его пальцев тучка исчезла, он снова уткнулся в книгу, наступила тишина, только мой пестик мерно громыхал, а раздавливаемая кора трещала, как молодой ледок. – Все люди дураки.
Перед обедом дверь распахнулась, в лабораторию заглянула Мадина, глаза огромные, как у куклы для неимущих, кровоподтека под глазом уже нет, сразу выпалила:
– Дик, срочно к хозяйке!.. Бегом!
– Слушаюсь, – ответил я и сунул пестик в руки старого колдуна. – Господин Уэстефорд, желание хозяйки – закон! Дотолчите кору сами. Процесс прерывать нельзя, вы сами говорили. И не забывайте убирать тучку, а то рванет… Кто знает, какая нужна критическая масса…
Дверь за мной захлопнулась, я торопливо взбежал на этаж выше, промчался до дверей ее покоев, громко топая, да услышит мое рвение, распахнул дверь с таким энтузиазмом, что убил бы и слона, будь он прямо за дверью, поспешно поклонился.
Леди Элинор в длинном коричневом платье классического покроя, подол скользит по мраморным плитам, шея и плечи соблазнительно обнажены, но никакого декольте, тяжелая узорная ткань плотно прилегает к коже едва ли не от выемки между ключицами, зато опускается к плечам, рукава идут от середины бицепсов и до запястий. Правда, от локтей рукава становятся широкими и настолько прозрачными, что как будто их и нет вовсе.
На узком красном ремешке сбоку узорная пряжка, в свободно падающих на плечи темно-коричневых волосах небольшой лиловый цветок над левой бровью, вид у нее собранный, деловой, на мой поклон сказала властно:
– Дик, у меня к ужину будет гость. Сегодня за столом будешь прислуживать ты.
Я ахнул:
– Леди!.. Я же из тех, кто топор на собственную ногу роняет!.. Я всю посуду переколочу!.. Я споткнусь и упаду на ровном месте!
Она смотрела испытующе.
– В самом деле ты так уж неуклюж? С той оглоблей ты довольно ловко разбросал разбойников…
– То знакомо, – заверил я. – Мы в деревне часто так бьемся для забавы. Но посуда у нас деревянная, разве что котел чугунный, ничего не разобьется. У нас же и тарелки, и миски, и ложки – из дерева!.. Как я могу браться за вот это чудо, я даже не понимаю, из какого льда это сделано, почему не тает…
– Это стекло, – ответила она.
– Стекло? – переспросил я. – Куда стекло? На пол?
– Да не молоко стекло, – ответила она досадливо, – а… ладно, дам в помощь Раймона.
– Это я ему в помощь, – возразил я. – Помилуйте, леди Элинор!
Она поморщилась:
– Нет-нет, я хочу, чтобы именно ты… присутствовал. Дело в том, что сегодня прибудет с визитом граф Кассель. У нас с ним будет обед.
– Здесь? – переспросил я. – А не лучше сразу в спальне?
Она покачала головой, ничуть не рассердившись.
– До спальни, надеюсь, не дойдет. А если и дойдет, то после серьезного разговора. Граф Кассель не станет приезжать лишь для того, чтобы переспать со мной. Для этого у него хватает служанок и вообще женщин в его деревнях.
– А что он хочет?
Она взглянула на меня прямо.
– Это я и выясню. Но слуги с заходом солнца сюда не поднимаются, а я принуждать их не буду. Могла бы, но они от страха совсем голову теряют. Я не хочу, чтобы перед чужими глазами мои слуги выглядели…
Она запнулась, я договорил:
– Придурками?
– Да, – ответила она с досадой. – Именно придурками. По слугам, знаешь ли, тоже многое можно понять. Потому я их не покажу, а с тебя взятки гладки – ты чужак, по тебе судить нельзя.
– Ох, – сказал я с тревогой, – смотрите, ваша милость, чтобы я вас не подвел. Что не умею, то не умею.
– Ты понадобишься только изредка, – сказала она. – Я намерена использовать магию в полной мере. Пусть видит мою силу! Ты справишься.
Я видел, как она сдерживается, охотнее бы наорала, топнула ногой, но это значит еще больше напугать, у меня ж тогда вообще все из рук будет валиться.
До ужина времени много, я вернулся к Уэстефорду, он было обрадовался, но я предупредил, что в любую минуту могу покинуть, хозяйка почему-то решила, что я самое то, что может прислуживать за столом. С чего она так решила?
Он сочувствующе покрутил головой.
– Влип ты, Дик. Но если не страшишься ночных созданий, то ничего с тобой и не случится. Ну, особенного. Понимаешь, даже Адальберт, на что уж предан, и тот страшится подниматься туда ночью, а ужин, как я понимаю, затянется…
– А то и плавно перейдет в завтрак, – сказал я горько. – А из меня метрдотель, как из рыбы менестрель. Только и того, что референции…
– Вообще-то у нее самый верный слуга – Адальберт, – пояснил он. – Хозяйка его не то спасла, не то все еще спасает…
