Джонатан Стрэн - Драконы
Молодой человек улыбнулся еще шире.
— Кто ты такой? — осведомился граф.
— Меня зовут Мигун.
— Странное имя.
— В этом виноваты мои родители.
— Хорошо, будем считать так. И кто же ты такой, Мигун?
— Я лучший друг Борка.
Борк. Опять Борк! От этого великана сегодня просто нет спасения!
— Вот уж не думал, что у Задиры Борка есть друзья.
— Всего один друг. И это я, можете сами у него спросить.
— Интересно, могу ли я считать друга Борка и своим другом? — спросил граф.
— Я представился вам как лучший друг Борка. Но не сказал, что я хороший друг. — Мигун улыбнулся и подмигнул.
«Этот мерзавец умеет идти напролом», — подумал граф, но не прогнал Мигуна.
Граф махнул Борку, веля подойти, а когда тот приблизился и опустился на колени, граф с раздражением увидел, что, даже стоя на коленях, великан выше его.
— Этот человек называет себя твоим другом, — сказал граф.
Борк пригляделся и узнал Мигуна, который сразу расплылся в лучезарной улыбке и посмотрел на Борка с искренней любовью. Правда, взгляд Мигуна был не только любящим, но еще и голодным, и хищным, но великан не разбирался в таких тонкостях. Сегодня он наконец-то насладился восхищением и уважением со стороны рыцарей, — восхищением, которого раньше не знал, — а теперь еще встретился с приятелем детских лет. Услышав, что Мигун назвался его другом, Борк разом простил все прежние обиды и ответил улыбкой.
— Надо же, наконец-то мы снова встретились, — радостно сказал Борк. — Мы и вправду друзья, Мигун — мой лучший друг.
Напрасно граф пристально всматривался в глаза Борка: они были полны неподдельной любви к Мигуну. Это озадачило графа, ведь он быстро сумел раскусить Мигуна — у подобного человека не могло быть друзей. Но Борк явно остался слеп к его коварству, и граф даже пожалел великана. Хороша была у Борка жизнь, раз он считал этого ушлого деревенского выскочку своим другом!
— Ваше величество, — прервал раздумья графа Мигун.
— Не зови меня так.
— Я лишь слегка опережаю события, но скоро вас будет звать так весь мир.
Графа поразила непоколебимая уверенность Мигуна, по спине вельможи даже пополз холодок, и он передернул плечами, словно отгоняя призрак:
— Вспомни, Мигун, я выиграл всего одно сражение. Я по-прежнему сильно стеснен в деньгах, а моя армия состоит из горстки вшивых рыцарей.
— Если вам чуждо честолюбие, подумайте о вашей дочери. Если она останется дочерью графа, она в лучшем случае сможет выйти замуж за какого-нибудь герцога. Даже с ее удивительной красотой это будет считаться большой удачей. Но если она станет дочерью короля, она сможет выйти за любого принца. И красота послужит ей таким приданым, что ни один принц не осмелится требовать большего.
Граф подумал о своей прекрасной Брунгильде и улыбнулся.
Борк тоже улыбнулся, ибо и он подумал о красавице.
— Ваше величество, — продолжал подзуживать Мигун, — сделав Борка своей правой рукой, а меня — своим советником, вы через год-другой непременно станете королем. Сами подумайте, кто дерзнет сопротивляться армии, во главе которой будем стоять мы трое?
— А зачем лезть вперед всем троим? — спросил граф.
— Вы хотели спросить, зачем вам лезть вперед? Мне казалось, это и так ясно. Но ваш вопрос только доказывает, как вам необходим советник. Видите ли, ваше величество, вы человек добропорядочный, богобоязненный, образец добродетели. Вам и в голову не придет, добиваясь власти, плести интриги, шпионить и делать гадости своим врагам. Однако короли вынуждены действовать подобным образом, иначе они быстро лишаются короны.
Граф никак не мог собраться с мыслями. В глубине души он сознавал, что уже давным-давно действует именно так, как говорит Мигун, но слова юноши словно заворожили его. Слушая его, граф и впрямь начинал верить, будто он — образец добродетели.
— Ваше величество, вы останетесь чисты, а весь позор падет на меня. Вы будете источать благоухание свежести, а от меня будет исходить смрад гниения. Поверьте, будь жива моя мать, я бы, не задумываясь, продал ее в рабство, лишь бы помочь вам взойти на престол. Я взялся бы сыграть в карты с самим дьяволом и облапошил бы его прежде, чем тот успел бы сообразить, что случилось. Я бы, не задумываясь, нанес удар в спину любому вашему врагу.
— Но мои враги не обязательно должны быть твоими врагами, — недоверчиво заметил граф.
— Ваши враги всегда будут моими врагами. Я буду предан вам всегда и во всем.
— И прикажешь поверить, будто твоя преданность бескорыстна?
— Почему же бескорыстна? Вы будете щедро мне платить.
— Согласен, — сказал граф.
— Вот и отлично, — отозвался Мигун, и они пожали друг другу руки.
Граф обратил внимание, что ладони Мигуна мягкие, как у женщины; руки этого прощелыги явно не знали крестьянского труда и ратного ремесла.
— И чем ты до сих пор зарабатывал на жизнь? — спросил граф.
— Воровством.
Судя по улыбке Мигуна, это могло быть шуткой, но его прищуренные глаза подтверждали, что новоиспеченный советник говорит правду.
— А как же я? — простодушно спросил недоумевающий Борк.
— Разве ты не слышал? — удивился Мигун. — Тебе надлежит быть могучей правой рукой короля.
— Но я ни разу не видел короля.
— Так взирай на него! — с пафосом ответил Мигун. — Вот твой король.
— Какой же он король? — снова не понял Борк. — Он всего лишь граф.
Эти слова глубоко задели графа. «Всего лишь граф». Ничего, это дело поправимое.
— Ты прав, Борк, — стараясь не раздражаться, ответил он. — Сегодня я всего лишь граф. Но кто знает, что принесет завтрашний день? Речь сейчас не об этом. Ты ведь помнишь, что я обещал посвятить тебя в рыцари? Теперь ты должен поклясться, что будешь всегда и во всем верен мне и беспрекословно исполнишь любое мое повеление. Согласен?
— Конечно, согласен! — обрадовался Борк. — Спасибо, ваше сиятельство.
Он встал и крикнул во весь голос, обращаясь к своим новым друзьям и соратникам:
— Господин граф посвятил меня в рыцари!
Ему ответили приветственные возгласы, рукоплескания и топот ног.
— Но самое главное — теперь я могу просить руки Брунгильды!
На сей раз рукоплесканий не было, раздался только тревожный шепот. Если этого деревенщину сделали рыцарем, он на законных основаниях мог добиваться руки Брунгильды. В это с трудом верилось, но такова графская воля.
Графа тоже не привели в восторг слова Борка. Но что он мог поделать? Нельзя же взять слово назад, тогда он будет опозорен в глазах собственных рыцарей. Граф начал было длинную витиеватую речь о том, что его-де неправильно поняли, но быстро умолк. Борк выжидающе глядел на него, ожидая, когда тот подтвердит свое обещание.
