Геннадий Ищенко - Приемыш (СИ)
— А ты ничего, красивая. Как зовут и сколько лет?
— Зовут Ириной, лет чуть больше четырнадцати.
— Врешь, — не поверила девушка. — Я бы сказала, что ты моего возраста, а мне через пару месяцев уже семнадцать. Ты порченная?
— Я не поняла, — ответила Ира. — Как это порченная?
— Деревня! — под общий смех девчонок констатировала девушка. — Спрошу по–другому. Мужчины у тебя были?
— А почему это тебя так интересует?
— Значит, были, — сделала вывод девушка. — А почему интересовалась, поймешь потом. Меня Галиной зовут, я здесь вроде как старшая.
Первое знакомство состоялось, и вслед за Галей ее обступили остальные девочки. Посыпались вопросы.
— Ты сама‑то откуда?
— Местная я, здесь родилась.
— А родственники живы?
— Мать жива, сидит в тюрьме. И тетя есть.
— А почему тетка не забрала?
— У нее большая семья и маленькая квартира. Да и дети — одни мальчишки. Они там сами друг у друга ходят на головах. Да и живут бедно.
— Значит, денег подбрасывать не будут, — сделала вывод одна из девчонок.
Общий интерес к новенькой немного снизился.
— Ты какой класс окончила? — спросила девчонка лет тринадцати.
— Шестой.
— Здорово! — обрадовалась она. — Я тоже шестой. Значит, будем ходить в школу в один класс. У нас с тобой и кровати рядом. Давай дружить? Меня Олей зовут.
— Давай. Слушай, а чего это Галина спрашивала насчет мужиков? И так разочаровалась, узнав что мне только четырнадцать?
— А у нее свой интерес, — пояснила Оля. — У нее все девчонки старше пятнадцати покупают презервативы. Им самим в аптеке никто не отпустит, она и пользуется. Конечно, цена у нее выше.
— А зачем им презервативы? — не поняла Ира.
— Ты что, тупая? — удивилась Оля. — Будешь бегать к парням без них — живо подзалетишь. А оно тебе нужно?
— Мне и ваши парни не нужны!
— Точно дурочка! Отказываться от такого!
— Так ты тоже бегаешь?
— Мне нельзя. Горыныч сказал, что если заметит за этим делом кого‑нибудь младше пятнадцати, или кто‑нибудь из нас умудрится подзалететь, он нам здесь живо устроит женский монастырь! Вот те, кто постарше, за нами и следят.
«И куда я попала? — подумала Ира. — И ведь майор еще выбрал не самый худший детдом. Надо будет ему как‑нибудь в кабинет подбросить золота. Единственный по–настоящему порядочный человек, из тех, с кем я там общалась. Остальных интересуют только они сами».
— Слушай, Оля, — обратилась она к соседке. — Ну их этих мальчишек. Ты мне лучше скажи, у вас никто из воспитателей не знает английский язык?
— Горыныч знает, а зачем тебе?
— А кто этот ваш Горыныч?
— Это старший воспитатель. Его так все прозвали за внешний вид и свирепость.
— Что такой страшный? — не поверила Ира.
— Сама увидишь. Он завтра с утра обязательно захочет на тебя посмотреть.
До самого ужина она знакомилась с девчонками и болтала с ними на разные темы. Ире пересказали сюжет просмотренного фильма, и ей вдруг ужасно захотелось сходить в кино, посмотреть хоть что‑нибудь. До своего похода на Землю она из‑за занятий магией как‑то не слишком страдала от отсутствия книг и кино, а тут почувствовала, как многого была лишена. Даже нельзя было послушать нормальную музыку. То, что играли в том мире, слушать не тянуло.
«Если я там застряну надолго, эту проблему нужно будет как‑то решать, — подумала она. — А как ее решишь без электричества?»
Ужинали в большой столовой. Вначале запустили девочек, а когда они закончили и потянулись из столовой, туда зашла первая, самая младшая группа мальчишек.
— Готовься, — сказала Оля, с которой они, убрав в моечную посуду, шли на свою половину. — Уже сегодня эта мелкота всем раззвонит, что у нас появилась новенькая. А если кто из наших побежит сегодня к парням, они о тебе еще дополнительно наболтают. Парни постарше стойку точно сделают. Это девчонки у нас думают головой, а парни тем, что болтается между ногами!
— Начхать, — ответила Ира. — У меня им ничего не обломится.
— Посмотрим, — ответила Оля. — Ты почитать не хочешь? У меня под подушкой лежит «Квентин Дорвард». Успела взять в библиотеке как раз перед отпуском заведующей. Если хочешь, почитай.
Книгу она с интересом читала до самого отбоя. В десять часов ночная няня выключила свет. Их группа лежала тихо, лишь в дальнем углу шушукались две девчонки, а младшие за стеной еще долго не могли угомониться. Немного полежав, она приказала себе заснуть и очень хорошо отоспалась. Всех разбудили в семь часов утра. Ира заправила кровать, оделась, сходила умыться и почистить зубы и до завтрака уселась читать книгу. Когда шли на завтрак возле столовой почему‑то стояла толпа парней постарше. Ира заглянула в головы некоторым из них, и ей стало противно. Объектом их утреннего интереса была она сама. Кто‑то из ребят хотел ее задержать для знакомства и разговора, но она стряхнула руку со своего плеча и прошла в столовую.
Когда они шли обратно, у столовой толпились только младшие, возле которых стоял огромный мужчина с грубыми чертами лица. Усы и борода срослись у него в единое целое, прикрывая всю нижнюю часть лица.
— Горыныч! — шепнула Ольга.
— Волкова? — низким голосом спросил воспитатель. — Давай пройдем в учебную часть, нам нужно поговорить.
В комнате, куда он завел Иру, никого, кроме них, не было.
— Садись, Волкова! — показал он ей рукой на стул. — И слушай меня внимательно. Я смотрел твою анкету, согласно которой тебе еще только четырнадцать. Местные порядки знаешь?
— Знаю. А почему вы такое допускаете?
— Не одобряешь, значит, — невесело усмехнулся он. — Я тоже не одобряю. А что прикажешь делать? Пробовали запрещать вообще, получается еще хуже. За год три аборта. И у одной из этих дур после него уже никогда не будет детей. Причем из парней этим занимаются самые… — он не нашел для их характеристики приличного слова и продолжил. — Остаются на ночь в столовой, уединяются в бытовках, лазают по карнизам, один вообще сорвался на хрен. При попытках воспрепятствовать угрожают воспитателям. А у нас, кроме меня, одни женщины. И убрать я этих мерзавцев не могу, тем более применить силу. Да если бы они одни. Если бы имело место насилие, я бы ни на что не посмотрел, вбил бы их в землю по самое причинное место. Так ведь нет, сами бегают! Распробовали, где сладкое и сами липнут к парням. Вот что бы ты вся из себя такая правильная мне посоветовала делать в такой ситуации?
— Неужели так везде?
— Ну почему же везде. Где‑то этого почти нет совсем, а где‑то еще гораздо хуже. Ты поняла, к чему у нас с тобой весь этот разговор?
