Юлия Фирсанова - Возвращение
– А что ж раньше из королевства не дернул, мучеником стать захотелось? – полюбопытствовала я.
– Сперва надеялся, одумается толстяк, поймет, нужен я ему, Ланцу нужен. Раньше он самолюбию над рассудком верх брать не давал. Думал, сообразит, что охота за Щеглом из него посмешище для всего королевства сделала. Когда вызвал меня к себе, с надеждой шел, а вышло иначе: опоили меня, скрутили, сюда бросили, а завтра – так и вовсе казнят. Вот и выходит, права ты была, магева, не той дорогой я шел, не тому служил, хоть всегда иначе считал. А теперь уж поздно на другую ступать.
– Ну «Пока живу – надеюсь!» – пожала я плечами. – Не спеши себя хоронить, Кейсар. Скажи лучше, жить хочешь?
– Хочу, магева, – жадно кивнул Дерг и задумчиво спросил: – А что, неужто ты не с последней трапезой к приговоренному пришла? Бежать предлагаешь?
– Фи! Ну что вы все заладили с Кугмаром, точно попугаи: побег, побег. Это неправильный ход! Если ты сбежишь, пострадают невиновные люди, да вдобавок докажешь старому козлу Клементарию, что он прав, все вокруг предатели, а он непорочный и в белом, – убежденно возмутилась я. – Пролетариат, ну народ то есть, веры в справедливость лишишь.
– Да уж, народ-то небось дня три пить-гулять будет, мою смерть празднуя. Не слишком-то меня любят в Ланце, магева, – цинично отметил Дерг, а вот с другими доводами спорить не стал.
– А тебе сладким для всех быть и не положено было, – сердито съязвила я. – Только хоть отвары лекарственные редко на вкус приятны, а без них копыта откинуть недолго. Чуют это люди, Кейсар. Так что радости особой по поводу твоей скорой кончины на улицах не видно.
– Тогда что же ты предлагаешь, магева? – удивился Кейсар, на мгновение застыв с пирожком в руке.
– Ты жуй, жуй! Увидишь! – торжественно пообещала я. – И не думай о смерти, не позволю я тебя казнить! Сейчас защиту магическую во избежание непредвиденных ситуаций наложу, а завтра мы такое представление закатим для плахи с оркестром! Весь Ланц в целом и Клементарий персонально его надолго запомнят, слово даю!
– Как в Мидане и Патере? – Насмешливый интерес в голосе Дерга окончательно прогнал обреченность и мрачный настрой.
– Все-то ты, сыскарь, знаешь, череп не жмет? – беззастенчиво дернув подходящую фразу из любимого фильма, ухмыльнулась я довольно и легонько ткнула мужчину пальцем в отощавшую грудь. А чего бы не радоваться? Стыдиться совершенного в этих двух городах я не собиралась и ни о чем не жалела.
– Не жмет, магева, – почти весело рассмеялся Кейсар. – Только я ж теперь глаз не сомкну, все гадать буду, чего ты задумала.
– Пусть это будет сюрпризом! – подмигнула сыщику.
Потратив на ворожбу и кое-какие объяснения сыскарю еще десяток минут, вышла из камеры в сопровождении пса, который, как успела выяснить напоследок, носил говорящую кличку Цап.
– Я закончила. Спасибо за предоставленную возможность пообщаться с узником, – поблагодарила Кугмара, запирающего дверь, и, пока он от беспокойства собственный носовой платок не сжевал, пригласила: – Приходи завтра на площадь, не пожалеешь!
Гиз только языком недовольно цокнул, наверное, что-то нехорошее обо мне и о завтрашнем мероприятии подумал. Зато начальник тюрьмы духом заметно воспрянул, даже приосанился, став почти импозантным. А пока Кугмар с засовами возился (запереть их оказалось потруднее, чем отпереть), быстренько накорябала на стенке несмываемым маркером четыре руны: три переплетенные между собой ансуз, тейваз, йер и заключительную – ингус. Я взывала к воздуху, замыкая его движение в бесконечный цикл. Темно-синяя краска вспыхнула светло-голубым, серым, золотистым и охристым. Повеяло теплым ветерком. Задуманная мною система вентиляции включилась в работу.
– Ну вот, теперь в этом заведении никто не задохнется, если, конечно, подушкой не душить, и не замерзнет вусмерть, – удовлетворенно констатировала я, пряча маркер в сумочку.
С заклинанием очень удачно получилось: кроме планируемого ветерка я еще и обогрев включила, думаю, мое подспудное желание не зябнуть помогло. Об этом маленьком внеплановом изменении сообщать не собиралась, не хотелось выслушивать очередную порцию ехидных нотаций от подрядившегося в наставники Гиза.
– Так ведь за это плату не оговаривали, – забеспокоился «Паваротти».
– Я разве денег требую? – фыркнула тихо. – Не волнуйся, для себя колдовала.
– Оса, он должен оплатить магическую услугу, таков закон, – напомнил киллер, наверное более меня осведомленный Тэдра Номус о здешних правилах.
– Ну ладно-ладно, вот мое условие: в свободное от службы время попробуй научиться петь, если будет охота, – торжественно велела я и первая направилась по коридору, Фаль заливисто захихикал.
– Петь? Мне петь? – озадаченно бормотал идущий сзади Кугмар пару минут, пока не решил: – А что, попробую, коль воля твоя такова!
Бдящий за спокойствием лично проводил нас до самого выхода, громогласно, дабы слышал каждый, поблагодарил за изгнание зловредных призраков и за воздушное заклятие. Опять же напоказ стражникам хитрый толстяк умудрился-таки вручить мне, а точнее, Гизу, чтобы я, чего доброго, не ответила отказом, горсть серебра, практически ополовинив упитанный поясной кошель. Телохранитель молча убрал деньги, одарил меня насмешливой улыбкой и пошел рядом, провожая в трактир. Почетно трястись в карете-парилке я отказалась наотрез. Эшафот плотники уже успели закончить и теперь сооружали что-то типа подиума и помостов для зрителей грядущего представления.
– Ты так не любишь принимать деньги за работу, – задумчиво заметил Гиз, полуспрашивая, полуконстатируя.
– Оса истинная магева! – гордо встрял Фаль, будто воспитал меня лично в своем коллективе. А ведь и впрямь воспитал!
– Какая же это работа, когда от всей души развлекаюсь, неприлично за удовольствие плату брать, это мне бы следовало приплачивать, – ответила точно так, как чувствовала. – Тем более что сейчас у нас монет и побрякушек, которые в любой момент в звонкую денежку превратить можно, больше чем достаточно. Мало будет, еще заработаем. Не боись, убивец, вам с Кейром на жалованье и Фалю на сласти всегда хватит. Кстати, дружок, ты не мучайся, лети кушать, скажешь друзьям, что мы уже возвращаемся.
– Да? Тогда я вперед! – Гастрономический характер беседы истощил отнюдь не бездонное терпение маленького сильфа, он сорвался с моего плеча и понесся в «Плаху».
– Ну вот, завершился мой первый официальный визит в тюрьму. Какой он у тебя по счету был, даже спрашивать не буду, все равно не скажешь, великий конспиратор! Ой, – внезапно вспомнила, – на мне же до сих пор твоя рубашка! Сейчас верну! – Я стянула одежду через голову и протянула Гизу. – Только ее придется стирать, она теперь мною пахнет!
