Не потревожим зла - Фрейм Соня

«Как же я могу дать тебе умереть? Как мир привыкнет, ты ведь — звездочка для них, Янсен. А я как привыкну? Тебе нужно жить, что бы ты ни говорил».

Нужно было вернуться к зеркалам, и как можно скорее. Никакой Анри с телохранителями не должен сейчас вмешиваться. В голове началась отчаянная чехарда мыслей в попытке просчитать верную комбинацию. Зеркало-транзит разбито, но есть еще три. Самое сильное из них по-прежнему цело. Необязательно, чтобы все зеркала участвовали в открытии моста между живыми и мертвыми.

«Что, если дело в этом колесе? Я вижу его уже даже во сне. Оно крутится как проклятое и мелет, мелет эти чертовы кости. В него попадут все, но надо найти способ его остановить…»

Ей нужно только время, еще чуть-чуть…

Она поднялась и побежала по пустынной алле назад, молясь про себя, чтобы это недоразумение к ее приходу разрешилось. Прошло около получаса, но, к ее удивлению, машины продюсера перед крыльцом уже не было, очевидно, ее загнали в гараж. Или — надеялась она — Люк выставил его с семейством к черту. Амбалов тоже не наблюдалось. Ворота снова свободно открывались, как и в ее первый визит, и она со всех ног помчалась к парадной двери.

Та оказалась не заперта, хотя обычно Люк закрывал ее на все обороты, чтобы фанатки вдруг не вломились.

Эта беспечность не в его духе.

Комнаты наполнились звуками хлопающих дверей и эхом ее шагов. За эти минуты могло произойти что угодно. Сердце тяжело стучало, а в животе от страха все стянулось.

— Люк! — крикнула Алиса.

Он не ответил. Фикус Анри уже исчез. Она заглянула в спальню, на кухню… Зал с «ямахой» также пустовал. Нежилая атмосфера стала более отчетливой.

Пальцы свело от напряжения.

Только обойдя все комнаты, Алиса вспомнила про кабинет в самой дальней части дома. Обычно Люк им не пользовался, но упоминал, что иногда там работал Анри, периодически занимавшийся своими делами у него дома.

Сюда она вошла впервые. Это было темное помещение, отделанное деревянными панелями. У окна стоял стол, заваленный бумагами, на котором мигал экраном включенный компьютер. Увиденное обнадеживало.

Неловко повернувшись, она нечаянно смахнула со стола какую-то папку, и на пол полетели ее письма.

Единственная тайна, о которой они так и не говорили…

— Чертов Янсен, куда ты делся? — выдохнула она, подбирая конверты.

— Да тут я.

Алиса вздрогнула и увидела босые ноги. Люк, как обычно, появился будто из ниоткуда. Засунув руки в карманы, он с равнодушием смотрел, как она ползает по полу со своими письмами.

— Материализация?

— Я был в подсобке. — Он неопределенно махнул рукой в сторону неприметной двери в дальнем углу комнаты. — Алиса, без обид, но я решил, что ты должна уйти.

Она поднялась, и их глаза встретились.

— Как тебе мои письма?

— Как ненаписанный роман о девушке и смерти.

Они невесело улыбнулись, понимая, что с этими словами какая-то часть их странных отношений наконец-то признана.

Люк безучастно смотрел на нее незнакомым, потухшим взглядом. Когда он обнаружил, что Анри ее выставил, то прогнал его самого. После накатило абсолютное равнодушие ко всему, что произойдет в следующий момент. Он даже обрадовался, что ее нет. Раньше ему не хотелось, чтобы она знала о его болезни, теперь же еще меньше — чтобы она видела сам момент его смерти.

Но Алиса опять все испортила.

— Я найду выход. Положись на меня, — сказала она, заглядывая ему в глаза. — Я уже близка… к чему-то.

— По правде говоря, мне страшно надоели твои судорожные попытки облапошить смерть. Я очень устал. Пожалуйста, иди домой. Извини за Анри. Возьми, конечно, свои вещи, и закончим.

Повисла тишина. Люк был сосредоточен.

— Ты серьезно? — коротко спросила Алиса.

— Ты… слишком много на себя берешь. Прекрати, просто… прекрати уже это все, — отчеканил он вдруг с непонятной злостью.

Ее молчание вдруг углубилось. А Люк поразмышлял и добавил:

— Зеркало разбито. Ничего не вышло. Мне больше не нужна твоя помощь с ними. Я даже рад, что его грохнули. Все это как-то… затянулось.

— Ты надеялся на них, — тихо возразила Алиса. — Отнекивался, ерничал, делал вид, что тебе все равно, но, когда увидел осколки, я поняла по твоим глазам, что́ это для тебя значило.

— Ну, проанализируй меня еще. И скажи снова, что я жалкий трус.

— Я этого не говорила.

— Значит, я это сказал только что. — Он поморщился, как от головной боли. — Мне все равно, что я умру. Осталось только закончить финальную обработку песен с ребятами, и все. Я собой доволен. Музыка была для меня всем. Больше мне ничего не надо. Я уверен, что ты дальше как-нибудь справишься без меня.

У Люка всегда была только одна истинная любовь — музыка. Именно его ерничанье с потрохами выдавало правду. Она уставилась слегка покрасневшими от напряжения глазами, совершенно не готовая к тому, чтобы выполнить его просьбу и уйти.

На его губах продолжала бродить едкая усмешка.

— Я-то справлюсь. Мне действительно не привыкать, — наконец, взвесив все, ответила она. — Но ты боишься смерти, как и любой человек, настолько, что ведешь себя как придурок.

Внезапно и он стал невероятно спокойным.

— Вот и хорошо, что ты справишься.

Алиса яростно глядела на его застывший на свету профиль и отрешенные глаза. Молчание затягивалось, и она не представляла, что делать дальше. Люк улыбнулся ей чуть иначе, мягко, обезоруживающе. В отчаянии она смотрела, как его прошивают лучи садящегося солнца. Он казался прозрачным.

Дуновение ветра — и его не будет.

Алиса почувствовала легкое покалывание в пальцах. Что-то грядет…

— Не знаю, сколько осталось — день или месяц, — но я хочу умереть один, — жестко сказал он, глядя ей глаза. — Уходи, Алиса.

Она оставалась стоять, словно ноги отнялись.

— Ты же помнишь, где дверь? Все, проваливай, — прошипел в бессилии он.

— Как скажешь.

С этими словами она действительно ушла. За спиной слышался его захлебывающийся кашель.

Люк присел на пол, закурил, а затем вдавил смолящую сигарету в половицу. Слышалось тиканье часов на стене.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Он зарылся пальцами в спутанные грязные волосы. Веки опустились.

«Может, уже сейчас?»

— Нет, Люк.

Чей-то голос, такой знакомый…

Он поднял голову и уставился на того, кто стоял перед ним. Откуда взялся этот высокий статный мужчина с седыми волосами и разноцветными глазами? У него галлюцинации…

Ему видится Дэвид Боуи. Вот это да!

— Люк, слушай меня очень внимательно.

Лицо Дэвида вдруг приблизилось пугающе быстро, и он даже не понял, когда тот успел склониться над ним. Такой внимательный, пронизывающий взгляд, внутри которого горит напряженная светлая точка, как далекая звезда…

— Ты не умрешь. Есть один способ.

Сухие ладони Дэвида коснулись его вялых рук.

— Просто не заканчивай свой альбом. Никогда.

— Что?

Этого не могло быть на самом деле.

— Я дал тебе время и силы, чтобы ты смог сочинять музыку. Почему, как думаешь, ты еще жив? Почему, несмотря на симптомы умирания, еще на ногах? Это музыка. В ней — сила. В ней была и моя сила. Мы договорились со смертью, что я позволю тебе закончить твое лучшее творение. Но в этом и трюк.

Что? Договорились с… кем?

Дэвид фактически врос в него, и на миг Люку показалось, что они — один человек.

— Если не завершишь его, то будешь жить… вечно. Музыка ведь не должна заканчиваться.

И ему подмигнули темным глазом. Люк растерянно смотрел на свою самую удивительную галлюцинацию.

— Я говорил с тобой через Алису. Той ночью в ней был я. Она — особенная девушка. У нее хорошие отношения с мертвыми. Я пытался использовать ее как рупор, но не очень удачно. — Дэвид усмехнулся с искрой извинения. — Только напугал тебя. Сейчас ты очень близок к концу, поэтому мы можем видеть друг друга. Сделай, как я говорю. Обмани смерть. Его еще никто не проводил. Мы будем первыми.