Последний ученик магистра - Корж Сергей
– Ваша милость! Вот, как обещал, сродственники мои, вот он – плотник, а вот этот мебель делает.
– Значит, так, мастера, пока ваш родич делает ремонт, ты сработаешь мне окна и двери, да не абы какие, а такие, как я тебе нарисую, а ты мебель, но тоже по моим рисункам. Окна должны быть готовы к моменту, когда ваш родич начнет штукатурить стену с проемами, то есть дня через четыре, пять. Ну а мебель должна быть готова к концу ремонта. Какие вопросы?
– Так где увидеть эти рисунки, ваша милость? Сделать недолго, у нас мастерские, подмастерья, дерево сухое, все есть.
– А вот завтра с утра и подходите, каждый из вас получит свои рисунки. Но уже сейчас ты, мастер, можешь снять размеры проемов дверей и окон и начать изготавливать рамы. Имей в виду, что окна должны пропускать как можно больше света, тут его из-за общего перекрытия двора маловато, а мне в салоне нужно хорошее освещение. Какое самое большое оконное стекло вы можете поставить?
– Пол-ара на пол-ара.
– А цветное стекло в столице достать можно?
– Можно, но дорогое оно. Десять серебра ар на ар.
– Его режут из полосы или льют по формам?
– Его привозят из Нанта листами и режут на размеры у них в лавке.
– Значит, посчитаешь, сколько стекла надо будет на окна и двери, поделим на количество цветов, которое у них есть, и закупим листами. Нарезать его на куски невелика хитрость. Если получатся отходы, я знаю, что с ними делать. Теперь ты, – обратился я к мебельщику. – У тебя ведь сохранились какие-нибудь рисунки мебели, которую ты делал на заказ?
– Так оно и есть, ваша милость. Вы скажите, что вам надо; мы на вид, может, и придурковато выглядим, но все же разумение кой-какое имеем.
– Книжные шкафы делал?
– А как же, хоть во всю стену и до потолка вышиной. Фасад полированный, тыл крашеный, дверцы под стекло.
– Видишь эту стену? Вот во всю длину и высотой в твой рост с поднятой рукой, чтобы сам мог достать книгу, не становясь на стул. Ясно?
– Ясно, ваша милость. А стекла простые или цветные?
– Цветные. А под этой стенкой мне нужен прилавок, тоже полированного дерева, но не от стены до стены, а с проходом для продавца. С внутренней стороны он должен иметь полки и дверцы, которые их закрывают. Фасады можно крашеные. Под этой стенкой мне нужны два низких столика и по паре мягких кресел возле них. Цвет всей мебели в этом зале должен быть одним. Теперь в этой комнате: рабочий стол около окна, грубый, но аккуратный, и стул к нему. Два шкафа по обеим сторонам, один с полками для книг, второй для одежды. Сундук в мой рост, с ровной крышкой, здесь будет спать продавец. Дверь в подвал – сплошная, в подвале стол еще проще, чем наверху, стул. Все! Завтра с утра жду с предложениями по заказу и предварительно подсчитанной ценой. Договорились?
– Договорились, ваша милость.
А вот теперь можно и мокко выпить.
Как всегда, его мне подал сам Жиндер. На этот раз он гордо выставил передо мною сахарницу, маленькую ложку, небольшой нож, масло и булочку.
– Браво, Жиндер! Именно так и должно все выглядеть. И сколько теперь стоит этот заказ?
– Для вас, ваша милость, навсегда даром, для остальных – серебряк. Публика к нам ходит не бедная, так что серебряк в самый раз.
– Прошлый раз я обещал тебе рецепт нового десерта.
– Было такое, ваша милость, я весь внимание.
– Это надо показывать, пойдем на кухню. У тебя лед есть?
– Да, ваша милость, у меня есть большой ящик для льда, там я храню молоко, сливки, масло.
– Ну и отлично. Прикажи всем удалиться, останемся только мы с тобой. Это должно быть секретом для других. Сделаем небольшую порцию, для себя и немного на пробу для клиентов, потом я расскажу, как его можно продавать. Наверное, придется делать отдельную кухню для его приготовления.
За разговорами мы и не заметили, как закончили смешивать последние ингредиенты.
– Вот теперь ставь кастрюлю на лед. Часа через четыре будет готово. Подашь мне его на стол по моей просьбе. Запомнил, что и как?
– Запомнил, ваша милость.
– Теперь слушай, вкус ему можно придать любой. Добавишь щепотку баниты (ванили) – получишь банитовый вкус, кофе – кофейный, и так далее. Его можно замораживать шариками, предварительно вставив в шарик палочку. Потом клиент берется пальцами за палочку и ест его маленькими кусочками. В жару такое лакомство будет улетать тоннами. Но для этого надо изготовить ледяные ящики на сотню порций и развозить их по городу. Привез на людное место, выгрузил ящик с лакомством, продал и ждешь повозку, которая собирает ящики. Приехал на кухню, загрузил лед и новую порцию товара, и снова на свое место. Надо приучить людей к месту, где торгуют мороженым, так его назовем. Ящики, само собой, надо ярко раскрасить, разрисовать любимыми детскими куклами, лошадками, ибо основными нашими покупателями будут дети, поэтому и цена должна быть соответствующая. Имей в виду, лед тает, мороженое тоже, медяк ему цена хорошая. С ящика два серебра в день, в год три золота; если у тебя десяток ящиков, то тридцать золота, ну и дальше считай сам, столица большая, проглотит сотню ящиков в день и не заметит.
– Ваша милость! Если дела пойдут именно так, как вы говорите, то я перед Матерью клянусь, что поделю доход надвое, что бы вы там ни говорили!
– Именно так и будет, Жиндер.
Вернулись в зал. Публика, увидев меня, начала передвигать свои столики поближе к моему, усаживаясь амфитеатром вокруг.
– Жиндер, прикажи подать мне бутылку «Графского», рюмку и пошли за моим сатуром.
Пока бегали за инструментом, я налил себе рюмку, выпил и сказал:
– Сегодня, друзья мои, я хочу рассказать вам историю о двух влюбленных. История придумана не мною, автор мне неизвестен, ее я услышал в какой-то харчевне у бродячего музыканта. Мне, конечно, пришлось ее доработать, чтобы вам было понятно, о чем речь (ну хотя бы перевести с русского). Произошла она не в нашем королевстве и даже не в соседнем, но случилась на самом деле. Итак, слушайте…
Я проиграл вступление, отложил сатур в сторону, встал и, глядя в зал, нашел там пару глаз, которые внимали мне, и начал читать повесть их обладательнице.
– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…
Временами я снова брал в руки сатур, и музыка заменяла слова. Зал затаив дыхание внимал мне. Казалось, люди перестали дышать. Я декламировал повесть на разные голоса – то робкая Джульета обращалась к Ромео, то Ромео отвечал на вызов брата своей возлюбленной. Но вот смолкли последние слова, прозвучали последние аккорды. Тишина. Я опустился на стул, налил себе еще рюмку, и звук льющегося вина как будто разбудил моих слушателей. Наваждение спало, народ бросился к сцене, я жестом остановил их, указав на сатур и на зал, дал понять, что концерт только начался. Зеленоглазая слушательница оказалась недалеко от меня, и я обратился к ней:
– Не соблаговолит ли прекрасная фея скрасить вечер поэту и музыканту своим присутствием?
– Почему бы и нет, однако я не одна, с подругой, вам не помешает еще одна девушка за столом?
– Матери ради! Как я должен обращаться к вам?
– Ванесса Ирида Нант.
– А имя вашей подруги?
– Она, если захочет, сама вам представится.
– Тогда зовите ее за стол. Разрешите вас угостить «Феей ночи»?
– Сделайте одолжение.
Ирида сходила в зал и привела свою подругу. Лицо девушки скрывала довольно густая кисея.
«Тайны… Интересно, какие могут здесь быть тайны? Ну, возможно, дефект лица», – предположил я мысленно.
– Угощайтесь, – сказал я, когда принесли заказ. – Может, ванессы желают чего-либо покрепче? Бокал вина, например, или глоток ликера?
– Нам не пристало пить с незнакомыми мужчинами, родители запрещают.
Ага, запрещают. Таким юным и аппетитным, с маленькими соблазнительными пупырышками спереди и побольше сзади… Все это я, конечно, комментировал про себя, но за свои глаза я ответственности не нес, а они выдали меня с головой.
– И нечего так поедать нас взглядом, Сьерж, вы обещали продолжение концерта.
