Юлиана Суренова - Дорогой сновидений
— Говори, не бойся, — рассмеялась Кигаль, с любопытством поглядывая на рыжего волка. — Чего тебе бояться, ведь ты под защитой своего хозяина, который, как я вижу, не собирается давать тебя в обиду. Так что же было такого особенного в моем ответе?
"То, чего в нем не было. Знаешь, что я ожидал услышать?"
— Нет.
"Одну короткую фразу: "Не твое собачье дело." Кто я такой, чтобы спрашивать тебя о твоих планах? Кто я такой, чтобы задавать богине вопрос, на который та вряд ли захочет ответить даже равному себе?"
— Не знаю, я не задумывалась… — с ее губ сорвался смешок. Она вовсе не была ни разозлена, ни раздосадована. Немного удивлена — да. И еще. Ей было забавно вдруг взглянуть на себя, ту, которая стояла тенью за спиной, иными глазами. Ей даже удалось рассмеяться в глаза своему прошлому и те воспоминания, что обычно причиняли боль, обрели, наконец, покой.
"Значит, ты не сердишься на меня?"
— Нет. Охотник, ответь и мне на один вопрос…
"Если смогу, богиня".
— Зачем ты спрашивал меня, если не ради ответа?
"Хотел проверить, достаточно ли ты изменилась, чтобы помочь Шамашу на том пути, который ему предстоит пройти".
— Ты мудр, золотой волк, — Кигаль с уважением взглянула на зверя, — и достоин того, чтобы быть его помощником.
"Да, я умен. Настолько, что понимаю: не мне отвечать на вопросы, которые задает хозяин. Я — лишь страж его безопасности. Ему нужен еще и советник. Ты ведь станешь им?"
— Конечно.
— Хватит! — колдун протестующе поднял руки, прерывая их разговор. — Вы ведете себя так, словно я — центр мироздания!
— Возможно, так оно и есть, — взглянув на него, чуть слышно проговорила Кигаль. Видя, что Шамаш собирается возразить, она остановила его. — Не надо, ничего не говори. Твое право преуменьшать свою роль во всех уже свершившихся и еще предстоящих событиях. Но если это так, значит и нам позволено преувеличивать то, что ты делаешь… Однако, мы вновь заговорились. А, между тем, если мы и дальше будем продолжать ползти как черви, то доберемся до зеркала Намтара веков эдак через пять, никак не раньше…
Хан фыркнул, оценив шутку, в то время, как колдун лишь озадаченно глянул на нее, не понимая.
"Не обращай внимание, — пасть волка приоткрылась, губы растянулись в широкой улыбке. — У него нет чувства юмора".
— Нет чувства юмора?! - богиня всплеснула руками. — Бедненький! Как же ты живешь без него!
— В моем мире наделенным даром было не до веселья, — эта странная жалость задела Шамаша, заставила его почувствовать себя не в своей повозке. — Да и сейчас, — он огляделся вокруг, — вряд ли время для шуток.
— Ты не прав, — качнула головой Кигаль. — Шутке везде есть место. Даже на пороге смерти. Без нее трудно жить и страшно умирать. Поверь мне, я-то знаю.
Глава 8
— Прошло уже десять дней. Десять! — Лина вся извелась. У нее больше не осталось ни сил, ни слез. Глаза поблекли, словно женщина выплакала их до самого дна, в волосах нитями паутины легла седина, лоб пересекли глубокие морщины. И вообще, глядя на нее могло показаться, что минуло не десять дней, а десять лет, так сильно она постарела.
Женщина с трудом стояла на ногах и если бы не муж, поддерживавший ее за локоть и внимательно следивший за каждым неуверенным, нетвердым движением, давно бы упала.
— Постарайся не думать об этом, — Лигрен и сам понимал, что дает совет, которому невозможно следовать. Но что еще он мог? Лекарь не понимал причину этого сна, он уже начал сомневаться, а спят ли дети вообще или, может быть, их разум и душа уже перенеслись в иные миры и не желают возвращаться.
— Лина, ты убиваешь себя этими мыслями, — качнул головой Евсей.
— Скажи это лучше своему брату! Вот уж кто действительно извелся, — прошептал Лис.
Собственно, обоим помощникам следовало подумать об отдыхе, готовясь к своим дозорам. Но им было не до сна.
Сон…
— Ну почему госпожа Айя так жестока! — уткнувшись в плечо мужа, всхлипнула Лина. — Я же просила Ее: "Забери у меня все, что пожелаешь, только проведи в тот сон, который держит моих мальчиков!" Разве я прошу так о многом? Почему же Она безразлична ко всем мольбам!
— Богиня тут ни при чем, — глядя в сторону, на бескрайние снега пустыни, горевшие алым огнем под усталыми лучами закатного солнца, промолвил шедший с ними рядом Евсей.
— С чего такая уверенность?
— Брат говорил с Шамашем. Как раз перед тем, как Он ушел… — ему не нужно было больше ничего объяснять. Все поняли и так.
Никто из собеседников ни на миг не усомнился в истинности слов бога солнца. Но все же… Это странное чувство в груди… Грусть? Боль? Или, может быть, страх? Почему оно разгорались в сердце с каждым мигом все сильнее и сильнее?
— Жаль, что Его сейчас нет с нами, — прошептала Лина. — Когда Он рядом, все иначе… "Никакая беда не страшна тем, кто идет по тропе бога солнца"…
— Он ушел, потому что у Него было дело, — с укором взглянув на женщину, проговорил лекарь, — ведь Его заботам вверена вся земля и небо, а не один наш караван — ничтожнейший среди всего остального…
— Я знаю, Лигрен, и, все же… Его нет рядом… И дети спят, не просыпаясь уже десять дней…
— Господин не ушел бы, если б полагал, что им что-то угрожает.
— Может быть… — Евсей задумчиво взглянул на Лигрена.
— Что?
— В караване ведь есть снотворные средства…
— Да, — Лигрен поднял удивленный взгляд на караванщика. Ему-то казалось, что вся проблема как раз в слишком крепком сне, во всяком случае уж никак не в бессоннице. — Если тебе нужно… — начал он, но караванщик остановил его.
— Нет. Я имел в виду другое. Что это? Объясни.
— Ну, — все еще не понимая, к чему эти вопросы, он стал отвечать на них, просто чтобы какими-то словами заполнить душившую мучительными раздумьями тишину. — В основном травы. Они помогают при нервных расстройствах. И бессоннице, конечно.
— Они могут стать причиной столь долгого сна?
Лекарь несколько мгновений смотрел на Евсея, не решаясь даже моргнуть, словно вот-вот должно было случиться нечто, способное перевернуть все мироздание, а затем в его голове вдруг что-то щелкнуло. С губ сорвался вздох, рот открылся от удивления. Он и не предполагал, что ответ мог быть так близко.
— Ты думаешь, что детишки по ошибке выпили какое-то снотворное? — Это могло произойти… А понятные, земные, и не важно, что куда более реальные опасности, воспринимались много спокойнее страхов, от которых веяло загадочным духом божественности, который, сковывая человека, заставлял его чувствовать себя совершенно беспомощным. Однако… — Нет, — он с сожалением качнул головой. — Ни один даже самый крепкий травяной отвар не смог бы вызвать столь долгий и беспробудный сон… — и тут он вспомнил: — Разве что…
