Дмитрий Таланов - Раксис
У ворота, поднимающего мост, стоял молодой мужчина в кожаном фартуке ниже колен, по виду кузнец. Еще пятеро, в военной форме, разговаривали у ступеней, ведущих к главному входу. Рядом стояли оседланные лошади. Лошадей было шесть, то есть солдаты ждали кого-то.
Габриэль остановилась. Она приветливо помахала кузнецу, который чинил ворот, и стала быстро говорить что-то мальчику. Тот сделал вид, что внимательно ее слушает, а сам то и дело косил глазами по сторонам, пытаясь сообразить, что это за место, где он оказался волею судеб.
Под конец в голосе девчонки появились вопросительные нотки. Мальчик дернул плечом и показал себе на уши. На лице Габриэль отразилась радость. Заглядывая ему в глаза, она стала говорить еще быстрее, время от времени взмахивая руками. И тут он услышал знакомое слово. Уцепившись за него, он сложил в уме фразу и сказал, прервав девчонку:
— Я знаю латинский.
Она сразу замолчала, округлив глаза. Потом, подбирая слова, спросила:
— Правда, знаешь?
Мальчик кивнул, и Габриэль скорчила огорченную гримасу.
— Тогда я проспорила, — вздохнула она. — А на латинском я говорить не люблю, скучный он. И зачем его только учат? — Снова оживляясь, она сказала: — Меня Габриэль зовут, а тебя?
— Филь, — ответил мальчик.
Девчонка рассмеялась, захлопав в ладоши:
— Ой, какое имя забавное!
— И совсем не забавное, — нахмурился он. — Отец такое дал.
Он потупился, вспомнив, что отца у него больше нет.
— А кто твой отец? — быстро спросила Габриэль, глядя на него с любопытством.
Филь сказал нехотя:
— Торговец. Товарами торгует со всего мира. — Засопев, он отвернулся, не желая выказывать слабость. — Это была прогулка. Просто прогулка. А потом налетел шторм…
Габриэль легонько коснулась его руки.
— То есть там все погибли, да? — спросила она с искренним сочувствием. — И мама твоя тоже?
— Мама умерла, когда родила меня, — пробормотал Филь.
Габриэль сказала печально:
— Ужас какой, так ты теперь сирота! — Она вздохнула и опять коснулась его руки. — Слушай, а хочешь, я тебе лося покажу? Он живет в лесу и иногда появляется на поляне. Правда, папа перед отъездом хотел с тобой поговорить, но мы успеем!
Она потянула его к подвесному мосту, Филь безропотно направился за ней.
— Лося? — удивленно спросил он. — Я никогда не видел лося. А далеко это?
— Нет, совсем близко, сразу за мостом! — воскликнула Габриэль, сделав книксен, когда они проходили мимо кузнеца. — Он у нас почти домашний, его никто не трогает, даже собаки. А лосиху убили сердары, тогда же, когда и нашего брата. Папа с тех пор стал мрачный и раздражительный, хотя вообще-то он добрый. Он обязательно поможет тебе, он в Совете важный человек!
По обшитым медью деревянным плахам они прошли мост и спустились к полосе песка, что отделяла их от леса. Филь заметил недалеко двух всадников, двигающихся рысью вдоль берега. Вспомнив, что сказала только что Габриэль, он спросил:
— А кто такие сердары?
Габриэль стрельнула в него глазами.
— Они ужасные злодеи, родители запрещают нам о них говорить, — скороговоркой произнесла она. — И правильно, про них такие страхи рассказывают, что лучше не слушать. А еще из-за них нас в пещеру не пускают — мама говорит, кто войдет туда несколько раз, сам превратится в сердара. А ты видел, как там красиво? Водопад известковый на противоположной стене видел? Иногда он будто светится изнутри, я каждый год хожу смотреть. Пещера открывается на несколько минут три дня подряд раз в году, больше туда никак не попасть. А так жалко!
Они углубились в лес, заросший соснами и кедром, — в их кронах прыгали белки, охотясь за шишками. Чуть дальше оказалась большая поляна, сплошь покрытая высокими желтыми цветами. Сорвав один из них, Габриэль сказала:
— Это иссоп, у нас его пьют, когда кто-нибудь заболеет. Красивый цвет, правда?
— Правда, — согласился Филь. — А что ты проиграла? — спросил он, вспомнив, что говорила она в самом начале.
— Я поспорила с сестрами, что ты немой, — хихикнула Габриэль. — А они говорят, что ты из другого мира и просто не знаешь нашего языка.
— Из какого другого? — удивился Филь.
Со стороны замка пропела труба. Габриэль обернулась в панике.
— Ой, я забыла! Побежали скорей, может, еще успеем!
Бросив цветок, она стрелой понеслась обратно к замку, Филь за ней. Однако, выбежав из леса, они увидели только спины отъезжающей кавалькады. Шесть всадников, по двое в ряд, галопом удалялись от них вдоль кромки прибоя, пока не скрылись из виду за поворотом берега.
Труба пропела опять, уже коротко. Филь перевел взгляд на замок, разглядывая башни с флагами и знакомые очертания горы, вдающейся далеко в море. И вдруг открыл рот. Он готов был поспорить, что гора та самая, к которой он так стремился два дня назад, борясь со штормом. Как и скала с другой стороны бухты, о которую разбился их корабль. Но откуда тогда взялся этот замок? Не могли же его принести сюда и поставить, пока он спал в пещере!
Он изо всех сил зажмурился, давая время пропасть наваждению. А когда снова открыл глаза, вздохнул с облегчением — к его великой радости, это оказался всего лишь сон.
— 16 —
В халате, из-под которого выглядывала ночная рубашка, в комнате стояла мама и, склонив голову, пристально разглядывала что-то в своих ладонях. Сашка прищурился. В пробивающемся сквозь шторы свете уличных фонарей он разглядел свою раковину. Недоумевая, с чего бы мама стала рассматривать ее среди ночи, он спросил, приподнимаясь на локтях:
— Мам, а твоя Камчатка не в Крыму находится?
Голос его в ночной тишине прозвучал до того неожиданно, что мама слегка вздрогнула. Не поднимая головы, она отрешенно произнесла:
— Что ты сказал?
— Я говорю, Камчатка твоя не в Крыму находится? — повторил Сашка.
Он уже собрался спросить про раковину, как мама повернула к нему голову. Ее лицо показалось ему совершенно прозрачным, а глаза — пустыми и безжизненными. Несомненно было, что он ляпнул что-то ужасное.
Растерянный, Сашка пробормотал:
— Помнишь, ты говорила в прошлом году, что видела на Камчатке поляны желтого иссопа?
Он замер на полуслове. По маминому лицу при этих словах прошла судорога, и Сашка только сейчас дал себе труд подумать, что он сказал.
Мама положила раковину на стол, протянула руку и нащупала выключатель. Электрический свет залил комнату. Сашка зажмурился.
— Вставай, — услышал он. — Умывайся и выходи на кухню. Завтракать будем.
— В четыре утра? — взглянув на будильник, возмутился Сашка не очень убедительно. Но мамы в комнате уже не было.
