Дмитрий Казаков - Мера хаоса
Ветер холодил кожу, бросал в лицо пригоршни соленых брызг. Хорст ощущал, как его качает вместе с кораблем, чувствовал прочный, надежный фальшборт под руками, но глаза не открывал. Боялся, что голова вновь закружится, а давно пустой желудок задергается в рвотном спазме.
Шел второй день, как корабль под флагом Ордена выбрался из ловушки в порту Оргирна, и все время после этого Хорст боролся с морской болезнью. Пока – без особого успеха. За спиной послышались шаги и дребезжащий голос, в котором не было и тени сочувствия, проговорил:
– Ну что, как ты?
– Живой, слава Владыке-Порядку, – просипел Хорст.
– А я вот решил тебя проведать, – сообщил Авти, – а то скучно с этими занудами. Молятся сегодня целый день. Как с утра завелись, так и не могут остановиться.
Хорст с некоторым трудом вспомнил, что сегодня Великое Творение – один из главных церковных праздников. Каждому истинно верующему в такой день предписаны пост и покаяние, а для служителей – шесть молебнов вместо обычных трех. Неудивительно, что воины Ордена заняты с самого утра.
– Спасибо за заботу, – Хорст глубоко вздохнул, выпрямился и рискнул открыть глаза.
За фальшбортом простиралось море – пологая серо-зеленая равнина, испещренная катящимися буграми с белой оторочкой. Где-то далеко, там, где вода сходилась с небом, в кудрявые темно-синие облака опускалось ярко-оранжевое солнце.
Тошнота на мгновение вернулась, но тут же исчезла.
– Уже вечер?.. – Из-за болезни Хорст несколько выпал из нормального хода времени.
– Он самый, – кивнул стоящий рядом шут. Он глядел на светило, не щурясь. – Проводить тебя вниз?
– Нет! – Хорст с содроганием вспомнил темное и вонючее помещение, где располагались путешественники. – Скажи лучше… как могут редары Ордена двигаться так быстро? Это же невозможно для человека!
Авти засопел, глянул на приятеля с интересом.
– Почему ты думаешь, что я это знаю? – спросил он.
– Поздно притворяться неосведомленным, – Хоре нашел силы улыбнуться, – ты мне столько про Орден рассказал, что теперь не отвертишься!
– Уел, трахни меня Хаос! – Шут загоготал, и словно в ответ большая волна с шумом врезалась в борт. Корабль вздрогнул. – Для обычного человека, в котором намешано Хаоса и Порядка в разных мерах, это и в само деле невозможно. Но тот, кто получает право на черные одежды, – истинное дитя Порядка, и тело слушается его беспрекословно.
Хорст вспомнил мягкую, неслышную походку редаров Ордена, их странную манеру перемещаться. Даж брат Калти, толстый и неуклюжий на вид, двигался с потрясающей ловкостью.
– Здорово, – заметил Хорст. – Интересно, а вне Ордена подобного можно достичь?
– Вряд ли, – пожал плечами Авти, – по крайней мере я о таком не слышал.
Свистевший в парусах ветер на мгновение смолк, и ушей коснулось пение, доносящееся из-под палубы. Воины Ордена восхваляли Порядок, и голоса их слились в грозный хор. Хорст ощутил, как по спине забегали мурашки.
Он стоял посреди обширного помещения. В узкое окно, забранное решеткой, протискивался тусклый лунный свет. Из полумрака выступали обитые дубовыми панелями стены, высокие потолки, пол под ногами поскрипывал при каждом движении. С потолочной балки свисали колбасы, похожие на чудовищно толстых пиявок, на стене блестели повешенные в ряд сковородки. Хорст силился вспомнить, где он видел все это. Память сопротивлялась и уворачивалась, и все же он помнил, что был здесь и столкнулся с чем-то, чем-то очень… Свеча на столе неожиданно вспыхнула, заставив Хорста вздрогнуть. Ее свет вырвал из мрака фигуру сидящего человека. В ней не было ничего жуткого или неприятного, но в темном силуэте нельзя было разглядеть какие-то отдельные черты, и Хорст ощутил, как в сердце заклубился леденящий ужас… Он попробовал шагнуть назад, но понял, что уже не способен двигаться. И даже не в силах раскрыть рта или моргнуть. Мускулы скрутила болезненная судорога, сползающая по виску капля пота нещадно щекотала кожу.
Силуэт пошевелился, стали видны морщины на смуглом лице, темные глаза… Горящие золотым светом! Хорст задергался, как попавшая на крючок рыба. Он рвался, чтобы освободиться от этого кошмара и убежать, спрятаться. Меньше всего на свете он хотел вновь встретиться с этим… существом. Витальфом Вестаронским по прозвищу Тихий Маг.
Маг взирал на него с неподдельным интересом, глаза его светились, но лицо оставалось совершенно неподвижным. Неровный свет, источаемый свечой, выделял в аккуратно подстриженной бородке серебрящиеся нити седины.
«Это сон! Это всего лишь сон!» —попытался успокоить себя Хорст. Он прекрасно помнил, что находится на судне «Длань Творца-Порядка», которое плывет на юг от Оргирна, а этот жуткий дом и маг – все только снится…
Витальф улыбнулся, самым краешком рта, но презрения в этой улыбке хватило бы на пятерых. Поднял руку так, чтобы ее было хорошо видно, и медленно согнул указательный палец.
Хорст ощутил болезненное желание поклониться. В пояснице что-то хрустнуло, и бывший сапожник вдруг обнаружил, что он подобострастно глядит в пол. Хорст попробовал распрямиться, но тело ему не повиновалось, точно окаменело.
Мускулы спины сами собой сократились, возвращая его в прежнее положение.
Маг еще раз улыбнулся, погрозил пальцем и… исчез. Хорст вздрогнул, ощутил, что у него из нутра выдирают нечто большое и колючее. Раскрыл рот, чтобы заорать, и тут сообразил, что лежит.
Сердце трепетало в груди, точно напуганная птаха, пойманная в силок, лицо было мокрым от пота. На соседних лежаках безмятежно похрапывали спутники, а вокруг клубилась душная тьма корабельных внутренностей.
Волны с легким шорохом оглаживали борта.
Хорст пошевелился, еще не веря, что вывалился из безумного видения в явь. Что это было – сон? Или прав Авти, и там, где замешана магия, сны ничем не отличаются от реальности?
Зачем тогда показался маг? Ведь мог это сделать в любой момент, но нет, не тревожил личными визитами. Долго, почти четыре месяца. А тут появился. Власть продемонстрировать? Напомнить зарвавшейся фигуре, кто она есть на самом деле?
Возможно, очень даже возможно.
Хорст лежал в темноте и думал о том, что вряд ли сможет уснуть после такого… Голова была тяжелой, как колода, не отошедшее после болезни тело напоминало мешок с сырым песком, а мысли текли рваные и бестолковые, будто простыни, сшитые из старой рыбацкой сети. Отчаяние давило на душу не хуже могильной плиты.
Корабль поворачивал тяжело, как нагруженный бревнами воз. Скрипело что-то в снастях, трещал наклонившийся корпус, а Хорст все не мог оторвать глаз от города на берегу.
